Воспоминания К.К.Воронцова (помощник нач.опер.отдела 71-й СД в 1941г.). От государственной границы до Беломор-канала.

Участники

Страна: СССР, КарелияПериод: Великая Отечественная война (1941-1944) 

Воронцов Константин Карпович. Родился в 1897 г. в Ярославской области. Русский. Член КПСС с 1941 г. Накануне Великой Отечественной войны работал учителем 14-й средней школы Петрозаводска. С первых дней войны К. К. Воронцов — в рядах Советской Армии — работник оперативного отдела 71-й стрелковой дивизии (1941 г.), командир 126-го, а затем 367-го полка 71-й дивизии (1942 г.) Карельского фронта. В последующие годы войны командовал полком, который сражался в составе войск Волховского, Степного и 1-го Украинского фронтов. Награжден орденами Красного Знамени, Отечественной войны 1-й степени, Красной Звезды и медалями. В настоящее время — пенсионер, живет в Петрозаводске.

В начале лета 1941 года части 71-й стрелковой дивизии были введены в населенные пункты приграничного с Финляндией района: штаб дивизии и подчиненные ему подразделения— в близлежащие населенные пункты; 52-й стрелковый полк — в район Корписелькя, 126-й стрелковый полк — в район Куолисмаа, 367-й стрелковый полк — в район Вяртсиля; со стрелковыми полками были размещены дивизионы двух артиллерийских полков. В пограничной местности быстро возникли военные поселки — гарнизоны. Весть о вероломном вторжении гитлеровских полчищ в нашу страну заставила части и подразделения дивизии покинуть гарнизонные городки и занять оборонительные рубежи вдоль границы на широком фронте от реки Хапаёки и почти до города Сортавала. Более двух недель с момента начала войны противник на участке дивизии не предпринимал наступательных действий. Мы понимали, что это временное явление, знали, что на Севере с конца июня уже началось вражеское вторжение. 10 июля 1941 года начальник штаба дивизии полковник 3. Н. Алексеев, его адъютант лейтенант И. М. Роскин и я на легковой машине рано утром направились в 52-й стрелковый полк, штаб которого размещался в деревне Корписелькя. Проезжая по участку 367-го стрелкового полка, мы увидели, что в воздухе появились вражеские самолеты, которые начали бомбежку и обстрел позиций этого полка. Через короткое время по всему переднему краю обороны, тылам полка, по артиллерийским и минометным позициям противник открыл сильный огонь. Заговорила и наша артиллерия. Так пришла война и на наш участок фронта. В начале войны в звании старшего лейтенанта я служил в штабе 71-й стрелковой дивизии, в должности помощника начальника оперативного отдела по управлению войсками. Офицеры нашего отдела чаще всего находились в частях, выполняя поручения командира дивизии и начальника штаба. Однажды, уже поздно вечером, возвращаясь из района Корписелькя в штаб дивизии, я еще по дороге узнал, что ввиду сильного обстрела артиллерией противника штаб дивизии переместился из Соанлахти в район Суйстамо, где и находился на колесах. В штабе дивизии я доложил комдиву обстановку на участке 52-го стрелкового полка. Общая обстановка для нашей дивизии была сложной. Под натиском превосходящих сил противника подразделения 52-го стрелкового полка отошли на восток к озеру Толваярви, 367-й стрелковый полк стал отходить на юго-запад, к побережью Ладожского озера . Создались широкие ворота — Корписелькя—Вяртсиля, в которые устремился противник. 14 июля финские войска захватили станцию Лоймола, 16 июля вышли в район города Питкяранты. Управление полками дивизии было нарушено, все виды связи были прерваны. Под сильным нажимом врага 367-й стрелковый полк и два дивизиона 230-го артполка вынуждены были после упорных боев отойти 14 июля 1941 года за реку Янисъёки, где присоединились к Сортавальской группе войск 7-й армии. Поскольку Сортавальская группа оказалась отсеченной от основных сил 7-й армии, командованием фронта она была переподчинена 23-й армии, оборонявшей район Карельского перешейка (см. Г. К. Козлов. В лесах Карелии. М., Воениздат, 1963, стр. 48—52). 