Воспоминания Ф.М. Крылова (парторг роты 536-го полка 114-й стрелковой дивизии). На приладожском направлении.

Участники

Страна: СССР, КарелияПериод: Великая Отечественная война (1941-1944) 

Крылов Федор Михайлович. Родился в 1915 г. в Рязанской области. Русский. Член КПСС с 1942 г. Накануне Великой Отечественной войны работал в Петрозаводске в редакции армейской газеты. С первых дней Великой Отечественной войны — на политической работе в рядах действующей армии. В период Петрозаводско-Свирской операции парторг роты 536-го полка 114-й стрелковой дивизии. Ф. М. Крылов в одном из боев проявил исключительную отвагу и мужество и был удостоен высокого звания Героя Советского Союза. В настоящее время живет и работает в г. Касимове Рязанской области.

Был я парторгом роты 536-го стрелкового полка 114-й дивизии. В июне 1944 года дивизию перебросили под Лодейное Поле, где мы готовились к наступлению, к прорыву вражеской обороны на Свири. Накануне наступления в роте произвели распределение по взводам и по группам, определили, кто с кем будет переправляться. После этого провели партийное собрание, на котором обсудили задачи и место коммунистов в наступлении. Решение было предельно кратким: «Всем коммунистам показать личный пример храбрости и отваги, идти в первых рядах наступающих». 21 июня 1944 года был получен приказ. Три часа наша артиллерия обрабатывала вражеский передний край. Это был удар невиданной силы. Вражеский берег покрылся сплошным дымом и огнем, казалось, горит вся земля. Потом начала действовать авиация. Мощь нашей артиллерии и авиации наполняла гордостью сердца воинов, одна мысль пронизывала нас всех — поскорее выбить врага из укрепленного района. После сигнала был сделан бросок к реке Свири для ее форсирования. Нашу лодку разбило снарядом. Спустили на воду другую, сели в нее 12 бойцов. Каждый занял свое место: кто взялся за весла, кто примостился у ручного пулемета 8 носовой части. У всех автоматы и гранаты наготове. Едва мы стали отчаливать от берега, противник открыл артиллерийский огонь, снаряды подымали большие столбы воды, лодку качало из стороны в сторону, пули и осколки скользили по воде, нередко ударяя в борта лодки. Из нашей группы троих легко ранило, но это не вызвало замешательства. Еще сильнее навалились бойцы на весла, лодка пошла быстрее, и мы добрались до северного берега реки. На берегу сделали проход в проволочных заграждениях и залегли. Из вражеского дзота открыли огонь. Мы поползли по-пластунски. Прижимаясь плотно к земле, укрываясь в густой траве, ползли до самых вражеских траншей. Вдвоем с младшим сержантом Меркуловым мы бежали по траншеям, не встречая противника. Добежали до дзота, откуда велся пулеметный огонь. Меркулов остался у двери, я вылез из траншеи, подполз поближе и бросил в амбразуру гранату, но неудачно. Бросил вторую — попал в цель, пулемет замолк. Из двух солдат, находившихся в дзоте, один был убит, другой тяжело ранен. Затем мы двинулись к тракту, недалеко от которого находились землянки, покинутые второпях фашистами. В землянках валялись байковые одеяла, рюкзаки, газеты, галеты. Мы подсчитали потери, отправили раненых в тыл. Разведка доносила, что основные силы противника отведены в сторону Олонца, оставлены лишь группы прикрытия. Из предосторожности мы продвигались медленно, минометные и артиллерийские подразделения не отставали от пехоты. При каждой остановке давалась команда окопаться, которую солдаты выполняли энергично и дружно. Первые два дня продвигались удачно, без потерь. По мере приближения к крупным населенным пунктам все чаще попадались густо заминированные участки дорог, буквально на каждом шагу встречались противотанковые и противопехотные мины. В населенных пунктах финны устраивали засады на чердаках, обстреливая наших солдат из станковых пулеметов, часто мины подвешивались к дверям домов и сараев и даже к отдельным вещам. Поэтому большое значение для сохранения жизни наших бойцов имели бдительность, дисциплина, соблюдение каждым солдатом мер предосторожности. Во время привалов, когда люди отдыхали, проводилась партийно-политическая работа. Надо было выяснить, кто и как в роте выполняет боевое задание, поговорить с солдатами и сержантами, подавшими заявления о принятии их в партию. На привалах часто проводились заседания партбюро и собрания. Проявившие себя в боевой обстановке отдельные солдаты готовились к вступлению в партию. Не успеешь все сделать, как подается команда: «Подъем!» И снова все в движении. Некоторые солдаты считали каску и шанцевый инструмент лишним грузом, обременявшим воина. Мне приходилось не раз убеждать, что в бою они