Егоров Филипп Иванович — Большая часть трудового крестьянства уезда выступила против кулаков-повстанцев.

Участники

Страна: СССР, Карелия Родился в 1898 г. в д. Гиттойле, Рыпушкальской волости, Олонецкого уезда, Олонецкой губернии, в семье крестьянина-карела. После службы в царской армии, в январе 1918 г. вернулся в Олонецкую губернию, был членом и секретарем Рыпушкальского волисполкома, заведующим агитационно-вербовочным отделом Олонецкого уездного военкомата. В сентябре 1918 г. вступил в ряды большевистской партии. В конце 1918 и в 1919 гг. работал председателем Олонецкого уездного ревкома, олонецким уездным военным комиссаром. Во время «Олонецкого похода» белофиннов весной— летом 1919 г. командовал Олонецким коммунистическим отрядом. В 1920—1921 гг. был председателем Олонецкого уездного комитета партии. В последующие годы находился на политической работе в Советской Армии и на партийной работе в разных районах СССР. В настоящее время Ф. И. Егоров—директор Карельского историко-краеведческого музея. До 10 лет я проживал в родной деревне Гиттойле, Рыпушкальской волости, потом, как и многие другие дети бедноты, был вывезен в Питер и продан за 20 рублей на 4 года «в ученье». Октябрьская революция застала меня в армии, куда я был призван в, начале 1917 года 18-летним юношей. В декабре 1917 года я приехал на родину в отпуск, где меня застигла демобилизация старой армии. Первое впечатление было такое, что война и революция мало изменили жизнь в нашей деревне. Но это было не так. Хотя у власти в уезде все еще стояла буржуазно-чиновничья земская управа, первые вести о большевиках, о подлинно революционных Советах, об Октябрьской революции уже дошли до крестьян. Вести эти принесли солдаты-фронтовики. На местах, в волостях, солдаты начали создавать Советы. Так, на собрании в деревне Ребойле, Туломозерской волости, состоявшемся в начале января 1918 года, было решено упразднить волостную земскую управу и создать волостной Совет. Собрание отклонило предложение земской управы о созыве земского собрания и, не желая признавать власть уездной земской управы, вынесло решение об отделении от Олонецкого уезда и о присоединении к Петрозаводскому уезду, где Советская власть была уже создана. Об этом от имени Туломозерского волостного съезда была послана телеграмма в Олонец за подписью 150 граждан. Роспуск Учредительного собрания многими волостными съездами и собраниями крестьян был встречен с одобрением. 800 граждан Наволокского общества Мятусовской волости признали Совет крестьянских, рабочих и солдатских депутатов и приветствовали Совет Народных Комиссаров. Об этом же говорилось в резолюций первого Неккульского волостного крестьянского съезда. В конце 1917 года в Рыпушкальской волости, в деревне Шаройле, в центре густонаселенной Туксы, происходило собрание, созванное земской властью. Помещение было битком набито. Повестка дня не имела никакого касательства к событиям в стране: обсуждался вопрос о вывозке жердей для починки дорог. Организаторами собрания были местный кулак Галешкин и его друзья. Они заняли места в президиуме. Но вот на собрание пришли фронтовики, от имени которых я сделал информацию о текущих событиях. Нужно было видеть, с каким вниманием и одобрением собрание встретило наше сообщение. Один за другим покидали президиум и прятались подальше от глаз людских сельские мироеды. Их смела буря крестьянского гнева. Предмет обсуждения — жерди оказался забытым. В повестку дня встали первоочередные вопросы революции: о войне, о мире, о земле, о Советах. Намечались планы действий. Немедленно началась практическая работа по учету, изъятию и распределению кулацкого хлеба среди неимущих, по подготовке передела земли и т. п. Конфискация хлеба у кулаков и купцов была первым революционным мероприятием в Рыпушкальской волости. За спекулятивные махинации с кооперативным сахаром нами был конфискован весь хлеб у купца Галешкина. Мы конфисковали хлеб также у попов Остроумова и Ухотекого. Беднота выпрямляла некогда покорные спины, но действовала она в первый период недостаточно организованно. У нас