367-й стрелковый полк и один дивизион 230-го артполка вернулись в состав дивизии уже в сентябре 1941 года.— Прим, составителей. Штаб дивизии оказался в районе Суйстамо без прикрытия, отрезанным от полков дивизии, под угрозой окружения. Он получил приказание вместе с приданными спецподразделениями отходить на автомашинах по еще не перехваченным противником путям через Сортавалу и Приозерск на Ленинград. В Ленинграде на одной из веток Финляндского вокзала нас вскоре погрузили в эшелон и окружным путем отправили по Кировской железной дороге через Петрозаводск, на станцию Новые Пески. Прибыв рано утром, мы выгрузились и на автомашинах были переброшены в район Суоярви. Здесь штаб дивизии занял здание школы на северной окраине города. За время отсутствия штаба дивизии (8—10 дней) 52-й полк временно укрепился на рубеже озера Толваярви и вместе с прибывшим из Петрозаводска 131-м стрелковым полком прикрывал направление Суоярви. 131-й стрелковый полк был сформирован в июле 1941 года как запасной полк для подготовки маршевых рот. Он занял оборону примерно в 10 километрах западнее Суоярви, оседлав железную и шоссейную дороги, идущие из Суоярви на Петрозаводск. Приказом командующего 7-й армии командиром полка был назначен капитан А.П. Съедин. Это был смелый, решительный, волевой командир. Левым соседом нашего соединения стоял 15-й стрелковый полк НКВД. Стык между 131-м и 15-м стрелковыми полками обеспечивался недостаточно. Для этой цели не хватало людей. Личный состав и огневые средства были на учете вплоть до каждого бойца, до каждого пулемета, каждой винтовки. В конце июля — середине августа 1941 года части дивизии вели бои в районе Суоярви. В то же время тылы дивизии отходили на Хаутаваара—Улялега—Вешкелицы. В один из августовских дней мне было приказано немедленно явиться к начальнику оперативного отдела 7-й армии полковнику А. Г. Кашутину. Оперативная группа штаба 7-й армии помещалась в здании Управления Суоярвского бумкомбината. Полковник Кашутин открыл лежавшую на столе карту, приказал достать карту и мне. На моей карте он сам нанес линии наступления противника, расположение наших войск, тылов армии и сказал: «Вы назначаетесь командиром сводной группы. Немедленно поезжайте в штаб дивизии, забирайте там все, что даст командир дивизии и отправляйтесь в район Хаутаваара. Противник прорвал фронт в районе Котаярви и преследует наши подразделения в направлении Хаутаваара—Пески. В вашу задачу входит: прикрыть отход и задержать противника на реке Шуе у Хаутаваара». Когда я прибыл в штаб дивизии, там уже находилось около 200 бойцов и командиров. Стояло пять-шесть автомашин для их погрузки и две автомашины со счетверенными установками станковых пулеметов «максим», были ручные пулеметы. Мы немедленно выехали в район Хаутаваара, к переправе, где нас ожидала группа пограничников 80-го отряда, три танка Т-34, два орудия. После включения пограничников и различных мелких групп, отходивших на переправу, сводный отряд имел уже численность около 400 человек. Большая часть сводного отряда заняла оборону на восточном берегу реки Шуи, вплоть до порогов, а около 100 человек переправились на западный берег Шуи для обороны подступов к переправе. К парому подошли для переправы на восточный берег три танка Т-34, прикрывавшие отход наших подразделений. Две машины переправились благополучно. Третья, по досадной оплошности, затонула. При этом лопнул трос, и паром поплыл по течению. Так мы оказались без парома, на переправе осталась одна только лодочка, вмещающая четыре-пять человек. Видимо, это не осталось не замеченным для противника. Считая наше положение безнадежным, он усилил свой натиск на оборону переправы. Начались налеты вражеской авиации, обстрел артиллерией и минометами, пулеметами и автоматами. Ответный огонь с восточного берега вели две наши пушки и пять танков. Бойцы стойко обороняли рубеж. Вскоре положение