Воспоминания радистки С.К. Удальцовой (Паасо)

Участники

Страна: СССР, КарелияПериод: Великая Отечественная война (1941-1944) 

Удальцова (Паасо) Сильва Карловна. Родилась в 1924 г. в г. Кеми (Финляндия). Финка. Член КПСС с 1948 г. С августа 1943 по апрель 1944 г. находилась на выполнении боевого задания в тылу противника на временно оккупированной территории Шелтозерского района с группой партийно-комсомольских работников. За участие в Великой Отечественной войне награждена медалями «За отвагу» и «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.». В настоящее время живет и работает в Петрозаводске.

Все дальше отдаляются от нас годы Великой Отечественной войны, но события тех далеких дней навсегда сохранились в памяти. В июле 1943 года вместе с группой товарищей меня вызвали в Центральный комитет компартии Карело-Финской ССР и поставили перед нами задачу: проникнуть на территорию оккупированного Шелтозерского района, создать подпольные партийную и комсомольскую организации, установить прочные связи с местным населением, среди которого развернуть политическую работу, направленную на срыв всех мероприятий, проводимых оккупационными властями; сообщать необходимые разведывательные данные Центру. При этом нас предупредили, чтобы не проводили никаких диверсионных актов, а готовили людей для создания партизанского отряда. Время выступления партизанского отряда должно было быть сообщено дополнительно. Шелтозерский район находился неподалеку от линии фронта на Свири, где финнами проводились большие работы по укреплению линии обороны. Через Шелтозеро проходили основные военные коммуникации по снабжению финской армии, находившейся в районе реки Свири. Близость к линии фронта создавала дополнительные трудности для работы подпольной организации, в каждом селе враги создали сильные военные комендатуры. До нас в Шелтозере побывали связные ЦК КП(б) республики Анна Лисицына и Мария Мелентьева, удостоенные впоследствии за мужество и отвагу звания Героя Советского Союза. В Шелтозеро был направлен и работал И. И. Зиновьев и ряд других товарищей. Однако наладить постоянную работу подполья на длительный период не удавалось. В нашу группу входили: Д. М. Горбачев — секретарь подпольного райкома партии, П. И. Удальцов—секретарь подпольного райкома комсомола, М. Ф. Асанов — связной и я — радистка группы. Когда меня назначили радисткой, мне только-только исполнилось 19 лет. Я была безмерно счастлива и благодарна за доверие. Помню, как огорчили меня летчики, которые должны были сбросить нас в тыл врага. Они с таким недоверием отнеслись ко мне, а потом не выдержали и прямо сказали: «Мы считаем, что в тыл врага нужно посылать смелых, отважных и сильных людей». Возможно, летчики после моей оплошности — тренировочного прыжка с парашютом, — когда я потеряла сапог, и думать обо мне иначе не могли?.. 13 августа 1943 года пролетели через линию фронта. Потом летели над Онежским озером. Вот уже и лес. Стали кружить над поляной. Летчик М. Березкин подал мне сигнал, я вылезла на крыло и прыгнула. Вскоре собрались вместе на болоте, осмотрелись. Кругом лес. Что ждет нас в этом лесу? Разговариваем шепотом. Подошли к опушке леса — никого, быстро закопали парашюты, заметили место, чтобы потом за ними прийти, и пошли запутывать свои следы на случай, если финны увидели, где мы приземлились, и будут нас искать. Старались идти по одному следу, нашли маленькую речку, по которой брели долго и еще петляли в разные стороны. На следующий вечер приготовили три костра для сигнала летчикам, которые должны были сбросить нам продукты. Но самолеты не прилетели. Спустя несколько дней Горбачев с Удальцовым пошли на связь с местным населением, а я и Асанов остались поджидать самолеты. По расчетам, товарищи должны вернуться к нам на вторые сутки. Но проходило время, а они не возвращались. Я тем временем установила связь с Большой землей, получила радиограмму, что продукты выброшены — ищите. На седьмые сутки вечером пришел Удальцов, да еще не один, с ним трое: С. Е. Гайдин, С. Д. Июдин и П. С. Бекренев, Они были выброшены в районе Лодейного Поля, но, когда приземлились, потеряли радистов и уже более недели блуждали по лесу. Хотели перебраться через Свирь или Онежское озеро на свою сторону, ведь без радистов в тылу работать невозможно. Удальцов рассказал, как