Н.С. Морохин (партизан отряда имени Антикайнена) — Операция Конда.

Участники

Страна: СССР, КарелияПериод: Великая Отечественная война (1941-1944)  

Морохин Николай Софронович — бывший партизан отряда имени Антикайнена. Родился в 1925 г. в с. Нижняя Вочь Усть-Куломского района. Коми. После войны работал в органах МВД. Ныне председатель республиканского общества охотников и рыболовов. Живет в Сыктывкаре.

Эта операция готовилась долго. Она застала врага врасплох — была по замыслу неожиданной и дерзкой. Перед этим к нам прибыло пополнение. Встретились с земляками, в числе которых оказался Иван Витязев. Приятно получить привет с родной земли. После того как новички прошли полный курс партизанской подготовки, отряд будто замер в предчувствии похода. И вот, зимней ночью, а было это, если не ошибаюсь, в начале марта 1944 года, нас подняли по тревоге. Погода — лучше не придумаешь: сырой снег с ветром, мартовская карельская пурга. В маскировочных халатах, белые, с ног до головы залепленные снегом, мы вряд ли различимы глазом даже опытного наблюдателя. До берега Онежского озера все-таки шли по нашим тылам. Начиная от Онеги, перед нами была сначала нейтральная, а затем вражеская территория. Примерно на середине озера устроили привал, чтобы отдохнуть перед главным делом, а заодно и разведать вражеский берег. Залегли за торосами льда. Лежим, мокрые, мерзнем. Пурга кончается — начинается мороз, сильный мартовский утренник. Одежда наша заскорузла, аж шуршит. Ничего, терпим. Разведка донесла: по берегу идет патруль. Вжались в торосы, застыли. Но мы уже знали, что это последний ночной патруль, утром белофинны будут спать. Перед рассветом выходим на берег противника, пересекая патрульную лыжню. Обычно берег бывает заминирован. Причем, весьма хитро. Балалаечная проволока подвешивалась на уровне колена и соединялась со взрывателями. Опытный противник, конечно, знал, что партизаны приходят на лыжах и ночью. И действительно, когда мы впервые столкнулись с таким минированием, оно принесло партизанским отрядам много неприятностей. Но затем наши умельцы придумали выход. Нужно прицепить к лыжной палке жесткую проволоку и при вступлении на берег как бы искать перед собой эту проклятую балалаечную струну. Раздается тихий звон, проводишь рукой по струне, находишь взрыватели и снимаешь их по всей линии. Иногда что-нибудь не получалось, и над озером взлетала сигнальная ракета. Многочисленные огневые точки финнов открывали огонь. Трассирующие пули, прорезая темноту, летели в нас. Я и сам был пулеметчиком, но когда пули, да еще светясь, летят в тебя, всегда страшно. Убитых в таких случаях, правда, почти не бывало — в суматохе мы успевали укрыться. Так вот, перейдя патрульную лыжню, мы вышли на проселочную дорогу и пошли по ней на Конду с тыла. Выйдя из леса, рассредоточились: одна группа держалась справа, другая — слева, а главная пошла прямо по дороге. И вдруг неожиданность: проволочные заграждения из спирали Бруно в три ряда и высотой метра в два. Однако в центре — коридор. Помню, подумал: если нас засекут в этом коридоре, то дверей здесь нет, будет плохо. Нас, правда, учили в Сегеже многому, в том числе преодолению подобных препятствий. Но под огнем сделать это довольно трудно. И вышли мы почти к самой Конде; смущала слева от дороги высотка, покрытая лесом. Говорю командиру взвода: там, мол, огневая точка. Но разбираться было уже поздно, развернулись в цепь. Ворота в деревню закрыты, и кругом нее опять колючая проволока. Скоро нас заметили, и в предутреннем тумане началась пальба с обеих сторон. С криками «ура!» мы бросились вперед. Колючая проволока, хотя и не спираль Бруно, но тоже задерживает наступающих. Однако в Конду ворвались одним порывом, начали забрасывать казармы и дома термитными шарами и шашками. Паника у фашистов поднялась — не ожидали такого нападения, да еще с тыла. Гарнизон начал разбегаться, при свете горящих домов это был не лучший выход для белофиннов. Многие погибли, другие попрятались кто где смог. Разведка наша бросилась в штаб, часть партизан — за боеприпасами и продовольствием, по складам. «Почему так довольно легко удалось разгромить гарнизон Конды? — задумывался я порой. — Ведь финны — опытные, до зубов, как говорится, вооруженные вояки, хорошо приспособленные к местным условиям.» Но, во-первых, видимо, дерзость операции превосходила любые ожидания противника. Во-вторых, к тому времени и партизаны набрались опыта, побывали во многих переделках в тылу врага, научились умело использовать любую, даже критическую для себя ситуацию. Помню, например, как на одной операции я бежал со своим «Дегтяревым» прямо по середине улицы, останавливаясь и выпуская очереди в ответ на огонь противника. Присмотрелся: один из наших бойцов, И. Молодцов, перебегает не так, как я, посередине улицы, а неторопливо, от поленницы к поленнице, ведет прицельный огонь. Я учел это, посчитал, что правильнее делать так. Позже учил более молодых и помнил о том, как надо атаковать, до конца войны. Может, благодаря Молодцову, и жив остался. А уж о смелости партизан даже у белофиннов ходили слухи. В одном бою наша Аня Соловьева с револьвером в руке бросилась вперед, увлекая всех за собой. С револьвером — на пулемет. С кличем тех лет: «За Родину! За Сталина! Ура!..» Для противника это было непостижимым делом. Да и в Конде бой оказался не таким простым, каким он был сначала. Оставшиеся в живых финны опомнились и догадались поставить на церкви пулемет. «Ожила» и та высотка, рядом с деревней, о которой я говорил раньше. Я приспособил свой пулемет на изгородь и вел огонь. Подбегает Анатолий Рассыхаев, с которым мы призывались вместе из школы: я—после десятого, он— после девятого класса. — Ну, как, не ранен? — кричит он. — Нет, а ты что бегаешь в открытую?.. Иди к своим. Был Анатолий черный и смуглый, как цыган, веселый. В отряде его любили и называли «нашим Василием Теркиным». После того как финны активизировались, раздалась команда: «Отходить!» С часу на час к противнику могло подойти подкрепление. Отряд собрал финские документы, боеприпасы, продовольствие, погрузил все это на финских лошадей и, отстреливаясь, начал выбираться назад, к своим. Мы были в группе прикрытия. Помню, из одного дома выскакивают полуодетые финны. Даю очередь. И вдруг заело диск — перекос патрона. Пока восстанавливаю, финны убегают. Обидно. Отходим по полю. Издалека нам кричат: «Финны!» Офицер и около взвода солдат. Отстреливаемся. Они снова уходят в лес. А там, на дороге, была оставлена засада во главе с Василием Кузнецовым. Среди партизан был местный парень, который знал финский язык. Он и крикнул по-фински: «Сюда! Здесь свои». Подпустили фашистов шагов на десять и перестреляли. В целом операция закончилась удачно, и мы с богатыми трофеями вернулись в партизанский лагерь. Было несколько убитых и раненых партизан. Это — только одна операция. А за годы партизанской войны в Карелии их было немало. Ходили мы с диверсионными группами и к захваченному врагом Петрозаводску. «Рельсовую» войну в тылу врага вели в районе Кандалакши. Я же рассказал сейчас только о том, что мне больше всего запомнилось, о дерзкой операции «Конда», произведенной уже к концу партизанской войны. Это было, как я уже сказал, в начале марта, и наш успех накануне женского праздника мы, конечно же, посвятили нашим женщинам. Приятно теперь, спустя более тридцати лет, на улицах Сыктывкара встретиться с Иваном Семеновичем Витязевым. Мы же были рядом в том бою. У нас есть что вспомнить, о чем поговорить. Лит.запись - В.Блинова Источник: (1978) Побратимы. Коми партизаны в лесах Карелии Воспоминания, документы - Стр.61-65