оборонявшихся на западном берегу стало критическим. От разрывов снарядов загорелась сухая трава, день был очень жаркий, ветреный, и в какое-то мгновение весь участок охватило пламенем: от травы пламя перебросилось на деревья, все заволокло дымом. Люди стали задыхаться от дыма и жары, обороняться на западном берегу стало невозможно. Мною был отдан приказ бойцам переправиться вплавь на восточный берег. Кто вплавь, кто на бревне, кто на утлой лодчонке, переправлялись через реку и тут же снова включались в бой. От противника нас отделяла река и огонь. Враг упорно стремился на восточный берег Шуи, чтобы перерезать железную дорогу Петрозаводск—Суоярви и выйти в район Вохтозера и Эссойла. Три дня шел бой за эту переправу. Противник понес большие потери, ослабил свой нажим и, перейдя к обороне, стал подтягивать свежие резервы. На четвертые сутки по приказу комдива я передал командование сводной группой капитану Ермолаеву, а сам немедленно выехал в штаб. Переправа удерживалась еще 5—6 дней, пока не отошла вся наша группировка, которая держала оборону западнее Суоярви. После отхода дивизии из района Суоярви в северо-восточном направлении штаб дивизии разместился на хуторе Кеняки, в 13 километрах западнее Спасской Губы. Это было в середине сентября. Примерно в это же время вернулся в дивизию 367-й стрелковый полк. Заняв рубеж на линии Вохтозера, он сразу же включился в бой. Противник здесь подтянул крупные силы и очень беспокоил артиллерийским огнем. На помощь полку в район Насоново— Вохтозеро штабом дивизии были направлены спецподразделения: саперный батальон под командованием майора А. В. Аалонена - рота автоматчиков и химрота. Бой продолжался двое суток. В этом бою наравне с солдатами в цепи находились и вели огонь офицеры, до командира батальона включительно. К вечеру второго дня 367-й стрелковый полк и спецподразделения заняли оборону на линии Вохтозеро—Эльмитозеро. 131-й стрелковый полк, занимая в это время оборону на восточном берегу озера Сямозера, отражал неоднократные атаки противника со стороны Лахта—Кудама. Однажды вечером, вернувшись из 131-го полка в штаб дивизии, я узнал, что прибыл новый командир дивизии полковник М. Ф. Пепеляев. Сослуживцы характеризовали его как очень строгого офицера. Потом я узнал, что М. Ф. Пепеляев — бывший поручик старой армии, с первых дней создания Красной Армии служит на командных должностях: командиром батальона, командиром полка, много лет был начальником военно-пехотного училища. М. Ф. Пепеляев оказался действительно очень строгим, требовательным к себе и подчиненным и в то же время справедливым начальником. Он бережно относился к достоинству солдат и офицеров, должным образом оценивал их заслуги. С людьми, невзирая на их звания и служебное положение, был общителен, охотно делился своим опытом. С назначением М. Ф. Пепеляева заметно повысилась боеспособность и активность дивизии. По его настоянию было созвано первое за время оборонительных боев партийное собрание штаба дивизии, где он выступил с обобщением уроков минувших боев по инициативе М. Ф. Пепеляева для действий в тылах противника была создана особая «группа отважных». Эту группу из 30 человек возглавил старший лейтенант Иёрма Кукконен, до войны работавший в Петрозаводском автодорожном техникуме. Кукконен отлично владел финским языком, что очень ему помогало во время смелых и дерзких вылазок во вражеский тыл. За последние месяцы 1941 года «группа отважных» захватила 28 «языков». За подвиги И. Кукконен одним из первых в дивизии был удостоен высокой правительственной награды — ордена Ленина. М. Ф. Пепеляев умело подбирал командные кадры. На места выбывших командиров, не ожидая прибытия замены из штаба армии, он смело выдвигал и назначал достойных людей, проявивших себя в боевой обстановке. Так например, с должностей командиров рот и командиров взводов были выдвинуты и назначены командирами батальонов старшие лейтенанты