они с Горбачевым вместо Калинострова попали в Рыбреку. На следующее утро Удальцов ушел в деревню за Горбачевым. И вот Д. М. Горбачев не торопясь рассказывает о первой связи с населением. Они целый день следили за жизнью в деревне. Установили, что финских солдат там нет. Население на полевых работах, рыбачит на озере. Под вечер все ушли с поля домой, осталась только одна женщина, Д. М. Горбачев узнал ее — это была Д. А. Буравова. Он стал тихонько подходить, окликнул ее по имени, заговорил по-вепски. Она сразу узнала Д. М. Горбачева. Горбачев попросил передать родителям или сестре М. М. Тучиной, что он будет ждать их в лесу у большой сосны, но чтоб она больше никому не говорила, что видела его, и поспешил обратно в лес. Подошел Удальцов, они поднялись на высоту и стали следить за деревней. Уже в сумерках увидели, как к лесу подходят два человека. Шли Мария и Дмитрий Тучины. Нам было уже известно, что Д. Е. Тучина назначили старостой села Горнее Шелтозеро. Д. М. Горбачев оставил П. И. Удальцова на посту, но предупредил: «Павел, если тебе нужно стрелять, я подниму правую руку. Запомни, правую». Пошел к сосне, там они и встретились. Д. Е. Тучину было лет 30, он был инвалидом советско- финляндской войны. Жил и работал в Петрозаводске, в начале Великой Отечественной войны с семьей эвакуировался в Шелтозеро, здесь его и застали враги. Д. Е. Тучин согласился работать на партизан. Он был очень ценным нашим помощником, вдумчивым, серьезным и умным. Все, кого он впоследствии рекомендовал для работы в подполье, оказались настоящими советскими патриотами. Среди них А. В. Николаев, который с отцом работал на кожевенном заводе, Ф. Реполачев — шофер, работал в Вознесенье на оборонных работах, С. В. Бутылкин — также находился на оборонных работах в Вознесенье, В. А. Герчин — был рабочим смолокурни в Шокше. За год мы вовлекли в активную работу в подполье свыше ста человек. Все они очень честно выполняли наши поручения, а ведь деятельность подполья в наших условиях была чрезвычайно сложной и исключительно трудной. Оккупационные власти беспощадно расправлялись с людьми, которые подозревались в связи с партизанами. В каждой избе вывешивался список проживающих в ней, для перехода •из деревни в деревню нужно было получить специальный пропуск у коменданта. Зимой вокруг каждой деревни была проложена контрольная лыжня, за переход которой население строго каралось. Первые месяцы работы в тылу мы все встречи с местным населением проводили у той сосны, где впервые увиделись Горбачев и Тучин. Выяснив обстановку в районе, мы решили в первую очередь организовать работу в Вознесенье. Сюда, на строительство оборонительных рубежей, было согнано свыше семисот человек, отовсюду — из Ленинградской области, Петрозаводска, Шелтозера, Олонца, Пряжи, Ведлозера. Уже в середине сентября на Свири появилась первая комсомольская организация, куда вошли: Ф. Реполачев, С. Бутылкин, Е. Бальбин, А. И. Буравова. Они осторожно вели работу среди молодежи, старались передавать рабочим сообщения Совинформбюро. В середине сентября по просьбе Тучина в Горнее Шелтозеро из Петрозаводска приехал И. Антонов, слесарь из каких-то мастерских. Антонов согласился работать с подпольщиками. Поручили ему узнать, работает ли Онежский завод и что там производится, установить связи с надежными людьми, которые жили в концентрационных лагерях Петрозаводска. Антонов задание выполнил и сообщил нам много ценных сведений. В первые дни нашей жизни на оккупированной территории мы слышали свистки паровоза. Но Д. М. Горбачев твердо знал, что здесь нет железной дороги. Поэтому он попросил И. Ф. Гринина побродить по лесу под видом сбора грибов и ягод или рыбалки, разведать район. Тучину же было дано задание добыть документ, дающий право И. Ф. Гринину свободно двигаться с Калинострова до Залесья и Матвеевой Сельги. Через несколько дней И. Ф. Гринин вернулся. Он рассказал, как они с соседским мальчиком добрались до реки Нила и расположились ловить рыбу. Неподалеку они заметили железнодорожный мост и целый день наблюдали за дорогой. Оказывается, финны в глубоком лесу построили узкоколейную железную дорогу от Вознесенья до станции Токари. В сутки по ней проходило примерно четыре состава с грузами для фронта. О железнодорожной ветке немедленно сообщили в Центр. В конце сентября жить в