Л.П. Забоева (медсестра п/о им. Чапаева, затем им. Антикайнена) — Бой есть бой.

Участники

Страна: СССРПериод: Великая Отечественная война (1941-1944) 

Забоева Людмила Прокопьевна — медсестра партизанского отряда имени Чапаева, затем отряда имени Антикайнена. Родилась в 1919 г. в селе Кочпон (пригород Сыктывкара). Коми. До войны училась в медицинском училище. После войны работала в учреждениях здравоохранения столицы Коми республики. Ныне пенсионерка. Живет в Сыктывкаре.

Меня часто приглашают на встречи комсомольцы, пионеры. Со многими из моих юных друзей я переписываюсь. Вопросы, которые они мне задают, разные: о войне, о боях, о соратниках по оружию. Среди этих вопросов нередко я слышу один: «Как вам, девушке, удалось выдержать в ту пору тяжелые испытания, большую физическую нагрузку партизанских переходов и боевых действий?» Вот и красным следопытам ухтинской школы № 18 я писала как-то письмо в ответ на их вопросы. Писала, что, прежде всего, я спортсменкой хорошей была. Чемпионкой республики по лыжам. Кроме того, греблей, легкой атлетикой увлекалась, в кроссах участвовала. То есть с молодых лет приобрела хорошую физическую подготовку. Кстати, и сейчас не бросила лыжи: прогулки на них считаю обязательными. Ну, а во-вторых, товарищество, взаимовыручка в партизанском отряде были законом. Конечно, мы, девушки, с самого начала, с тех пор, как нам посчастливилось попасть в формировавшийся в Сыктывкаре отряд, не рассчитывали на какое-то снисхождение к «слабому полу», на то, что нас будут как-то оберегать, особо заботиться о нас. Это было исключено. Наоборот, мужчины относились к нам как к равным, они верили в нас, как в своих настоящих полноправных боевых товарищей. А как же иначе? Если девушка — так и помощь не окажет, огоньком не поддержит? Нет, тут все было на равных. И нам эта вера в какой-то степени придавала силы. А вот внимание со стороны наших мужчин мы чувствовали постоянно. Два Новых года мы встречали в землянках— ребята нам елки самые красивые и пышные приносили. В перерывах между походами и боями лыжи наши осматривали, подгонку делали, валенки нам чинили, латали, подшивали. Если привал — уже спешат нам костер соорудить. Если ночлег в деревне — девушек к печкам устраивали. Летом палатки нам сооружали. Ну, а бой есть бой. Здесь никаких скидок. Я, например, свое первое боевое крещение приняла в январскую ночь 1943 года. Тогда мы разгромили хорошо укрепленный финский гарнизон. Базировались мы в деревне Шала. Взяли, кроме оружия и боеприпасов, сухой паек (а мы, девушки-медсестры, еще и медикаменты) и пошли по лесу к Песчаной, тоже деревушке. Там последние приготовления, уточнения, и мы уже идем через Онежское озеро — к противоположному берегу. На расстоянии одного-двух метров не видно друг друга — такая пурга. Ко всему прочему, лично мне было страшновато. Но хуже всего неизвестность: где другой берег и когда начнется бой? Так мы и не смогли в первую ночь пробраться сквозь пургу. Пришлось возвратиться. Непогода, кстати, была и во вторую ночь, но до противоположного берега нам добраться удалось. Там уже лес, кустарник, идти легче. До гарнизона — рукой подать. В маскировочных халатах мы близко подошли. Девушки от ребят не отстают. У нас у каждой по паре гранат-лимонок, по три зажигательных термитных шара. Финны, как видно, не ожидали нашего удара. Поэтому нам удалось точно побросать гранаты, поджечь шарами несколько домов. Я тоже бросала и лимонки, и шары, но в азарте боя плохо помню, попала ли куда-нибудь. По-моему, что-то подожгла. А тут полетели трассирующие пули в нашу сторону. Я сразу не сообразила что это. Еще подумалось: какие красивые огоньки летают... — Ложись! — крикнул мне кто-то и толкнул в сугроб. Тогда лишь я очнулась: это же бой, первый мой настоящий бой! Мимо пробежала, размахивая наганом и крича «ура!», Аня Соловьева. Николай Морохин яростно строчил из ручного пулемета по выбегающим из домов фигурам. Чей-то стон раздался рядом. Я кинулась перевязывать раненых... В этом бою (другие наши отряды громили одновременно соседние небольшие гарнизоны) финнам