Воспоминания М.А. Никутьева. (с июля 1941 г.— в партизанском отряде, а затем в рядах действующей армии). Взрывы в тылу врага.

Участники

Страна: СССР, Карелия Никутьев Михаил Артемьевич. Родился в 1913 г. в Кемском районе Карельской АССР. Карел. Член КПСС с 1943 г. С июля 1941 г.— в партизанском отряде, а затем в рядах действующей армии. Принимал участие в боях на севере Карелии и на 3-м Белорусском фронте. Награжден орденами Красного Знамени, Красной Звезды, орденом Славы 3-й степени и медалями. В настоящее время живет и работает в пос. Калевала Калевальского района Карельской АССР. Как только фашистская Германия напала на нашу Родину, я подал заявление в военкомат с просьбой послать на фронт. Но просьбу мою отклонили. Лишь позднее удалось попасть в партизанский отряд. Помню, 20 июля 1941 года мне впервые пришлось идти в разведку. Нас было 18 человек. Командовал нами Урхо Иванович Антикайнен (брат Тойво Антикайнена). Разведчики должны были перейти из Вокнаволока к границе и здесь наблюдать за передвижением финских частей. Мы захватили продуктов только на пять суток, а поход длился 14 суток, поэтому восемь из них пришлось питаться только рыбой да ягодами. В этом походе мы уничтожили автомашину с саперным имуществом, порвали телефонную связь финнов Вокнаволок—Костомукша. После возвращения из похода на партизанскую базу в Куусилаксу меня назначили в новую разведгруппу, состоявшую из пяти человек. Кроме меня, в нее входили Н. В. Григорьев, А. С. Никутьев и другие. Перед нами стояла задача: перейти границу Финляндии и остановиться на узловой железнодорожной станции Контиомяки. На первый взгляд дело небольшое — вести разведку на железной дороге, сообщать о событиях в Финляндии. Дополнительные приказы мы получали по рации. Выполняли это задание с 14 августа 1941 года два месяца и пять дней. На руках у нас имелись документы финских шюцкоровцев- отпускников, и одеты мы были в их форму. Конечно, все мы умели хорошо говорить по-фински. Во главе пятерки стоял Н. В. Григорьев. Пройдя за 12 дней 380 километров, мы благополучно добрались до пункта назначения. На вокзале удалось достать две продовольственные карточки, по ним мы купили в магазине Ристиярви 6 килограммов хлеба на десять дней, получили килограмм сахару, 2 килограмма соли, которая была так необходима. Купили еще 8 пачек папирос, 10 коробок спичек, 5 пар мужских шерстяных носков. Тут же в магазине мы услышали о дополнительной мобилизации финнов, а на вокзале уточнили время отправки поездов. Эти сведения были очень нужны для нашей авиации. Рацию мы установили в лесу, в сарае, под сеном, и работала она безотказно. Командир группы Н. В. Григорьев сразу после нашего прибытия на место уехал на поезде в Каяни, чтобы узнать, какие произошли изменения в городе. Там он пробыл два дня, ночевал на вокзале с финскими солдатами- отпускниками. Труднее всего нам было с хлебом, зато в течение всего времени не было перебоя в мясе и картофеле. Иногда эти продукты покупали, а иногда и так брали, без «разрешения». Перед уходом нам предстояло взорвать все четыре железных дороги, которые скрещивались на станции Контиомяки. К выполнению этого задания готовились тщательно, наметили пункты взрывов, распределили между собой обязанности. Я должен был взорвать железную дорогу Ристиярви—Контиомяки, Пекшуев и Никутьев — Каяни — Контиомяки и т. д. На задание мы вышли все в один день и должны были приступить к ответственному делу дружно. Никогда не забыть, как я крадучись полз к железной дороге. Под рельсы с двух сторон заложил тол так, чтобы незаметно было. Все, что испытал и пережил, одному мне известно, но доволен — состав, в котором ехали на фронт солдаты и везли боеприпасы, полетел под откос. В этом крушении было уничтожено около 150 финнов, много боеприпасов. Мы условились встретиться через двое суток в одном месте. Я вернулся в срок. Но никого не застал. Так в неведении и прождал шесть суток. Наконец вернулись А. С. Никутьев и его товарищи. Они образцово выполнили свое задание, А двое так и не вернулись. До сих пор мне неизвестно, что с ними случилось. Мы ждали их трое суток, больше уже не могли. Продукты были на исходе, надо было возвращаться обратно, чтобы доложить о выполнении боевого задания. Связь же со своим отрядом мы потеряли. На обратном пути нам приходилось неоднократно сталкиваться с финнами. После таких крупных диверсий они приняли все меры к тому, чтобы задержать нас и по всей округе наставили дозоров и постов. Однако мы были осторожны. Прошли территорию Финляндии и добрались до своего родного села Бабья Губа. Остановились скрытно в доме А. С. Никутьева. Его мать-старушка сообщила, сколько финнов в деревне, где у них минные поля. В ту же ночь незаметно покинули село, через сутки встретили своих пограничников. Вскоре за нами пришел катер. Партизаны потеряли надежду на наше возвращение, и, когда мы пришли в отряд, это было большой радостью для всех. Позже мне пришлось участвовать еще во многих походах, которым уж и счет потерян. Но никогда не забуду поход в конце мая 1942 года. В нем принял участие 21 партизан под моим командованием. Цель этого похода — разведать движение по дороге из Войницы в Финляндию, взорвать мост через реку Войницу. Наблюдение — дело нехитрое. А вот мост взорвать оказалось труднее. Финны его усиленно охраняли. Выбрали очень дождливый день. Патрули, естественно, спрятались от ненастья, а мы подползли к фермам, заложили взрывчатку, и моста как ни бывало. Вместе с мостом на воздух взлетела связь. Финны несколько километров преследовали нас, но мы, удачно запутав следы, скрылись. Когда возвращались обратно, у реки Кенто натолкнулись на финскую засаду, завязался бой. Мне удалось гранатой уничтожить огневую точку противника. В этой стычке я дважды был ранен в правую ногу. При выходе из боя получил еще 16 ран. Был убит А. С. Кюршунов, ранен один боец. Оставшимся я приказал отходить, прикрыл их автоматным огнем. Финны поднялись, хотели взять меня в плен. Огнем из автомата я уничтожил четырех, остальные убежали. Раненого товарища я не нашел. Идти не мог, всю дорогу полз на коленях. Полз очень медленно, правая нога совершенно не действовала. От боли часто терял сознание. Только на третий день почувствовал некоторое облегчение, кое-как сделал себе перевязку, смастерил костыли и с их помощью заковылял к своим. Еще восемь суток прошло в дороге, на которую здоровому человеку потребовалось бы не больше шести часов. В четырех километрах от Луусалмы меня подобрали пограничники. Говорили потом, что я был — кожа да кости. Если бы не жажда жизни, вряд ли я написал бы это воспоминание. В госпитале лежал очень долго. Спасибо врачам, выходили меня. После госпиталя месяц отдыхал. Когда стал на ноги и твердо начал ходить, меня отправили в армию. Источник: (1974) Незабываемое. Воспоминания о Великом Отечественной войне - Стр.227-230