шалаше уже холодно, а нам предстояла зимовка. Решили построить более удобное и теплое жилище. Подыскали подходящее место. На небольшой возвышенности, которую окружало болото, вместе с узким проходом на просеку, построили довольно просторную избушку с двумя окошечками. Печку-времянку и стекла перенесли из финских охотничьих избушек. Смастерили нары от стены до стены. На нары постелили мох, который накрыли парашютами. Парашюты скрутили в длинные валики, заменяющие подушки. Соорудили столик и над столиком из отработанных батарей провели электричество. Я сделала для лампочки абажурчик из строп парашюта и занавески к окнам. У нас кончились продукты. Питались собранными в лесу грибами и клюквой. Чем могли помогали местные жители: давали нам картошку, капусту, морковь, брюкву, толокно, финские галеты. У меня совсем сели батареи. Центр слышал только позывные. А погода была нелетная. Однажды дежурный разбудил нас, сказал, что слышит гул самолета. Ребята выскочили на пожню, разожгли костры, но самолеты улетели. На следующий день получили радиограмму — продукты выброшены. Мы их искали неделю, так и не нашли. Мужчины совсем ослабли, еле двигались. А финские солдаты рассказали Тучину, что в лесу нашли мешки с продуктами и даже «шнапс». Они эти продукты запрятали в лесу и, когда им разрешали идти на охоту, подкреплялись ими. Разговоры среди солдат о продуктах разошлись молниеносно, и «охотников» в лесу появилось множество. Иногда солдаты совсем близко подходили к нашей избушке. Жить становилось все опасней. Мы знали, что финны у жителей на берегу Онежского озера отобрали все лодки и разрешают выезжать на рыбалку в редких случаях, что берег хорошо охраняется. Мы все же решили попробовать разведать берег у деревни Каскесручей. Родом из этой деревни был С. Июдин. В разведку в Каскесручей пошли С. Д. Июдин, С. Е. Гайдин и М. Ф. Асанов. Через 3 дня на базу вернулись двое и рассказали, как на обратном пути они столкнулись с финским дозором, завязалась перестрелка. М. Ф. Асанова разрывной пулей ранило в ногу и в плечо. Подошел основной отряд финнов, они стали окружать наших ребят, снова завязалась перестрелка, в этой схватке и погиб М. Ф. Асанов. Тяжело нам было потерять товарища. Через несколько дней мы получили продукты, газеты, листовки, литературу, книгу О. В. Куусинена «Финляндия без маски». Нужно было думать, как организовать празднование 26-й годовщины Октября на оккупированной территории. Решили выпустить листовки, распределить полученные газеты и литературу по комсомольским организациям для распространения среди населения. На Свири комсомольская организация насчитывала уже 27 человек. Было избрано бюро комсомольской организации, в него вошли Е. Бальбин, Ф. Реполачев и С. Бутылкин, секретарем был избран Е. Бальбин. Комсомольцы, хотя и очень осторожно, но быстро вовлекали молодежь в работу подпольной группы, связи у них все время расширялись. Местом сбора комсомольцев была баня, где они собирались два раза в неделю и каждый докладывал членам бюро о выполнении полученного задания. Комсомольцы из Горнего Шелтозера жили в двухэтажном доме. Туда Ф. Реполачев и привез всю полученную от нас литературу и спрятал ее на чердаке, откуда потом брал и выдавал комсомольцам. А. И. Буравова работала уборщицей у финского офицера. Днем, убирая его комнаты, она включала приемник, слушала и запоминала сообщения Совинформбюро, а потом передавала комсомольцам-активистам. Таким образом наши люди узнавали о положении на фронтах Отечественной войны. Большой праздничный подарок преподнесли нам комсомольцы Вознесенья. Они составили подробную карту оборонных укреплений финнов на реке Свири протяженностью 18 километров, указав, где вражеские посты, прожекторы, орудия, огневые точки, когда происходит смена патрулей, также зорко выследили, какие места финны минировали. Карту начисто начертил С. Бутылкин, а я в несколько сеансов передала ее на Большую землю. К праздникам вся наша группа вернулась на свою базу. В эти дни мы несколько раз слушали не только последние известия и сообщения Совинформбюро из Москвы, но и музыку, торжественное заседание. Долго вполголоса пели советские песни. Настроение у всех было хорошее, нас в этот день охранял безмолвный лес. В ноябре выпал снег и уже не растаял. На связь в деревни выходить стало опасно. Финские солдаты