Н. Гусаров, П. Я. Кузнецов, П. М. Лобода. Примечательно, что на должность комбата был назначен старший лейтенант медицинской службы Чопоров, проявивший в бою хорошие командирские способности. Новый комдив организовал в дивизии учебу по взаимозаменяемости солдат. Каждый солдат изучал винтовку, пулемет и миномет. Артиллерист учился быть пулеметчиком, минометчиком и ездовым. «Солдат должен знать и уметь все», — говорил М. Ф. Пепеляев. Такой порядок серьезно облегчал положение с подбором кадров во время боя. К сожалению, Пепеляеву не суждено было пройти всю войну. В январе 1943 года от кровоизлияния в мозг он скончался и был похоронен на станции Волховстрой. Проститься с ним и проводить его в последний путь пришли тысячи солдат и офицеров. До с их пор я храню о нем светлую память и самые лучшие воспоминания. На участке фронта Клюшина Гора—Куолисмаа—Кудамгуба с самого начала войны стойко держал оборону 126-й стрелковый полк, которым командовал майор В. И. Валли. Этот полк около двух месяцев оборонялся на правом фланге, в отрыве от основных сил дивизии, удерживая пограничные рубежи до сентября 1941 года. В конце сентября 1941 года развернул крупное наступление 2-й армейский корпус финских войск. Основное направление его удара — через Поросозеро на Медвежьегорск. Выход противника на Медвежьегорск отрезал группу наших войск, оборонявшую район Петрозаводска, Спасской Губы и станции Шуйская. В таких условиях удержать Поросозеро одному 126-му полку было невозможно. По приказу командования полк оставил Поросозеро и перешел в район Совдозера, связанный дорогами с Медвежьегорском и Паданами. Выполняя этот приказ, 126-й полк совершил удачный маневр — оторвался от противника и своевременно занял рубеж Совдозеро—Юстозеро. На этот же рубеж собирался значительно потрепанный в боях 15-й полк НКВД, временно подчиненный командиру 71-й стрелковой дивизии. По всему фронту соединения, от Совдозера до Юстозера вдоль реки Суны и дальше до Сямозера, велись ожесточенные бои. Под напором превосходящих сил противника наши части отошли на рубеж Кумса—Мяндусельга—Юстозеро— Гирвас—Юркостров—Пялозеро—Спасская Губа. Западнее Спасской Губы оборона удерживалась силами спецподразделений дивизии: саперным батальоном, батальоном связи, противотанковым дивизионом, ротой автоматчиков, химротой, дивизионом ПВО и другими. В обороне Спасской Губы особо отличился саперный батальон под командованием майора А. В. Аалтонена. Майор лично принимал участие в боях и ручными гранатами уничтожил несколько вражеских солдат. В совершенстве владея финским языком, Аалтонен своим зычным голосом сбивал команды, подаваемые офицерами противника. В ночь на 30 сентября 1941 года из Спасской Губы мы увидели в юго-восточном направлении огромное зарево. Оно полыхало всю ночь, весь следующий день и ночь на 1 октября. Это горели деревянные дома и строения Петрозаводска после многодневного систематического обстрела вражеской артиллерии. Тяжело и больно было наблюдать это зрелище. Каждый из нас мысленно давал себе клятву — беспощадно мстить врагу за руины и пепел родного города. 2 октября 1941 года мы вынуждены были оставить Спасскую Губу и перебраться в район бывшего аэродрома вблизи деревни Сопоха. С боями наши подразделения отходили к линии железной дороги, 8 октября штаб дивизии разместился на западной окраине Кондопоги. Октябрь 1941 года был на редкость ненастным: стояла хмурая, пасмурная погода, часто шли дожди, дороги были разбиты, а местами совершенно непроходимы, войскам приходилось прокладывать временные дороги и гатить болота, 25 октября противник прорвал нашу оборону у Белой Горы — Тивдии, создалась угроза выхода финнов в район Кировской железной дороги, на станцию и деревню Кяппесельга. В тот же день разведка донесла, что батальон противника с артиллерией движется по дороге из Юстозера на деревню Шайдома (в 3—4 километрах от станции Кяппесельга). Сомнений не было, взятием Кяппесельги противник намеревался