не было опытных большевиков-руководителей. Сказывалось отсутствие большевистской партийной организации и отсутствие единого централизованного уездного руководства. Поэтому, несмотря на революционные настроения, на волостных крестьянских съездах чувствовалось еще кулацкое влияние. В волостные и сельские Советы и учетные комиссии наряду с революционными элементами часто проникали кулаки. Кулаки играли кое-где видную роль и на местных сходах, и не везде выступления солдат-фронтовиков оказывались такими успешными, как описанное выше. Моему старому другу Петру Ивановичу Журавлеву в деревне Сармяги, Коткозерской волости, едва удалось выскользнуть из рук разъяренных кулаков за попытку выступить в защиту Советов. Там орудовала кулацкая шайка во главе с братьями Сечкиными, активно боровшимися против Советов. 18 января 1918 года в Олонце состоялся первый крестьянский съезд. В работе съезда участвовали представители волостных съездов и так называемые «представители от учреждений». Большинством в 119 голосов против 3, при 4 воздержавшихся, съезд принял решение о том, что «Совет крестьянских, рабочих и солдатских депутатов есть постоянное высшее учреждение власти в уезде». Первый крестьянский съезд избрал исполнительный комитет из 15 человек. Были созданы отделы: народного образования, культурно-просветительный, продовольственный, военно-учетный, реквизиционно-оценочный, лесной и земельный. Уездному Совету приходилось бороться с контрабандными перевозками товаров из Карелии в Финляндию. Для этой цели были созданы вооруженные дружины, а на берегу Ладожского озера находился отряд красногвардейцев под руководством члена Совета. Острая борьба развернулась весной 1918 года в связи с продовольственными трудностями в уезде. Завоз хлеба извне почти прекратился. Особенно тяжелым было продовольственное положение в Коткозерской и Туломозерской волостях, где население уже с начала 1918 года вынуждено было питаться суррогатами (хлеб с примесью опилок из березы и сосновой коры). С весны 1918 года усилилась угроза нападения белофиннов на Советскую Карелию. Финская белая гвардия нагло требовала открытия советско-финляндской границы, якобы для провоза продовольствия в Карелию. Уездный Совет принимал меры по закрытию границы и просил помощи от губернского центра. 8 марта 1918 года губсовет поручил комиссару Красной Гвардии Дубровскому направить отряд в Олонецкий уезд с тем, чтобы пресечь провокации белофиннов на границе. Командиром отряда назначили Федулова. Одновременно было предложено направить в распоряжение Олонецкого совдепа отряд Красной Гвардии из Лодейного Поля. Было также принято решение послать телеграмму штабу финской Красной Гвардии с просьбой оказать давление на тыл белой гвардии. Созданная в это время уездная военная коллегия и реквизиционно-оценочная комиссия вели наблюдение за положением на границе и не допускали провоза хлеба в Финляндию. Население пограничных Видлицкой и Туломозерской волостей активно выступало против происков финской буржуазии. Особенно характерные события произошли в пограничной Туломозерской волости в связи с попыткой бывших хозяев вывезти имущество Туломозерского завода. По распоряжению управляющего заводом Тергуева началась самочинная вывозка ценных частей машин в Финляндию. Против этого решительно выступили туломозерские крестьяне. Дело приняло характер вооруженной борьбы. Крестьяне, вооружившись дробовиками, отогнали непрошенных пришельцев обратно за линию границы. По решению общего собрания граждан управляющий заводом был арестован, а для учета заводского имущества была избрана комиссия. Вскоре управляющий, пользуясь плохой охраной, сбежал в Финляндию, откуда посылал угрожающие письма. Угрозы шли также и от лесопромышленника Хозяинова, сплав леса которого крестьяне задержали на нашей стороне осенью 1917 года. Ввиду постоянной угрозы со стороны Финляндии крестьянами Туломозерской волости был организован отряд в 50 человек, который нес охрану завода и границы. С 28 по 30 марта 1918 года состоялся II Олонецкий уездный крестьянский съезд. Съезд призвал население