Воспоминания Н.Г. Червова (зам. командира партизанского отряда «Красный Онежец» по разведке). Вспоминая годы войны.

Участники

Страна: СССР 

Червов Николай Григорьевич - родился в 1915 г. в Беломорском районе. Русский. Член КПСС с 1942 г. До Великой Отечественной войны работал инспектором Беломорского роно. С июля 1941 г.— боец-связной, с августа 1942 г.— политрук взвода, с ноября 1943 г,— зам. командира партизанского отряда «Красный Онежец» по разведке. За участие в партизанском движении награжден медалями. В настоящее время живет и работает в Петрозаводске.

Мне как члену партийного бюро партийной организации партизанского отряда «Красный Онежец», а позднее (с 1943 года) — секретарю партбюро хотелось бы подчеркнуть, что разгром вражеских гарнизонов, уничтожение живой силы и техники на коммуникациях противника требовали от каждого бойца и командира боевой выучки, выносливости, смелости, морально-политической зрелости. Без этих качеств, на мой взгляд, в партизанском отряде многим из нас было бы очень трудно. Мне вспоминаются первые дни войны... Не нахожу слов, чтобы передать те чувства, с которыми советские люди шли в военкоматы и просились добровольно в армию, записывались в партизанские отряды. Разгромить ненавистный фашизм, отомстить врагу за уничтоженные наши села и города, за слезы и горе советских людей, попавших в немецкое рабство — таково было желание каждого. Три с лишним года воевали в тылу врага бойцы и командиры партизанского отряда «Красный Онежец». Свыше 1150 дней провели в походах, беспрерывных боях и стычках с врагом. Отряд совершил 26 походов в тыл противника, истребил несколько сот вражеских солдат и офицеров, немало их взял в плен. За годы войны отряд прошел по тылам противника более 9000 километров. Взорвано семь мостов, уничтожено шесть складов, три самолета, двадцать пять автомашин и много другой техники. За этими скупыми, сжатыми цифрами — героизм людей. Совершая боевые операции, партизаны прежде всего рассчитывали только на собственные силы. Они не могли надеяться на помощь соседа справа или соседа слева. Не могли в своих действиях опираться на помощь и поддержку населения, так как на оккупированной территории в средней и северной части Карелии его не было! Чтобы провести ту или иную боевую операцию во вражеском тылу, отряду, независимо от времени года и состояния погоды, надо было сделать переход в 120—150 километров. Чаще всего с базы приходилось брать продовольствия на 25—30 суток, плюс запас боеприпасов, а некоторым из нас поручали нести боеприпасы для ручных пулеметов, питание для рации, а зимой тащить лодочки для раненых и запасные лыжи. Так что, наряду с тем, что партизаны в течение трех с лишним лет беспрерывно совершали боевые операции, приходилось испытывать неимоверные физические нагрузки. Теперь, вспоминая события войны, удивляешься, как мог человек все это выдержать. К тому же партизанам в походах все время надо было находиться под открытым небом. Три зимы спать под плащ-палаткой, на снегу, в наспех сделанных шалашах, а чаще и без них, каждый скажет, что в этом удовольствия мало. Но партизаны знали, что эти трудности переносятся во имя победы над врагом. В боевой жизни отряда было немало удачных операций. Вот некоторые из них. В марте 1943 года наш отряд вместе с тремя партизанскими отрядами — «Вперед», «Буревестник» и «Железняк»— шел в глубокий тыл противника, чтобы совершить совместную операцию по разгрому крупного гарнизона в деревне Мергуба, в задачу входило также уничтожение артиллерийской батареи в Андроновой Горе, подрыв моста через реку Чирка-Кемь. Операцию партизан должно было прикрыть подразделение пограничников численностью в 120 человек. Таким образом, на осуществление совместной операции в глубокий тыл противника шло до 600 человек. По своему замыслу и практическому осуществлению это была дерзкая операция, так как она должна была осуществляться всего в трех километрах от штаба дивизии противника, который размещался в поселке Тикша. Командование сводного отряда понимало, что штаб