все время бродили по лесу. 27 ноября Д. М. Горбачев решил еще раз сходить на связь в деревню. В пяти метрах от избушки он увидел след, не трудно было определить, что здесь только что был вражеский солдат и заметил нашу избушку. Горбачев распорядился уходить. Мы быстро собрались и вышли в Горнее Шелтозеро к Тучину, там предстояло решить, как будем работать дальше. Вышли в 15 часов, и все старались идти по одному следу. Через два часа пошел густой снег, и все наши следы замело. В деревню мы пришли к 8 часам вечера. Посидели у крайних сараев, подождали, когда в деревне заснут жители. И вот в 11 часов вечера мы у Тучина на кухне пьем чай. Тучин сказал, что мы будем жить в деревне, но где именно, нужно подумать. «Летом каждый кустик вас укроет, а зимой от следа далеко не убежишь»,— сказал Тучин. Решили оборудовать место в хлеву самого старосты. Хлев состоял из 3-х частей. В маленьком отделении для овец мы и устроились. Вдоль стенки с крохотным окошечком положили сено и накрыли половиками, в середине — ящик, заменяющий стол, у стены напротив ящика — наша рация. Спустя несколько дней Тучин был в Бережном Шелтозере на приеме у капитана Ориспя, который рассказал, как солдат из Рыбреки увидел в лесу партизанскую избушку. Солдат решил — это партизаны. Он повел на место своих. Они окружили избушку, стреляли, кричали, но никто не ответил, тогда подошли и открыли дверь. Солдат не мог определенно сказать, какой разговор он слышал, на русском, вепском или финском языке, поэтому финны предположили, что здесь отдыхали свои охотники. Избушку они сожгли. Жить у Тучина было опасно, мы понимали, что подвергаем опасности не только семью Тучина, но и жителей деревни. Финны очень жестоко расправлялись с теми, кто скрывал партизан. До нашего появления в районе было несколько провалов. Например, финны обнаружили разведчика А. И. Баранцева, всю семью посадили в тюрьму. Схватили советского разведчика В. И. Бошакова, отца его посадили, а потом замучили до смерти. При нас финны встретили группу в 20 человек на берегу озера, в перестрелке многие погибли. Наши люди рассказали, как в 1942 году группа наших бойцов, где был местный житель Изотов, приняла на берегу бой. Нескольких оставшихся в живых советских бойцов финны поймали, раздели догола и на льду, на морозе, замучили. Но с другой стороны, живя в деревне, нам стало легче руководить работой патриотов. Связь была построена по цепочке: многие знали о нашей партийно-комсомольской группе, но кто в ней, сколько нас, так и не знали. Некоторые комсомольцы знали только отдельных членов комитета. Финны запрещали молодежи собираться вместе, не разрешали танцевать, петь. За нарушение приказа остригали наголо, за нарушение его в третий раз — машинкой выстригали крест от лба до затылка и от уха до уха. Настал декабрь 1943 года. Запасы, полученные к ноябрьским, иссякли. Хотя связи с населением увеличивались и все больше людей помогали нам продуктами, накормить 6 человек было не просто. У меня совсем сели батареи. Ребята, как могли, доставали батарейки для карманных фонариков и приносили мне, но они тоже быстро садились. С Центром все труднее было держать связь. Надо было думать, где можно принять продукты. Зимой контрольную лыжню перейти было опасно. Примерно в двух километрах от деревни у Тучина было заготовлено сено, решили сообщить координаты этой пожни. В Центре вначале сомневались, но, когда мы подробно рассказали обстановку, согласились. В ночь под новый 1944 год все, кто могли, пришли послушать Москву. Особенно тронуло нас выступление Михаила Ивановича Калинина, обращенное к гражданам, находящимся на временно оккупированной врагом территории Советского Союза. Гринин даже прослезился: «Теперь сам слышал, как Михаил Иванович Калинин к нам с добрым словом обратился, а то финны мне говорят, что Советская власть велела нам, кто находится на оккупированной территории, гробы готовить. Это им, сукиным сынам, гробы надо готовить, а Михаил Иванович Калинин нас за советских людей считает». В начале 1944 года финские власти заменили всем жителям района паспорта. Описание новых паспортов мы сообщили Центру. 