организовать партизанские отряды, которые совместно с Красной Армией, в случае надобности, оказали бы отпор врагу. Это постановление отражало настроение самых широких масс населения, готового на решительный отпор любым посягательствам со стороны белофиннов. II крестьянский съезд принял решительные меры по организации продовольственного дела в уезде. По волостям было разослано постановление съезда об учете запасов хлеба и о нормах выдачи хлеба. Съезд поручил исполнительному комитету произвести учет ценностей и особенно продовольственных запасов в Александро-Свирском монастыре. Между тем, черносотенное монастырское духовенство объединилось в контрреволюционную организацию «союз защиты религии». Эта организация сумела распространить свое влияние на ближайшую Алексеевскую волость и Лодейное Поле. Исполнительный комитет послал комиссию из 3 представителей для выполнения постановления II съезда. Настоятель монастыря принял представителей исполкома и заявил, что против учета ничего не имеет, но в то время, когда комиссия производила учет запасов, церковники ударили в набат. Дело было в воскресенье. Из Лодейнопольского уезда в монастырь пришел крестный ход. Собралось много крестьян из близлежащих сел и деревень. Контрреволюционные монахи начали их настраивать против представителей Совета. Члены комиссии старались разъяснить, что учет производится ввиду голода в уезде по постановлению съезда, которому должны подчиняться и монахи. Однако разъяснение не имело успеха, и дело начало принимать острый оборот, грозивший кровопролитием. Комиссия ушла из монастыря ни с чем. Впоследствии из монастыря было все же изъято для посева 500 пудов овса. Контрреволюционная организация монастырского духовенства была распущена. В июне 1918 года Совет приступил к развёрстке чрезвычайного налога. Для того, чтобы соблюсти «демократичность», левоэсеровский уездный Совет не нашел ничего лучшего, как созвать всех налогоплательщиков кулаков в Олонец. Собранные со всего уезда, кулаки использовали обстановку, обезоружили охрану из местных красногвардейцев, захватили склад оружия, арестовали членов уездного Совета и выпустили из тюрьмы отъявленных контрреволюционеров. Еще задолго до восстания, в период II уездного съезда Советов, когда кулаки совершенно открыто вели контрреволюционную агитацию среди крестьян на базаре, призывая их к восстанию, я требовал от председателя Совета Чубриева принять меры и пресечь контрреволюционную деятельность кулацких вожаков. Но левоэсеровский уездный Совет был неспособен оказать решительный отпор кулачеству. В такой обстановке, в результате попустительства «левых» эсеров, контрреволюционным элементам удалось временно захватить власть в уезде. Захватив оружие, кулаки пытались с боем взять здания чрезвычайной комиссии и почты, но были отбиты чекистами во главе с председателем ЧК Тимофеевым. Большая часть трудового крестьянства уезда выступила против кулаков-повстанцев. Как только стало известно о событиях в Олонце, во всех ближайших волостях началась дружная работа советского актива по изоляции кулачества. Рыпушкальский волостной Совет, в котором я был секретарем, выпустил прокламацию, в которой разъяснял события в Олонце и призывал к защите Советов. В Рыпушкальской волости, особенно на Туксе, был проведен ряд митингов с разъяснением контрреволюционного характера восстания и с призывом стоять на защите Советской власти, не поддаваться на провокации. Аналогичную работу по разъяснению крестьянам антисоветской сущности кулацкого мятежа проводили в Видлицкой волости Германов (расстрелян белофиннами в 1919 году), в Туломозерской волости Н. Власов, в Коткозерской волости П. Журавлев и другие советские активисты. В результате этой работы кулацкое восстание оказалось изолированным, его не поддержали широкие массы крестьянства. В ответ на телеграмму председателя уездного Совета о помощи, которую ему как-то удалось послать в Петрозаводск из захваченного мятежниками Олонца, из губернии выехал отряд Красной Армии во главе с И. В. Матвеевым. Не получив поддержки со стороны среднего крестьянства, не