Разумова Александра Павловна — Шесть нас было человек. Мы приехали на Печору.

Гражданские

Страна: Россия, КарелияПериод: Великая Отечественная война (1941-1944) Разумова Александра Павловна родилась в 1911 г. в с. Гагарино-Печ пенсии, профессор Лупанова, потом, значит, там Сапожникова, затем Перевалова и еще кто-то шестой. Шесть нас было человек. Мы приехали на Печору, нас распределили эти два руководителя. Сельсовет дали каждому и сказали, что вот вы будете в районе Нарьян-Мара, ты здесь, на Ижме, ты на Цильме, по притоку там Печоры, а мне какой-то такой средненький участок достался, Хабарицкий сельсовет. Там были, по существу... там очень длинные расстояния между деревнями. Но там было очень приятно работать, потому что я была одна, мною никто не командовал. Как моя совесть, и мои познания, и мои интересы складывались с людьми. Я вела себя очень просто. Со всеми как-то очень быстро сходилась... И вот я приезжаю в эту деревню, знакомлюсь с людьми. Говорю там: где мне лучше пожить? Ну, вот там-то - показывают какое-то местечко мне для жилья. Я обосновываюсь, потом, если я увидела, что у меня тут получается, я остаюсь надолго. Иногда меняю квартиру, в зависимости от моего интереса к собеседнику. И вот мне тут пришлось услышать и увидеть то, что я уже никогда больше не увижу и не услышу. Я попала в какое-то место определенное, что ли, или так меня ситуация застала. Шел момент мобилизации людей на фронт, мужиков, мужчин. И на эту деревню (Хабариха деревня называлась) пало какое-то большое количество, не один десяток, людей, мужчин наиболее молодого и среднего, и даже пожилого возраста. Вот пришли списки: такие-то люди мобилизованы. Оказывается, у них у всех сохранился такой обряд, который когда-то в старину жил, когда в рекруты провожали. Каким-то образом они там сохранили по своему, уже по сегодняшнему дню. Был объявлен по деревне, без особой огласки, день проводов. И вот, значит, зашумело, и моя хозяйка все: «О, Пална, ведь на берег поедем, на берег поедем». Что такое «на берег поедем», почему? А там Печора, когда течет, значит, так левый берег - заливные луга. Они туда перегоняют весь свой скот на лето, они там пасутся. Они там масло делают, там сметану делают и все молочные продукты перерабатывают. В деревне остаются только некоторые. И вот еще скотина не была перегнана туда, на тот берег. Большинство населения оставалось здесь. А этот берег крутой. И на крутой горе там такая красивая деревня. Исключительные краски - поросшие разной растительностью вот эти вот взгорья такие. Очень красивый берег. Так вот: «Пална, ведь на берег поедем». Я говорю: «Так я на чем-то поеду?» - «Я тебя возьму, на свою лошадь посажу, поедем верьхом». А я «верьхом» никогда не ездила и в жизни не садилась. И мне пришлось впервые ехать верхом на лошади без седла, вот с этой женщиной, с хозяйкой. Приезжаем туда - тихонечко ехали, приезжаем туда, там уже народу собралось, катагары везде расставлены. Катагары - это такие большие типа таких шатров из простыней, из брезента, у кого что есть. Комаро-о-ов - сила комаров! Не видно за метр человека, прямо тучей. Гнус, как они называют. Там и провожающие, там и отъезжающие, там и ребятишки, там и костры горят, там и песни поют, там и чайники кипят. В общем, угощаются, кто чего там принесли, привезли с собой. В общем, они в течение долгого, длительного периода дня ожидают корабль, то есть пароход, который придет и заберет отъезжающих на фронт, - они провожают. Как провожают - вот своим присутствием, своими словами, своими наказами. Вот, все знают, что едут они не на какую-нибудь гульбу, а едут защищать родину, и все. И вот появляется этот корабль, откуда-то там из-за песков там карьерских, из-за такой ложбинки появляется червленый корабль - это они называют красный корабль, то есть нарядный корабль. Уже там от Нарьян-Мара кто-то там сел на этот корабль, едут уже и кричат: «О! О! К нам подходите, у нас...полку нашего прибыло». Там целая группа уже будущих солдат, вояк фронта, и сажают наших. Тут начинается такой коллективный - не сплошь коллективный, а индивидуально-коллективный, все сливается в единый звук, - такой продолжительный вопль! И причитания выливаются из уст каждой женщины, которая того или иного своего родственника провожает. Там жена мужа, сестра брата, или там племянник уезжает, тетка провожает. Тут можно только выявить, что кто-то плачет и что-то говорит, но выявить слова и записать в данный момент - а ведь важно записывать в момент произношения - невозможно... И вот это у меня все очень получилось. Я выявила очень много плакальщиц, которые знают прекрасно причеть. Я причеть эту потом записывала тут же вечером и ночью у некоторых девушек и женщин, прямо по горячим, как говорится, слезам. Но уж не буду кривить душой: процесс самих проводов, вот этих вот проводов, и всего отношения к друг другу и так далее я могла увидеть своими глазами, но, к сожалению, у нас ни магнитофона, ни фотоаппарата, ни даже ручки с пером - писали карандашом на какой-то затрапезной бумаге и даже на уголочках вот, на полях газет, которые у нас были в руках. Вот на этих уголочках записывали. Пришли. Приехали в деревню, опять верхом на лошади. Приехали в деревню, значит, разговоры такие, очень интересные. Но они, конечно, уже в таком раже, что они такие убитые горем, и все такое... Все это я записывала, мы вели такие дневнички. И, в общем, происходило как бы повторение того, что они уже сказали. Но они никогда тот плач уже не повторят. Они уже скажут другими словами: содержание будет одинаковое, но повторного такого уже плача не записать. У меня такого, конечно, такого плача, как на самих проводах, не получилось, и не могло получиться ни у кого. Но оказалось, что, когда люди-то вот, наши-то все студенты, собрались и когда я им все это рассказывала, никому этого больше не удалось записать и быть на таких проводах. Как-то получилось, что я попала просто случайно именно на такой вот момент проводов. Ну, я воспользовалась этим: к одной прицепилась, грубо говоря, к другой, к третьей. И одну, Елену Федоровну Поздееву я особенно остро почувствовала, что она очень много знает по этой причети. Я говорю: «Елена Федоровна, вы такая молодая...». Я к ней жить переселилась. Она одна осталась, муж уехал. Она на нем от слез и горя вот так напополам аж рубашку разорвала. От горя, что не знала, как его... там, обнимала, целовала всячески, потом, значит, дернула... Ой, мужчины застеснялись страшно, что: «Да будет вам, да будет вам, да чего воете, мы приедем обратно, и ничего с нами не случится». А кто знает? А может, не приехали, не знаю. В общем, я в этой экспедиции была больше времени, чем все остальные, на долгий срок. Я была около двух месяцев в этой экспедиции. Источник: А.П. Разумова Живая старина. 2005. № 2. С. 4 7-48. (2015) Эвакуированная Карелия: Жители республики об эвакуации в годы Великой Отечественной войны. 1941-1945 - Стр.340-343