7 января этого же года получили радиограмму: встречайте продукты от 3-х ночи до 6 утра. Ночью все тихонько вышли из хлева и по одному следу направились в лес на пожню Тучина. Вот и пожня, приготовили хворост. Примерно в три часа ночи мы услышали гул самолета, мигом разожгли костры, летчик помигал зеленым и красным огнем, выбросил четыре парашюта и улетел. Мы отмечаем, где падают парашюты. А сильное это ощущение, когда в глубоком тылу врага к такой маленькой группе прилетит кусочек Родины с проявлением своей заботы, сразу чувствуешь свою силу, гордость, что ты маленькая частица этой прекрасной страны. Три парашюта мы нашли довольно быстро, они упали недалеко от нас, а 4-й отнесло дальше. Мы не знали, что к нам выбросили радистку. Торопимся убрать полученные продукты, а что не сможем унести, прячем под сено в зарод. Следов: делаем как можно меньше. Вдруг Удальцова кто-то окликнул, он обернулся и увидел Катю Насонову с рацией. И. ф. Гринин уже с вечера привел лошадь, Мария и Софья Тучины рано утром направились в лес за сеном. Нужно было затоптать наши следы и забрать в зароде продукты, оставлять их в лесу надолго было опасно. Тучины погрузили в сани три мешка продуктов, а сверху завалили сеном. Сена пришлось положить немного, так как лошадь еле двигалась. Вместе- с продуктами мы получили несколько пистолетов, гранаты, литературу, газеты. Наступил религиозный праздник. Воспользовавшись им, мы решили собрать наших активистов, так как финны в праздники давали разрешение побывать у родных, знакомых. Необходимо было распространить только что полученную литературу, определить задачи на будущее. Ф. Реполачев рассказал, как забеспокоились враги в связи с появлением на оборонных работах советских газет, листовок, и поэтому очень часто делают облавы, обыски. Е. Бальбин рассказал, что у них теперь есть помощник, финский солдат, наверняка коммунист. Он почти в открытую ведет пропаганду в пользу Советского Союза, не знаем, довериться ли ему и работать вместе, а вдруг он провокатор. Через некоторое время этого солдата перевели в другую часть. В феврале—марте 1944 года финны начали вести усиленную агитацию среди населения на переезд в Финляндию в случае вынужденного отступления финских войск. В школах учителя просили детей уговорить своих родителей выехать в Финляндию, а дома свои сжигать. Повсеместно проводили сходки, на которые насильно гнали всех, за исключением самых малых и старых. Мы в эти дни ждали с Большой земли самолетов, которые должны были выбросить нам продукты, литературу, боеприпасы, рацию. Принять продукты на прежнем месте, то есть на пожне Д. Е. Тучина, мы не могли, так как после первой выброски продуктов финны учуяли что-то неладное. Они провели контрольную лыжню за 1,5 километра от деревни, следовательно, груз нужно было принять внутри этого круга. Д. Е. Тучин тщательно искал место, куда удобней сбросить груз, и пришел с таким предложением. За деревней Калин- остров в 200 метрах от последнего дома есть глубокий овраг, пусть туда и бросают, только без парашютов, а он даст сигнал двумя карманными фонарями. Мы подробно радировали об этом в Центр, сообщили, где находятся ближайшие огневые точки, и получили согласие. 29 февраля весь народ на собрании. И как назло, летная погода. Расстроенными ушли на собрание Тучины. Д. Е. Тучин просил жену остаться у дверей: «Откроешь двери и слушай, не летят ли самолеты. Дай мне знак рукой вот так». Мы в хлеву тоже наготове. Д. М. Горбачев не выдержал и поднялся наверх в комнату Тучина, наблюдает за небом. В 11 часов вечера слышим — летит. Мы тоже поднялись наверх, но что делать?.. Летчик уже второй раз кружит над деревней, машет крыльями, мигает зеленым и красным светом. Вдруг в доме Пасюкова старушка от испуга разожгла лампу, в комнате два окна, получился сигнал, летчик тут же пошел на снижение и точно в овраг сбросил груз. В это же время второй самолет летал над Бережным Шелтозером и бросал листовки. Мы с нетерпением ждали Тучиных. Они появились через полчаса, запыхавшиеся, возбужденные. — Митька как раз выступает,— рассказывала его жена,— а я слышу — летит, машу ему рукой. Увидел! Быстро закрыл собрание. Когда весь народ вышел из школы, самолеты уже летели далеко, и финны не могли определить, свои ли они были или чужие. Д. Е. Тучин на лыжах поехал в овраг. Через некоторое время вернулся и сообщил — груз выброшен. Финны бесились, так как чувствовали, что в районе работает подпольная организация. Регулярное появление листовок, советских газет на Свири, в