Ананьева Дарья — Нас выгнали из дома.

Гражданские

Страна: СССР, Карелия Таких деревень, жителей которых финны выгнали из своих домов и расселили в других деревнях, было немало. Всем-то места в лагерях уже не хватало, как и не хватило бы колючей проволоки. И было многим из нас ничуть не лучше, чем в лагере. Нас у мамы было четверо. Все маленькие. Жили в Кузаранде и имели свое хозяйство: корову, огород, который нас обеспечивал картошкой и овощами. Отец с мамой в колхозе в предвоенный год заработали немало зерна. Все перемололи. И своего хлеба нам бы полностью хватило до нового урожая. А нас выселили из дома с пустыми руками. Одежды было — что на себе. Мне — два года, и я самая маленькая в семье. Мама несла меня на руках. Наша деревня стояла на берегу Онего, другой берег хорошо просматривался в бинокль — там стояли наши войска и большой партизанский отряд. В чужой деревне нас разместили в доме, где была одна большая комната с русской печкой. До нас здесь уже жили пять семей, в каждой по три-четыре ребенка. Спали вповалку на полу, подстилая солому. С проверкой из комендатуры могли прийти в любое время дня и ночи. Матери работали на финнов. Растили хлеб, картошку и овощи. Заготовляли для Финляндии лес. Норма была большой. И матери брали в помощь в лес детей, кто был постарше. А иначе их могли лишить скудной карточки на хлеб. Когда они возвращались с работы домой, иногда по дороге успевали насобирать грибов и нарвать сухого белого мха, из которого делали муку. Вот такая была у нас еда. Мы ждали матерей из леса как из магазина. Помню такой эпизод. Днем к нам зашли финны. В доме были одни дети. Сделали обыск. Искали зерно и хлеб. Пытались у нас, несмышленышей, допытаться, куда спрятан хлеб. Сестра достала с полки берестяную посудину, в которой был сухой мох: вот он, дескать, наш хлеб. Финн поглядел, помотал головой, высыпал эту муку на пол и растоптал. Мы стали плакать, что мама придет с работы, а есть нечего. В лагере худо-бедно давали хоть какую-то баланду. А мы днями сидели совершенно голодные. От голода умерла бабушка. Сколько народу тогда погибло! Старшую сестру, которой только что исполнилось пятнадцать, отправили на сплав. Работала там под охраной. А когда оккупанты стали отступать, оставили их на острове. С ними были парни. Они связали бревна и решили на самодельном плоту добраться до берега. Но финны заметили их и открыли стрельбу. Некоторые погибли, другие спаслись и еле добрались до домашнего берега, к тому же они были голодными и измученными. В родную деревню мы вернулись в июле 1944 года. Дома стояли полуразрушенные. Где не было стекол, где дверей, а где и полов... Трава выросла выше человеческого роста. В ней было столько змей, что мы не смели выходить на улицу. Мать палкой пробивала траву, чтобы сходить куда-либо по делам. Все, что было оставлено из посуды или одежды, — не сохранилось. …Когда началась война, нашу пристань бомбили. Возле нее стояли баржи, груженные зерном и картошкой для отправки в город. Часть жителей успели посадить на баржи для эвакуации на другой, пудожский, берег. Но далеко не всем удалось добраться. Финны бомбили даже баржи с мирным населением. Много людей утонуло: из нашей деревни Кошкино — Максимова Мария, у которой остались двое маленьких детей, из Кузаранды — Наталья Мухина... Всех не припомнишь. Отец наш погиб под Ленинградом. Мама сумела всех нас вырастить и поставить на ноги. Теперь, когда прошли годы и пришла к нам старость со своими невзгодами и болезнями, все чаще вспоминается время нашего потерянного детства. Так ничего хорошего в этой жизни мы и не видели. Одна радость, что сами вырастили детей и дали им возможность учиться и строить свою жизнь. Источник: (2023) Мы ещё живы - Стр.33-34