Воспоминания Е.В. Тимошиной (Фоминой). (подпольщица) Голос Москвы доходил до нас.

Участники

Страна: СССР, КарелияПериод: Великая Отечественная война (1941-1944) 

Тимошина (Фомина) Евгения Васильевка. Родилась в 1921 г. в дер. Кондопога Карельской АССР. Русская. Член КПСС с 1969 г. Накануне войны работала учительницей в Олонецком районе. В годы Великой Отечественной войны, находясь на временно оккупированной территории, организовала слушание по радио советских передач, составляла листовки и распространяла их. В настоящее время живет и работает в Кондопоге Карельской АССР.

Не успев уйти с частями Красной Армии, я приехала в Кондопогу из Олонца в конце сентября 1942 года. Нас сразу же вызвал финский начальник. Предложил присматривать за русскими детьми, так как всех женщин под конвоем гоняли на работу. При этом он предупредил, чтоб с детьми я разговаривала только на карельском языке. В помощь дали Настю Костину и Надю Воронову. До этого мы не знали друг друга и долго ни одна из нас не решалась разговаривать откровенно. Но один случай сблизил нас, сделал друзьями. Дело было так. Мы с Надей носили воду. Во дворе работали пильщики: старик-инвалид и слабый юноша. Вдруг пришел финн. Ему показалось, что пильщики очень медленно работают. И, не щадя ни старика, ни юношу, стал наносить им удары в грудь, живот, голову. Мы оторопели, не зная, что предпринять. Я заметила, что у моей товарки на глазах появились слезы, и я сразу поняла ее отношение к захватчикам. По дороге обратно мы обе молчали, а думали лишь об одном. В каждой кипела ненависть. После этого случая мы стали относиться друг к другу с большой доверчивостью, чаще разговаривать между собой, делиться мыслями, оценивать то, о чем писали в финских газетах. А эти газеты иногда сбивали нас с толку. Никто из нас не знал, верить или не верить таким крупным успехам неприятельской армии, о которых говорилось в газетах. Тогда я, Надя и Настя решили любым путем узнать правду о положении на фронте. Вскоре этот случай представился. В нашем доме жила заведующая детсадом — финка. Для нее Надя готовила обед, убирала комнату. Однажды хозяйки не оказалось дома, и Надя бросилась к ее приемнику, стала быстро настраивать его на различные волны. Поймала Архангельск. И обо всем она поведала мне. С тех пор мы трое именно этим путем стали узнавать правду. Финка часто и надолго уезжала, уходила на прогулки, но ключ от комнаты стала брать с собой. На наше счастье к ее замку подошел ключ от чердака. Так в ее квартире появились новые «хозяева». В 1943 году финка уехала в гости в Финляндию. В ее отсутствие мы слушали Москву, Ленинград. Даже по радио разучили песню, которая для нас была совершенно новой. Эта песня называлась «Играй, мой баян». Она до того нам полюбилась, что мы целыми днями напевали ее. Большое впечатление произвела на нас песня «Священная война». Она потрясла нас. Слушая родную страну, мы твердо убеждались в том, что Родина будет жить и добьется победы. Крепла наша дружба. Сводки Совинформбюро мы записывали. Двое слушают и пишут попеременно, а одна из нас стоит на посту, чтобы в случае опасности предупредить. Как-то я предложила девчатам, давайте размножать эти сводки. Девочки охотно согласились. Помню, первую листовку Аллы сочиняли всю ночь, писали от руки печатными буквами. Писали все трое, а распространять взялась их только я. Делала это так: засовывала листовки в дверь дома и уходила, иногда оставляла их на рынке или в других местах, где было больше народа. Часто листовки запечатывали в конверты с надписью: «Возьми и прочти товарищу». Мы действовали осторожно. Позднее я убедилась, что наша организация слишком мала для широкой работы. Тогда вовлекли в свою группу Тосю Гордееву, мать четверых детей, а также всю