дивизии, гарнизоны и мост тщательно охраняются. Поэтому при приближении к объекту было усилено охранение. Головная разведка шла на значительном удалении от основных сил. И где-то в 13—15 километрах от гарнизона наши разведчики встретились с патрулирующей группой противника. Противник огня не открыл и скрылся. Нашим разведчикам вступать в бой было запрещено. Внезапность и скрытность были, однако, потеряны, финны нас обнаружили. Командование решило пойти на обман противника, хотя сделать это в зимних условиях было нелегко. Враг не знает, кто мы и сколько нас, но, бесспорно, обязательно предпримет оперативные действия для уничтожения. Действительно, через 3—4 часа уже при полной темноте на месте стоянки сводного отряда появилась усиленная группа финноз. Она увидела нашу лыжню, которая показывала, что мы ушли на восток, в свой тыл. Противник произвел автоматный обстрел густого леса. Наши бойцы, укрывшиеся в лесу, ответного огня не открыли. Спускаться на лыжах с голой сопки в густой лес по нашей лыжне финские вояки в темноте не рискнули и к тому же, вероятно, у них создалось убеждение от всего виденного, что мы действительно, обнаружив себя, решили возвращаться в свой тыл. На другой день нас искала авиация противника, но ее, видимо, смутили лыжни, идущие на восток, И вот мы, веря, что врага все-таки перехитрим, продолжали выжидать. Просидели в густом лесу, под сопкой, на которой были обнаружены, всю ночь, весь следующий день, не разжигая костров, не подавая никаких признаков своего присутствия. И только следующим вечером с наступлением полной темноты вышли на выполнение большого и важного задания. Операция была совершена в ночное время, и под утро все группы сводного отряда соединились, двигались быстро, чтобы подальше оторваться от противника. За разгром многочисленного гарнизона финнов в деревне Мергуба, где располагались дивизионные интендантские службы, автохозяйство и многое другое, а также подрыв моста через реку Чирка-Кемь, отсутствие которого с наступлением весны могло резко сказаться на питании и снабжении целого направления фронта, финские войска решили нас наказать. Была снаряжена большая и подвижная маневренная группа вражеских войск (как позднее мы узнали у пленных, она насчитывала до 250 человек). Преследующая группа нагнала нас на исходе дня, когда впервые за двое суток мы решили разжечь костры и дать людям возможность принять горячую пищу. Завязался трудный лесной бой. Продолжался он долго — около четырех часов, но из этого боя мы вышли победителями. Враг потерял много людей, не нанеся серьезного удара по партизанам. Этому опять же способствовала партизанская выучка и предусмотрительность. Партизаны никогда не останавливались так запросто на любой площадке. Остановки на отдых организовывались только там, где можно было держать оборону в случае нападения противника. Так произошло и здесь. Выбор места оправдал себя. Осенью 1943 года, и особенно весной 1944 года, вражеские войска усилили охрану флангов на основных стратегических участках фронта. Они организовали специальные лесные гарнизоны, патрулировали районы возможных переправ на реках и проходы между озерами, устанавливали наблюдательные посты, вдоль дорог и рек, минировали просеки. Все это затрудняло действия партизан. Чтобы совершить операцию в тылу врага, надо было не только пройти большое расстояние, но и преодолеть его безопасно, не обнаружив и не лишив себя преимущества внезапности. С этими трудностями в 1944 году столкнулся и наш отряд. Нам пришлось долго искать удобный маршрут. Везде, где бы мы ни появились, нас обнаруживал противник. Командование отряда решило пойти на очень смелый, прямо-таки дерзкий, но вполне обоснованный шаг. Основываясь на данных нашей партизанской разведки, было решено провести отряд прямо под носом вражеского гарнизона, расположенного непосредственно в лесу, предварительно переправившись через две реки, которые ежедневно патрулировались противником. Причем нашей разведке, исследующей возможные проходы в глубокий тыл противника, около гарнизона