попало, конечно, здорово. У нас потерь было очень мало. Но горечь сжимала горло, когда мы покидали убитых друзей. Ранило и моих подруг Марусю Торопову (сейчас — Морозова) и Лиду Данилову. Марусю вынес с поля боя Костя Карпин. Забрали мы с собой и остальных раненых. Ну, а противник от ударов трех партизанских отрядов потерял, как нам говорили, несколько десятков солдат, орудия, минометы, станковые пулеметы, автоматы и винтовки. Наши ребята подорвали склады боеприпасов и продуктов. Много походов потом было. Остались в памяти сражения, победы и неудачи. Но там уже было все привычно, даже обыденно. Хотя отдельные эпизоды никак не забываются. Возможно, потому, что связаны не просто со стрельбой, преследованием или, наоборот, со стремительным отходом. В памяти прежде всего возникают образы товарищей. Летом 1943 года во время одной из операций нам удалось заминировать дорогу, по которой противник снабжал фронт. Уже после того, как мины были поставлены, противник нашу засаду обнаружил, пришлось отходить. И ушли бы спокойно. Однако наши соседи — взвод Кости Карпина — не смогли оторваться от преследователей. Пришлось идти на помощь. А тут еще бойца из третьего взвода Козлова ранило в ногу. Мы с Аней Соловьевой его перевязали, но двигаться он уже не мог. Осталась я с Козловым на месте только что прошедшего боя, а Аня отправилась на базу за подкреплением. С двумя гранатами, автоматом и двумя дисками сидела я и ждала Аню. Привела-таки она двух бойцов, забрали раненого и — на базу. А там еще раненые, оказывается, бой-то сильный был. Долго потом отряд по тылам домой добирался, ведь раненых бросать нельзя. Но дошли, и раненых доставили. В общем-то нам приходилось, конечно, ходить в походы в любую погоду, в любое время года. Через несколько месяцев, в июле-августе, я участвовала в операции на Ухтинском направлении. Надо было взорвать большой мост на автодороге и собрать разведданные для передачи их потом в разведотдел штаба Карельского фронта и в штаб стрелковой дивизии. Несмотря на то, что во время переходов по пути следования (а шли мы около 25 километров) нас дважды обнаруживали, мы ловко отрывались от преследователей. Командир группы у нас был замечательный, Карпин. Смелый, отважный разведчик. Умело вел нас. Не боялся риска. Зажал нас противник около одного болота. Хоть отсиживайся в трясине. Но ведь задание-то надо выполнять. Нащупал Карпин узкий проход. — Пошли! — командует. А дело к ночи. У одного из бойцов куриная слепота — болезнь такая. Ничего ночью не видит. Как быть? Плюхнется он в трясину, себя и нас погубит. Тут мне мысль одна в голову пришла. Завязала я вокруг своего пояса белый бинт, и боец тот за мной почти вплотную шел, бинт-то все же во тьме различал. Так и пробирались к мосту. И выполнили задачу наши ребята. Вернулись все благополучно. Другие группы, оказывается, тоже на задании были. Появился в отряде вскоре и Анатолий Рассыхаев, веселый парень из Усть-Кулома. Оживленно делился впечатлениями от боя. Они, одиннадцать человек, сделали засаду и на шоссейной дороге. Рассыхаев заложил четыре килограмма взрывчатки, поставил взрыватели и тщательно все это замаскировал. Несколько часов сидели бойцы в засаде. Наконец, дождались: показались два грузовика, за ними автобус и легковая машина... Толя Рассыхаев погиб позднее, при освобождении Польши, в рядах Красной Армии. Недавно мне показывали книгу «Незабываемое», изданную в Петрозаводске. И в этой книге, оказывается, рассказ Анатолия Рассыхаева об этом бое, этой диверсии. Все же успел кому-то рассказать, а тот написал. Спасибо ему! ... Далекие суровые годы. И чем дальше они, тем явственней звучит голос памяти: «Пусть помнит мир спасенный!» Да, мы помним тех, кого уже нет рядом с нами. Мы помним святость товарищества тех грозных лет. И эту святость отдаем молодежи, воспитываем ее собственную гордость за славу, которой овеяны дела старшего поколения. И гордость эта бессмертна. Как подвиг народный. Лит.запись - Г.Турьева Источник: (1978) Побратимы. Коми партизаны в лесах Карелии Воспоминания, документы - Стр.55-59