перехватить все пути отхода нашей, кондопожской, группировки войск. В районе города и окрестностей Кондопоги в это время оборонялись части 71-й и 313-й стрелковых дивизий, 2-я легкострелковая бригада, 15-й полк НКВД, истребительный батальон. Для отхода этой группировки необходимо было не допустить перехвата противником единственной дороги, начинавшейся у 8-го разъезда (несколько километров южнее станции Кяппесельга) и далее проходившей восточнее Кировской железной дороги на Уницкий лесозавод (в 12 километрах восточнее Кяппесельги), затем вдоль побережья Уницкой губы и Повенецкого залива Онежского озера к деревне Пергуба (в 10 километрах южнее Медвежьегорска). Это был единственный обходный путь, позволявший нашим основным силам избежать окружения у Кондопоги и выйти к Медвежьегорску. Командир 71-й дивизии М. Ф. Пепеляев принял решение сформировать сводную группу, срочно перебросить ее в район Кяппесельги с задачей занять оборону, не допустить выхода противника на 8-й разъезд и тем самым обеспечить отход кондопожской группировки войск. Сводная группа была сформирована из спецподразделений дивизии, в нее вошли: дивизион школы младших командиров, разведбатальон, рота саперов, рота связи, химрота. Кроме того, ей были приданы артиллерийский дивизион 237-го артполка и танковая рота. 26 октября сводная группа была погружена в вагоны на станции Кивач (Кондопога) и к 9 часам утра выгрузилась на 8-м разъезде. Бойцы сделали небольшую рекогносцировку вдоль полотна железной дороги к деревне и станции Кяппесельга. Когда группа подходила к южной окраине деревни Кяппесельга, противник открыл пулеметный огонь. Завязался бой, продолжавшийся трое суток. В это время начался отвод частей нашей дивизии через 8-й разъезд на Уницкий лесозавод. Наши воины шли по еще не окрепшему льду Уницкой губы, для этого использовался настил из досок. Дальнейший путь от лесозавода пролегал вдоль западного берега Повенецкого залива через Дианову Гору на Пергубу и 10-й разъезд Кировской железной дороги. Когда была переправлена вся техника, сводная группа, выполнив задачу прикрытия отхода главных сил, оторвалась от противника и сама отступила этим же путем. После отхода нашей группировки из Кондопоги в район южнее Медвежьегорска противник напрягал все усилия, чтобы прорваться к железной дороге на участке Кяппесельга—Медвежьегорск и отрезать всю нашу группировку, действующую южнее Медвежьегорска. Сознавая эту опасность, воины храбро и стойко держали оборону, хотя трудности все возрастали: ограничивался расход боеприпасов, ощущался недостаток продовольствия и фуража, усложнялась эвакуация раненых. Люди не знали ни отдыха, ни покоя; ночью вели патрулирование, а утром, как только противник начинал наступление, вступали в бой. Все усилия финнов перехватить Кировскую дорогу на этом участке не увенчались успехом. Противник понес большие потери. С 28 октября по 15 ноября 1941 года на южном участке обороны Медвежьегорска наступило какое-то зловещее затишье. Все операции противника сводились к поисковым и разведывательным действиям. Однако на западном участке обороны, в районе Покровское — Кумса — Чебино, противник, сосредоточив крупные силы, продолжал наступление. Это направление с трудом удерживал наш 126-й стрелковый полк. Вне связи с основными силами стойко отбивала ежедневные атаки 7-я рота 126-го полка, оборонявшаяся в районе села Покровское. Несмотря на значительные потери, недостаток питания и боеприпасов, рота сохраняла высокую боеспособность. В одну из темных ночей, под руководством секретаря партбюро полка политрука М. И. Литвина, находившегося здесь для выполнения партийного задания, рота была выведена из окружения. Вместе с войсками в обороне Медвежьегорска участвовали партизанский батальон (командир И. А. Григорьев, ранее работавший начальником штаба ПВО Петрозаводска) и истребительный батальон (командир капитан И. П. Чижов, комиссар П. М. Добровольский), сформированные из трудящихся Петрозаводска. В конце ноября 1941 года противник сосредоточил на Медвежьегорском направлении крупные силы. 30 ноября началось наступление финских частей, поддерживаемых танками на западном направлении обороны города Медвежьегорска. Никакими резервами командование Медвежьегорской опергруппы не располагало, поскольку одновременно с битвой за Медвежьегорск разгорелись упорные бои за станцию Масельгская. 