пришлось дважды встретиться с солдатами врага, но так как разведчики были исключительно осторожны, то, завидев противника первыми, не дали себя обнаружить. И таким образом отряд прошел в каких-то 400—500 метрах от вражеского гарнизона через разминированные просеки. Этот проход в тыл противника обеспечили наши боевые друзья Владимир Дешин, Михаил Пастернак, Шариф Салехов, Тимофей Брюхин и другие смелые разведчики. За лето 1944 года отряд и его мелкие группы совершили несколько удачных операций. Они всерьез всполошили противника, тем более, что проходили на дороге, питающей целое направление вражеского участка фронта. Против нас усилились карательные операции. Тогда командование отряда, чтобы запутать противника, решило перейти с северной на южную сторону дороги, отсидеться несколько дней, а потом снова действовать. Мы в то время уже хорошо знали режим движения автотранспорта: один раз в сутки колонна автомашин проходила на фронт и один раз —с фронта. Таким образом, в той и другой колоннах скапливалось большое количество грузовых, легковых машин и автобусов. Мы знали также, что с каждой такой мощной колонной следуют бронемашины и две-три машины с солдатами для защиты от возможного нападения партизан. Врага удалось обмануть: он действительно потерял нас из виду. Это обстоятельство использовали для нанесения более сильного удара. И вот в один из августовских дней 1944 года две группы (первая — во главе с командиром отряда Н. И. Малышевым, второй было поручено командовать мне) вышли на дорогу и организовали засады на расстоянии 6—7 километров одна от другой. Было задумано, что западная группа встречает и бьет вражескую колонну автомашин, идущую на фронт, восточная—с фронта. Наша группа численностью девятнадцать человек с наступлением темноты подошла к дороге. Не успели мы расположиться в засаде, как послышался громкий разговор вражеских солдат, едущих на велосипедах. Это патрули проверяли безопасность пути перед пуском колонны автомашин от ближайшего шлагбаума. Через каких-нибудь 40—50 минут мы услышали гул моторов приближающейся автоколонны. Ранее мы договорились, что с появлением автомашин в зоне засады пулеметчик Анатолий Ильич Кушнаренко откроет огонь первым, и причем по третьей или четвертой машине, с таким расчетом, чтобы наша засада не попадала под обстрел бронеавтомашины противника. Но Кушнаренко почему-то медлил, когда появились первые машины, и долго не открывал огня. Создалось очень напряженное положение. Сразу мысль: в чем дело, уж не случилось ли что с пулеметом? Но волнение оказалось напрасным. Кушнаренко — человек с крепкими нервами, учитывая, что колонна автомашин большая и работы нам хватит, решил открыть огонь только по седьмой машине. С первой же очередью одна из машин остановилась, на нее наскочило несколько других, по которым мы открыли ураганный огонь. Подбитые машины были подожжены с помощью термитных шаров. Но вот враги опомнились. С задних машин просто наугад начали стрелять. Но из-за густого леса и пересеченной местности стрельба не достигла цели. Разгромив три машины с грузом и един автобус с людьми, мы захватили документы и стали отходить в назначенный квадрат, чтобы встретиться с другой группой. В этой операции особо проявили себя политрук Ларюшкин Леонид Яковлевич, пулеметчики Кушнаренко Анатолий Ильич, Фурашкин Александр Андреевич, бойцы — Пелля Петр Матвеевич, Коцелайнен Андрей Семенович, Галкин Борис Афанасьевич, Фофанов Илья Григорьевич, Салехов Шарип Салехович, Любек Виктор Павлович и другие. Спустя некоторое время мы с небольшой высотки наблюдали зарево пожара на дороге. Горели подожженные машины. А когда уходили с сопки, услышали ураганный огонь второй нашей группы, организовавшей разгром колонны автомашин противника, идущей на фронт. Так партизаны «Красного Онежца» громили ненавистного врага в годы Великой Отечественной войны. Источник: (1974) Незабываемое. Воспоминания о Великом Отечественной войне - Стр.221-227 (1990) За родную Карелию. Партизаны и подпольщики Воспоминания, документы - Стр.47-51