дождавшись помощи из Финляндии, главари восстания вынуждены были сдаться. Неудача восстания показала, что в открытой борьбе против Советской власти без поддержки из-за рубежа у кулачества нет шансов на успех; кулаки решили продолжать старую тактику замаскированного противодействия Советской власти, используя свое влияние в отдельных сельских и волостных Советах, оказывая нажим на неустойчивое левоэсеровское руководство уездного Совета. Это было ярко продемонстрировано на состоявшемся вскоре после восстания III чрезвычайном уездном съезде Советов 20 июня 1918 года. На съезд съехалось 193 делегата, в своем большинстве представители кулачества. Много было также местных купцов и промышленников. Съезд заслушал сообщение следственной комиссии о восстании 10—11 июня, но никакого решения принято не было. Съезд принял к сведению отчетный доклад уездного исполкома и доклад председателя ревкома Чубриева о создании уездного революционного комитета и его задачах. Ревком был сформирован после подавления кулацкого восстания из «левых» эсеров. С докладом по текущему моменту выступил представитель губернского Совета. Прения по докладу развернулись вокруг таких вопросов, как отношение к Финляндии, отношение к Учредительному собранию. Что касается отношения к Финляндии, то все выступавшие были единодушны в мнении, что притязания Финляндии на территорию Карелии лишены основания, и карельское население не желает к ней присоединиться. Резолюция по этому вопросу была принята единогласно. При этом купеческо-кулацкая и середняцко-бедняцкая части съезда исходили из разных соображений. Первая — из надежды на скорое падение Советской власти, вторая — из понимания необходимости тесного союза с трудящимися Советской России. Со сладенькой речью о всеобщем объединении под сенью Учредительного собрания выступил делегат Пидемского общества Пименов. Его поддержали эсер Богданов и кулак Руотси. Однако кроме них в поддержку Учредительного собрания никто из делегатов не выступил. Беднейшее крестьянство решительно стояло на почве признания Советов и требовало суда над членами Учредительного собрания, не признававшими Советов. III съезд избрал исполнительный комитет, который был настолько махрово кулацким, что даже представитель фракции «левых» эсеров выступил с заявлением, что «левые» эсеры в состав исполнительного комитета не войдут, а лишь считают возможным участвовать в составе пленума уездного Совета. Таким образом, в течение некоторого времени сосуществовали исполком уездного Совета, избранный III съездом из кулаков и купцов, и ревком, который состоял из «левых» эсеров. Но влияние кулаков постепенно подрывалось силами революции, выдвигавшими на первый план общественной жизни деревенскую бедноту. Такие мероприятия Советской власти в деревне, как учет и изъятие излишков хлеба, распределение налогов, переделы земли и другие, активизировали классовую борьбу в деревне, сплачивали деревенскую бедноту. В этой борьбе росло политическое самосознание бедноты, появились новые вожаки, которые пришли на смену краснобаям «левым» эсерам. В каждой волости находились люди, которые вели пока черновую, но большую по своему значению работу по сплачиванию революционных сил деревни — батрачества и бедноты. В Видлицкой волости, например, работал Медников, в Ведлозерской — Королев, в Неккульской — Яковлев, в Важинской — Соколов, в Коткозерской — Журавлев и т. д. В самом Олонце прибытие 3-го Гатчинского полка в июле 1918 года внесло свежую большевистскую струю. В том же месяце был организован сначала городской, а потом уездно-городской комитет партии большевиков. При своем создании Олонецкая городская партийная организация насчитывала всего пять-шесть человек. Кроме меня, как мне помнится, в нее входили бывший фронтовик, военком Федулов, работник аппарата уездного исполкома И. В. Петров, Михайлов и еще один или два товарища. При помощи коммунистов Гатчинского полка: старого большевика, командира полка Левинсона (погиб под Шенкурском в конце 1918 года), Яунзема, Венцкурса, Чигарькова, Зузана, Эшмонта и других развертывалась большая