5 декабря 1941 года частям финской мотопехоты при поддержке танков удалось прорвать нашу оборону западнее Медвежьегорска и вклиниться в город. В результате этого дорога на Повенец, на 4-й, 3-й и 1-й шлюзы Беломорско-Балтийского канала оказалась открытой. Войска Медвежьегорской опергруппы оказались разъединенными, управление частями и соединениями было нарушено. О вражеском прорыве в штабе нашей дивизии узнали только 6 декабря, когда мимо располагавшейся на повенецком шоссе оперативной группы штаба на больших скоростях прошли 6—8 вражеских танков, а за ними на машинах и транспортерах—финская пехота и артиллерия. Это было так внезапно и неожиданно для нас, что командование во главе с командиром дивизии, не зная обстановки, не могло сразу принять конкретного решения. Связь с полками была нарушена, рация молчала. Когда обстановка прояснилась, командование дивизии приняло решение начать отход группами на восточный берег Беломорско-Балтийского канала. Надо было пройти 21 километр по бездорожью. Поскольку дорога на Повенец и сам город была занята танками и пехотой противника, командир дивизии дал распоряжение выводить людей лесом, ориентируясь на 4-й шлюз Беломорканала. Глубина снега в лесу местами достигла 30 сантиметров, мороз стоял 10—12 градусов. Офицеры штаба и политотдела дивизии разъяснили личному составу задачи — совершить последний отход, встать на новом рубеже обороны и стойко защищаться, спасти нашу боевую технику. Каждый солдат и офицер обязан был взять с собой военное имущество. Шли на север и северо-восток, унося с собой всe, что могли захватить: минометы, мины, пулеметы, снаряды, фураж; каждый шел с каким-то военным грузом. Шли мы целый день, и в ночь на 7 декабря вышли к берегам 4-го шлюза Беломорканала, как выяснилось, еще не занятого противником. В канале воды не было, шлюзы были открыты. Нам пришлось через него устроить временную переправу из сырых, обледеневших бревен, перебросив их над дном канала на высоте 10—12 метров. Малейшее неосторожное движение на таком «мостике» грозило опасным для жизни падением. Переходили эту «чертову переправу», как назвали ее солдаты, по одному, гуськом, держась друг за друга. Утром 7 декабря, не зная обстановки, мы отправились собирать людей по восточному берегу канала. Дошли до Онежского озера и около 2 часов дня тропами вышли к лесопункту Габсельга. Здесь временно остановился штаб дивизии, а подразделения дивизии и частей были расставлены для обороны по восточному берегу реки Повенчанки и по опушке леса, от побережья Онежского озера до 4-го шлюза канала, 367-й полк занял оборону высот восточнее Повенца, оседлав дорогу на Габсельгу, 126-й полк — на правом фланге у 4-го шлюза, 131-й и 52-й полки после боев на южной окраине города Медвежьегорска стали отходить по льду Повенецкого залива на соединение с остальными частями в районе Повенца. Так обстояло дело 7 декабря на участке Повенец — 4-й шлюз Беломорканала. Не успели мы еще как следует закрепиться на новых рубежах и создать хотя бы примитивную оборону, как вечером того же дня танки противника попытались вновь преследовать наши войска — по дороге на Пудож. Они проскочили в Габсельгу, но, встретив сопротивление и потеряв один танк на излучине дороги, снова откатились в Повенец. После ожесточенных боев восточнее Повенца 8—9 декабря части нашей и 37-й стрелковой дивизии отбросили противника на западный берег канала. Мы закрепились на его восточном берегу. Вскоре до нас дошла радостная весть о разгроме немецко- фашистских