семью Исаевых: Беру Ивановну, Тамару и Шурика. Стала работать с нами медсестра русской больницы Вера Ищеева. Нас стало уже восемь человек. Это были надежные и проверенные люди. Работали каждый день. Мы втроем слушали сводки Совинформбюро, а остальные ночью помогали нам писать листовки. Теперь их стали разносить Тамара, Вера Ивановна и Шура. Двенадцатилетний мальчик оказался находчивым и проворным. Все мы его любили и надеялись на него, как на самих себя. Парень был смышленым, если возникало какое-нибудь затруднение, он быстрее всех находил выход из положения Иногда члены нашей группы уезжали из города, доверяя всю работу Тосе Гордеевой, способной, умной молодой женщине. Изредка, собираясь все вместе, мы изучали историю партии. Шурик служил у нас связным и разведчиком. Он умел проникать везде и всюду. А когда вечером собирались вместе, сообщал нам все городские новости. Кроме того, Шура распространял листовки. Разбрасывал их на стоянке, в лесу, куда люди приезжали на работу. Лесорубы привыкли читать сводки Совинформбюро, и если на стоянке они не обнаруживали листовок, беспокоились: «Не случилось ли с ними что?» Но кто это «с ними» — рабочие не знали. Затем листовки стали появляться на лесных делянках. Лесозаготовками руководили финские десятники Козин и Еремеев (эти люди в первые годы Советской власти перешли на сторону финнов). Как-то раз Еремееву в руки попала одна наша листовка, где излагалась сводка Совинформбюро, сообщалось о том, что в финских газетах сплошная ложь. На следующий день полицейские с утра до позднего вечера делали обыски по всей Кондопоге. Особенно старательно они обыскивали те дома, где имелось радио, а таких домов было мало. Мы, подпольщики, были спокойны, так как никто из нас не имел радио. У финнов больше всего подозрений пало на одного из жителей. Этот человек примиренчески относился к оккупантам, вел себя с ними угоднически. И мы, конечно, радовались, что на этого плохого человека пало подозрение. Трое суток держали его под стражей, но затем выпустили. Однажды со мной произошел случай, который чуть не стоил мне жизни. Был поздний вечер, дети в садике уже спали, а я у себя в комнате стала переписывать листовку. Вдруг раздался стук. Мне он показался знакомым, к тому же я поджидала Надю, поэтому спокойно продолжала писать. Стук повторился. Вышла, оставив полуоткрытой дверь и все листовки на столе. Ужас охватил меня, когда я увидела трех финских полицейских. Я застыла на месте. «Ну, все пропало»,— мелькнуло в голове, но взяла себя в руки. Полицейские не заметили моего замешательства. Очень вежливо попросила их зайти в прихожую. «Заходите, пожалуйста,— говорю,— здесь дети». Они между собой поговорили, но не прошли дальше. Выходя обратно, даже не обратили внимания на приоткрытую дверь в мою комнату. Потом я даже ослабла, когда миновала опасность. Был еще один опасный момент, когда финка чуть не застала нас у приемника. Я часто задумывалась над тем, как буду вести себя, если попаду в руки злодеев. И понимала, что не выдам своих товарищей, лучше погибну, но ничего не скажу. И этим всегда успокаивала себя. 27 июня 1944 года пришла весть о том, что части Советской Армии наступают. Когда они входили в Кондопогу, все мы одели свои лучшие платья, дети с красными флажками, школьники в красных галстуках, взрослые с лозунгами и флагами вышли за город встречать освободителей. Дошли до пегматитового завода, и здесь произошла встреча: плакали все от радости, от счастья. На всю жизнь осталась у нас память о хорошей большой дружбе, которая связывала нас в суровые годы войны. Источник: (1974) Незабываемое. Воспоминания о Великом Отечественной войне - Стр.285-288 (1990) За родную Карелию. Партизаны и подпольщики Воспоминания, документы - Стр.207-210