политическая работа в городе и уезде. Постепенно к концу 1918 года в каждой волости были созданы большевистское ячейки из бывших фронтовиков и бедноты. Большую помощь мы получали из Петрограда, где в то время работала секретарем Северного областного комитета партии Елена Дмитриевна Стасова. В сентябре 1918 года мы получили за ее подписью письмо, в котором Северный областком партии приветствовал создание Олонецкой партийной организации. Из Петрограда стали прибывать в Олонецкий уезд агитаторы и организаторы, регулярно высылалась литература. В августе 1918 года открылся IV уездный съезд Советов. Состав делегатов был такой: «левых» эсеров — 64, большевиков — 25, социал-демократов (интернационалистов) — 4, беспартийных — 63. «Левые» эсеры провели на съезде свое решение против создания комитетов бедноты. Этим решением левоэсеровский Совет открыто становился на кулацкие позиции. Съезд избрал уездный исполком из «левых» эсеров во главе с Чубриевым. Это было свидетельством того, что «левые» эсеры пользовались еще большим влиянием на среднее крестьянство в уезде. Олонецкий уездный исполком, избранный на IV съезде Советов, все более скатывался на путь саботажа и противодействия Советской власти и большевистской партии. С самого начала своей деятельности он отказался послать представителя в губернский исполком (большевистский)*, заявив, что в составе уездного исполкома нет коммунистов. Чтобы полностью не разоблачить себя в глазах трудового крестьянства, уездный исполком вынужден был по некоторым вопросам считаться с настроениями трудящихся масс (протест против захватнических притязаний Финляндии, требование применения красного террора к врагам революции и т. д.). Однако по основному вопросу политики партии в деревне — о создании комитетов бедноты—левоэсеровский исполком занимал явно враждебную позицию и оказывал всяческое противодействие линии Советской власти и большевистской партии. 14 сентября 1918 года уездно-городской комитет партии коммунистов направил уездному исполкому протест, в котором содержались конкретные факты противодействия членов исполкома мероприятиям центральной власти по организации комитетов бедноты. Протест был в резких варажениях отвергнут уездным исполкомом. После празднования первой годовщины Октября, в десятых числах ноября 1918 года, у меня на квартире было созвано узкое совещание группы коммунистов по вопросу о политическом положении в уезде. На этом совещании, кроме меня, присутствовали товарищи Зузан, Эшмонт, Чигарьков и другие. К этому времени силы, на которые мы опирались в волостях, серьезно окрепли и выросли. Это были, прежде всего, волостные партячейки и комбеды. В большинстве волостных Советов позиции «левых» эсеров сильно пошатнулись. Показательно, что кое-где сельские собрания требовали переизбрания Чубриева, выражая ему недоверие. Во всех других уездах Советы уже давно были очищены от «левых» эсеров. Все сходились на том, что назрела необходимость роспуска левоэсеровского уездного исполкома. Сомнение вызывал лишь вопрос о способности обеспечить немногочисленными силами местной парторганизации руководство уездом, в частности, укомплектование ревкома, который должен был заменить упраздняемый исполком. Городская партийная организация насчитывала к этому времени около 25 человек; главным образом это были военные товарищи. Местных коммунистов в Олонце было еще мало, а способных осуществлять руководство и того меньше. Перебрали ряд кандидатур коммунистов на разные должности и нашли, что без серьезного ущерба для работы ЧК и военной работы мы не можем обеспечить ревком нужными кадрами. Снимать же коммунистов с работы в ЧК и военных органах мы не решались. Было принято компромиссное решение: ввести коммуниста в качестве председателя ревкома, а членов ревкома подобрать из наиболее лояльных «левых» эсеров и интернационалистов. Председателем ревкома был назначен я. На другой день, поздно вечером, было созвано закрытое собрание городской парторганизации, и оно подтвердило это решение. О своем решении мы сообщили исполкому, который 12 ноября 1918 года для