войск под Москвой. После многочисленных сводок Информбюро об оставлении городов и отходе наших войск это первое известие о победе взволновало воинов. У всех поднялось настроение, люди стали смотреть веселее, повысилась боеспособность. Окрепла уверенность в разгроме врага, наша вера в победу над фашизмом. Разгром гитлеровцев под Москвой оказал сильное влияние и на действующего против нас противника. Его активность резко упала, исчез тот азарт, который наблюдался в начале войны. Наступать он уже был не в состоянии, по всему участку фронта переходил к обороне, все глубже «вгрызался в землю». Это было свидетельством явного провала наступательных планов Гитлера и его приспешников на Севере СССР, результатом нарастающих ударов Советской Армии по фашистским захватчикам. Канал стал для нас последним рубежом, опорой ожесточенной и неприступной обороны. Водная преграда, открытые подступы, позволяющие хорошо наблюдать и вести прицельный огонь из всех видов оружия, позволили нам закрепиться надолго. Сразу же начали рыть окопы и траншеи, оборудовать артиллерийские и минометные позиции. День и ночь, несмотря на сильные морозы, шла работа — рыли котлованы для землянок, дзотов, блиндажей, строили укрытия для автотранспорта и лошадей, непрерывно вели наблюдения за противником, производили ночные поиски по захвату «языка». Так мы создавали непреступную оборону, приковавшую крупные силы противника. 71-я дивизия заняла оборону в районе шлюза № 7 восточного побережья озер Волозера и Хижозера. В условиях стабилизации Карельского фронта в течение зимы 1941/42 года и весной 1942 года наша оборона на восточном берегу Беломорско-Балтийского канала все время совершенствовалась. Солдаты неутомимо трудились. Наряду со строительством новых боевых объектов и установкой различных заграждений были построены бани и клубы. Длительная оборона позволила организовать четкую систему боевой учебы, направленную на подготовку воинов к наступательным действиям. Обучали людей преодолевать всевозможные препятствия, обращаться со взрывчаткой, минированию, строить подручные переправочные средства. На курсах снайперов готовились мастера меткого огня. Боевые действия в период стабильной обороны не прекращались. Систематически проводились разведывательные операции по захвату «языков», разведка боем с целью выявления системы обороны противника. Артиллерийские и минометные подразделения устраивали огневые налеты на передний край и оборону противника, все шире развертывалось движение снайперов. За высокую боевую активность, создание прочной обороны своих рубежей, за хорошие показатели боевой и политической подготовки 367-й стрелковый полк дивизии, которым я в то время командовал, был летом 1942 года награжден Почетным Красным знаменем Верховного Совета Карело-Финской ССР, а 30 офицеров и солдат полка— награждены орденами и медалями Советского Союза. В сентябре 1942 года был получен приказ о переброске дивизии на другой фронт. На церемонию прощания к воинам дивизии прибыли Председатель Президиума Верховного Совета республики тов. О. В. Куусинен и член Военного Совета фронта, первый секретарь ЦК компартии республики, бригадный комиссар тов. Г. Н. Куприянов. На проходивших по полкам митингах они благодарили воинов 71-й дивизии за стойкость и отвагу в обороне Карелии, пожелали нам новых побед над фашистскими захватчиками. 3 октября 1942 года дивизия передала свой участок обороны 367-й стрелковой дивизии, стоявшей во втором эшелоне армии. 4 и 5 октября полки и подразделения дивизии маршем двинулись на станцию Быстряги, где проходила погрузка в вагоны. Эшелоны по Обозерской ветке покинули Карелию, дивизия была переброшена на Волховский фронт. В составе 2-й ударной армии мы участвовали в прорыве блокады Ленинграда. Источник: (1974) Незабываемое. Воспоминания о Великом Отечественной войне - Стр.30-42 (2020) Пряжинский район в годы Великой Отечественной войны. 1941-1945 - Стр.106-107