Янигубе, у военнопленных, в Бережном Шелтозере, и, главное, настроение населения и не только местного, но и финских солдат, приводило начальника района капитана Ориспя, начальника полиции Раутанена и комендантов деревень в ярость. Они стали принимать экстренные меры, чтобы выявить группу. Настоящего пеленгатора у финнов не было, установленный какой-то старинного образца на вышке церкви деревни Тихоница давал неточные показания. Наша рация работала в 2-х километрах от этой церкви. Финны никак не предполагали, что у самого лучшего старосты Тучина и даже в его деревне могут быть партизаны, поэтому искали в ближних деревнях: Залесье, Юрге, Матвеевой Сельге, Тихониште. Они устраивали обыски в домах, но когда это не помогло, начали проверять хлевы под видом проверки скота. Такую проверку провели и у Тучина, за какой-то месяц даже дважды. Мы все были начеку. Мария и Софья Тучины закрыли все стены хлева снопами. Во время обыска женщины громко разговаривали, чтобы не было слышно нашего дыхания, не показывали своего волнения. Мы же сидели с автоматами наготове. В последний раз финны спросили, а что же в заднем отделении, и Мария Тучина очень спокойно объяснила, что там ничего нет, провалился потолок и все некогда ремонтировать, ведь муж инвалид, без руки. Финны поверили и ушли. Но чего стоили Марии и Софье Тучиным эти проверки, чего стоили их самообладание, какой опасности они подвергали своих детей, себя и всех родных! Для нас же стало ясно, что оставаться у Тучина больше нельзя. Сообщили о создавшейся обстановке Центру, и нам разрешили выход. Д. Е. Тучин последние дни упорно и настойчиво занимался на рации, у него стало немного получаться. В ночь на 1 апреля 1944 года наша группа собралась в поход на Большую землю. Тепло попрощались с Тучиным, каждый старался скрыть свое волнение. Маршрут был тщательно разработан, неоднократно проверялся активистами. После нашего выхода секретарем подпольного райкома партии был утвержден Д. Е. Тучин, секретарем подпольного райкома комсомола А. Николаев. Подпольщики продолжали активно работать до самого освобождения района от оккупантов. Когда мы с частями Красной Армии пришли уже в освобожденное Шелтозеро, Д. Е. Тучин, Е. Бальбин докладывали Д. М. Горбачеву и П. И. Удальцову о проделанной работе. Всего было принято в партию за время подполья 11 человек, в комсомол 20 человек. Особенно активно работали Е. Бальбин, Ф. Реполачев, С.Бутылкин, А. Буравова, Е. Лучкин, К. Поликарпов, М. Кузьмин, И. Фофанов, А. Анисимов, К. Боженов, П. Бутенев, В. Васькин, Ю. Макаршин, Е. Силина, А. Варухин, Н. Егоров, М. Пянтукова. Когда наши войска готовились к решающему наступлению на Свири, Тучин по заданию Центра вел активную работу, укрывал молодежь в лесах от увоза в Финляндию, вел запись в партизанский отряд, где уже числилось 73 человека. А. Николаев по заданию Тучина в Бережном Шелтозере встречал все подводы, идущие со Свири, из Рыбреки, Матвеевой Сельги и других деревень и посылал молодежь в лес, таким образом юноши района остались на своей территории, они скрывались в лесу около двух недель и ждали с Большой земли самолетов с оружием. Капитаны Ориспя и Лекка были в бешенстве. Они распорядились задержать на три дня железнодорожный эшелон на станции Ладва с тем, чтобы этим эшелоном насильно отправить молодежь в Финляндию. По району рыскали карательные отряды, откуда-то финским властям стали известны имена комсомольцев, активно работавших с подпольщиками — Реполачева, Бутылкина. Но подпольщики были неуловимы. В последние дни погибли А. Николаев и С. Егоров, их пытали, били и мучили и, ничего не добившись, расстреляли. В последние дни капитану Ориспя стало известно, что подпольем района руководит Д. Е. Тучин. За ним немедленно был послан отряд солдат, но Тучина не нашли, жену его Марию посадили в карцер, сестра Софья с детьми успела скрыться. В заключение хочется сказать, что, работая в тылу врага, мы ощущали постоянное руководство и заботу о нас со стороны Центрального Комитета партии нашей республики. Руководство партии, ее постоянная забота помогли нам вынести все трудности и выполнить поставленные перед нами задачи. Источник: (1974) Незабываемое. Воспоминания о Великом Отечественной войне - Стр.258-269 (1990) За родную Карелию. Партизаны и подпольщики Воспоминания, документы - Стр.183-193