переговоров с комитетом партии коммунистов создал комиссию в составе меньшевика-интернационалиста И. А. Никитина и «левых» эсеров Чубриева и Проскурякова. Начавшиеся переговоры затягивались. «Левые» эсеры отказывались участвовать в ревкоме, в котором председателем будет коммунист. Обсудив вновь вопрос в уездном комитете партии, мы решили покончить с затянувшимися переговорами. Группа большевиков, вооруженных винтовками, явилась вечером на заседание уездного исполкома. По поручению товарищей я заявил, что постановлением уездно-городского комитета партии коммунистов уездный исполком, ввиду саботажа решений центральной власти по вопросу об организации комитетов бедноты, а также противодействия в проведении в жизнь политики центральной власти, считается распущенным и что создается революционный комитет в количестве 5 человек. «Левые» эсеры поняли бесплодность сопротивления и приняли постановление о роспуске исполкома и передаче власти ревкому. 18 ноября 1918 года происходило первое заседание уездного революционного комитета. Обсуждался вопрос о расстановке кадров на решающих участках хозяйственной и политической жизни уезда. Заведующими отделами ревкома были назначены люди, вышедшие из народных низов, готовые грудью отстаивать завоевания революции. Были привлечены к работе и некоторые «левые» эсеры и социал-демократы интернационалисты. Надо сказать, что среди них, несмотря на политические заблуждения, имелись и преданные Советской власти люди. Часть их позднее с оружием в руках активно боролась в общих рядах с большевиками, а некоторые даже стали членами нашей партии (В. И. Васильев, П. И. Кунжин, С. Н. Проскуряков, И. А. Никитин, Ермаков и др.). С образованием ревкома начался период чрезвычайно бурной работы, главным образом по углублению завоеваний революции в деревне. В волости уезда были посланы агитаторы и организаторы, вокруг них сплачивались революционные силы деревни. Преданные делу Советской власти бедняки и середняки организовывались в ячейки сочувствующих, действовавшие под руководством пока еще немногочисленных членов партии. Число этих ячеек быстро росло. Коммунистов и сочувствующих в уезде к началу 1919 года уже насчитывалось, как мне помнится, около ста человек. Ячейки сочувствующих создавались не только в волостных центрах, но и при сельских (общественных) комитетах бедноты. Так было, например, в Видлицкой и в ряде других волостей. Вот некоторые решения крестьянских собрании этого периода, характеризующие отношение крестьян к нашей партии. Граждане Матчезерского общества Коткозерской волости на своем собрании приняли постановление: «Поддерживать Советскую власть, достать программу РКП(б), читать ее и записываться в коммунисты». Граждане Коткозерского общества решили: «Бороться за Советскую власть и вступить в коммунисты». Такое же решение приняли и граждане Сармяжского общества. В Важинской волости, где имелась крупная парторганизация, на волостном съезде 22 декабря 1918 года весь новый исполком был избран из сочувствующих партии большевиков. Деятельность комитетов бедноты была чрезвычайно разнообразной. Комбеды еще до реорганизации их в Советы стали подлинными, признанными населением органами революционной власти, решавшими все вопросы хозяйственной и общественной жизни деревни. Так, комитет деревенской бедноты Пидемского общества вынес решение о постройке кузницы, лесопилки и о ремонте мельницы. Комбед выделил 2 пуда хлеба семьям крестьян, ушедших в образцовые полки деревенской бедноты: А. И. Гурину, П. И. Плотову, остальные 13 пудов, имевшихся в наличии у комбеда, было решено распределить между 179 голодающими семействами. Мятусовский комбед образовал комиссию по сбору теплых вещей для Красной Армии. Комитет бедноты Верховского общества Рыпушкальской волости 5 декабря 1918 года вынес решение о реквизиции у кулаков дров для отопления комбедов. В Неккульской волости комитет бедноты постановил собрать по всей волости семена и положить в общие амбары для того, чтобы сохранить к весеннему севу, а где нет общественных амбаров, то оставить на руках, но взять с владельца записку о сохранности зерна. В начале декабря 1918 года была созвана I уездная партийная конференция. Каждую волость представляли один-два коммуниста. Повестка дня конференции включала следующие вопросы: о текущем моменте, о VI Всероссийском съезде Советов, доклады с мест и другие. Конференция рассмотрела вопрос о преобразовании комитетов бедноты в Советы и проведении выборов в Советы. Была утверждена подробная инструкция о порядке выборов, о нормах представительства и т. д. Конференция обязала волостные партийные организации возглавить работу по реорганизации комбедов и выборам Советов, а также предложила уездному комитету партии направить в волости агитаторов. Конференция не избрала, как требовал Устав партии, уездный комитет, а поручила выполнять функции Олонецкого уездного комитета партии Олонецкому городскому комитету, который фактически занимался этой работой и раньше. В этом решении сказалась наша неопытность в организационной работе. Мы представляли себе, что избранные в состав уездного комитета волостные партийные работники должны будут обязательно работать в Олонце, а это привело бы к ослаблению волостных партийных организаций. В известной мере наши неверные понятия о структуре партийных органов объяснялись слабой связью с губернским комитетом партии. После конференции партийные организации волостей занимались чисткой комитетов бедноты от кулацких элементов, а в конце декабря 1918 года — начале января 1919 года были упразднены комитеты бедноты и проведены выборы в сельские и волостные Советы. Во вновь избранные Советы вошли преданные партии люди из бедняцко-середняцкого актива. Однако кулаки тоже учитывали роль местных органов власти и всячески старались туда пробраться. Кое-где им это удавалось. В Сармяжском обществе, например, в председатели Совета пролез небезызвестный кулак Сечкин. Крупную роль продолжали играть на собраниях кулаки Дубровины, Ларионовы и др. Но это не меняло общей картины роста политической активности бедноты. Беднота почувствовала свою силу и принимала решительные меры против кулаков. Позволю себе привести любопытную выдержку из решений Неккульского волостного Совета от 17 января 1919 года. «1. Слушали: заявление гр. Петра Семенова о сложении налога 4500 рублей как несостоятельному. Постановили: имея в виду все темные дела, творимые вами, просьбу отклонить, прибавив вдобавок еще 500 рублей как мародеру. 2. Слушали: тоже Михаила Николаева о сложении налога 3000 рублей как несостоятельный. Постановили: финансы у Вас не истощались, вырученные деньги от продажи хлеба в Финляндию, а полностью надо уплатить. 3. Слушали: тоже гр. И. Соколова о сложении налога в сумме 10 000 рублей. Постановили: налог уплатить полностью, переписку передать на рассмотрение местной организации партии коммунистов (большевиков)». В конце декабря 1918 года по инициативе Рыпушкальского волостного Совета была создана первая в Олонецком уезде сельскохозяйственная коммуна. В коммуну вступило двенадцать бедняцко-середняцких хозяйств. Ценный почин передовых крестьян был поддержан уездным ревкомом, который предложил земельнолесному отделу обеспечить коммуну лесоматериалами, сельскохозяйственным инвентарем, семенами и т. п. К сожалению, работе коммуны помешало нашествие белофиннов весной 1919 года. Самым трудным участком работы являлась организация продовольственного снабжения уезда. С осени 1918 года была создана для этой цели продовольственная коллегия при уездном исполкоме. Поступавшее из губернского центра продовольствие распределялось по волостям среди бедноты, семей красноармейцев, советских служащих и т. п. Нормы снабжения были самые минимальные, поступление продовольствия и выдача пайков часто задерживались как по причине общих для страны затруднений, так и в силу неопытности наших заготовительных кадров. В уезде сложилось очень тяжелое продовольственное положение. В Туломозерской и других северных волостях положение усугублялось неурожаем. Многие крестьяне питались овсяным хлебом с примесью опилок и мха. В уездный центр направлялись ходоки из всех волостей и деревень, часто продколлегию буквально осаждали толпы голодных людей. Ревкомом были приняты меры по улучшению работы продколлегии. Был проведен повторный учет хлеба. Со всей строгостью взыскивался «чрезвычайный налог» с кулаков, купцов и прочих эксплуататоров. Для помощи голодающему населению ревком организовал закупку скота. С этой целью по уезду был проведен учет наличного стада и строго воспрещен вывоз скота. Необходимый в крестьянском хозяйстве скот был оставлен населению, а излишки закупил ревком. В декабре 1918 года произошло кулацкое восстание в Ведлозерской волости. Тяжелое продовольственное положение, проводимая мобилизация в армию, обложение налогом, продразверстка, реквизиции теплых вещей для армии были использованы кулачеством для вовлечения в антисоветское восстание и некоторой части середняков. Восстание началось в Савиновском обществе под руководством приехавших из Финляндии кулаков Кузнецова и Трифонова. Восставшие разгромили волостной Совет, убили красногвардейца Виртанена., Восстание перекинулось и на другие общества. Для подавления кулацкого мятежа ревком направил отряд красногвардейцев во главе с Федуловым и принял другие меры по изоляции восстания и охране границы, так как уже тогда существовала опасность объединения местного кулачества с белофиннами из-за рубежа. В телеграмме, посланной ревкомом на имя председателя губревисполкома Анохина, отмечалась угроза соединения восставших с белогвардейцами Финляндии. Уездный военный комиссар был назначен командующим вооруженными силами в пределах Олонецкого уезда. Для связи Олонца с пограничными районами и организации революционных сил в Туломозеро, Видлицу и Ведлозеро были посланы военно-политические комиссары. Представители ревкома среди населения пограничных волостей вели большую разъяснительную работу. 20 декабря 1918 года по докладу Проскурякова «О текущем моменте» собрание крестьян в Туломозере постановило: «Всех восстающих против Советов мы считаем врагами революции, посягателями на свободу и труд крестьянства. Против этих врагов мы всеми силами и средствами будем бороться, чтобы удержать те блага, которые мы, трудовые крестьяне, получили от пролетариата...» Принятое решение говорит о высоком политическом сознании трудового крестьянства, которое было решительно настроено против кулацких и белофинских происков. В результате своевременно принятых мер со стороны ревкома кулацкое восстание в Ведлозере было изолировано и подавлено. 20 января 1919 года состоялся V Олонецкий уездный съезд Советов. Проведенная партийной организацией и ревкомом подготовительная работа обеспечила на этом съезде решающий перевес за большевиками, которых поддержали беспартийные делегаты. «Левые» эсеры уже не выступали на съезде против коммунистов. Самым главным результатом, с которым пришел ревком на съезд, было обновление и укрепление революционной власти Советов в уезде. В результате деятельности комбедов кулацкие элементы были изгнаны из Советов. V уездный съезд Советов закрепил достигнутые нашей партийной организацией успехи в установлении Советской власти в уезде. Съезд избрал в новый состав уездного исполкома предложенных коммунистической фракцией кандидатов. Со времени этого съезда Олонецкий уездный Совет уже постоянно находился под непосредственным влиянием и руководством большевистской партийной организации. Серьезной проверкой прочности Советской власти явились новые крупные события в Олонецком уезде— борьба против белофинского вторжения на территорию уезда весной 1919 года. По призыву партийной организации карельское трудовое крестьянство решительно выступило на защиту завоеваний революции, оказав вооруженный отпор захватчикам. Это имело большое значение для дальнейших успешных действий Красной Армии по разгрому белофинского нашествия. * Автор имеет в виду губернский революционный исполком, который был создан 16 июля 1918 года после исключения левоэсеровских представителей из состава губисполкома. — Ред. Источник: (1957) В борьбе за власть советов. Воспоминания участников борьбы за установление Советской власти в Карелии - Стр.121-137