сохраняют жизнь солдату. Приводил примеры. Однажды мы вступали в деревню. Финны отчаянно сопротивлялись, приходилось их выбивать почти из каждого дома. Меня тогда сильно ударило в голову. После боя снял каску и увидел в ней вмятину от пули. Значит, если бы не каска, быть мне убитым. Или второй пример. В лесу, выполняя задачу, мы расчлененно двигались вперед. Противник вел усиленный пулеметный огонь. Был дан приказ окопаться, сделать окопы в рост человека. Я и лейтенант Бобинов выкопали окоп, достали банку консервов, а у связного во фляжке сто граммов было. Ну, думаем, сейчас мы подзаправимся. Только стали открывать консервы, как мина ударила в наш бруствер. Около окопа она разорвалась, и нас засыпало землей. Об обеде уже не было и речи, но мы остались живыми. Так окоп спас нас от смерти. В конце июня подошли к важному опорному узлу врага — деревне Обже. Идти прямо на деревню командование не решилось. Нашей роте был дан приказ обойти ее с правой стороны. Для этого предстояло пройти лес, большое болото, несколько рядов проволочных заграждений. С большим трудом тогда взвод переправился через болото. Дно было вязкое, между кочками — вода. Некоторые солдаты падали, завязнув в трясине, но вообще шли быстро, почти бегом. Как только взвод миновал эту преграду, с криком «Ура!» бросились к опушке леса. В короткой схватке мы овладели траншеями противника, забросали дзот гранатами, уничтожили станковый пулемет с расчетом. Противник не ожидал нас с этой стороны, дрогнул, побежал, беспорядочно отстреливаясь. Во время атаки я незаметно для себя отклонился в сторону, и вдруг рядом со мной оказалось три финских солдата. Не медля ни секунды, с колена даю очередь из автомата: двое упали, один пытался бежать, но вторая очередь и его свалила. По выходе на дорогу взвод окопался и занял круговую оборону в ожидании подхода остальных. На нашем участке большого сопротивления не было, хорошо поработала наша артиллерия, крепко ударившая по вражеским укреплениям. Финны бежали, на ходу сбрасывая для облегчения свои ранцы. Когда вся рота подошла к намеченному рубежу, мы окопались, подсчитали свои потери. Они были незначительными. Так мы обошли и разгромили опорный пункт противника. Особенно запомнился мне бой за деревню Тюккула (вблизи поселка Видлицы), в котором я был тяжело ранен. Это было 30 июня 1944 года. Расположились мы в лесу, вблизи реки Видлицы. По всему чувствовалось, что здесь нам предстоит серьезная встреча с противником. Перед обедом провели заседание партбюро батальона, приняли несколько бойцов в партию. Во взводах состоялась читка газет и проведены были беседы о положении на фронтах. Затем созвали партийное собрание роты. Я призвал коммунистов и комсомольцев быть примером в бою, а если выйдет из строя командир, немедленно брать на себя руководство боем. После артиллерийской обработки укреплений противника нам предстояло переправиться через реку Видлицу, хоть и не широкую, но с быстрым течением и довольно глубокую. Собрали вдоль берега бревна, наладили переправу. Часть солдат нашей роты успела перейти на другой берег. Но вскоре прямым попаданием вражеского снаряда переправа была разбита. В то же время противник открыл сильный огонь из минометов, не позволявший нам подняться. Несколько раз подавалась команда: «Вперед!», но дальше слов дело не шло. Ответить противнику огнем мы не смогли. Наш минометный взвод под командованием лейтенанта Горбунского был рассеян огнем противника и понес большие потери. Второй взвод, в котором я находился, сосредоточился в кустах, за небольшим холмом, метрах в 30 от берега. Противник вел яростный обстрел нашего берега из минометов и пулеметов. Положение становилось тяжелым. Необходим был личный пример коммуниста. Недолго раздумывая, я крикнул: «За мной! Вперед!» и бросился прямо в воду. Несколько солдат сразу поднялись, за ними и остальные. Плавать я умел хорошо, но тянул меня на дно груз: автомат, патроны, две противотанковые гранаты. Плыть становилось все тяжелее. Вдруг на воде показалось бревно. Одной рукой я ухватился за него, а другой стал грести. Таким образом добрался до берега. На другом берегу лежали трупы наших солдат, погибших при переправе. Мелкими перебежками я продвигался от окопа к окопу дальше от реки, пока не достиг лощины. В лощине стали собираться переправившиеся вместе со мной бойцы. Поскольку командир взвода был тяжело ранен, я принял командование, приказал всем выбраться на верхушку лощины. Вскоре финны пошли в атаку. Послышались крики: «Ля, ля, ля!» Подпустив всех поближе, мы открыли прицельный огонь. Отбили одну, потом вторую атаку. На нас обрушился яростный минометный огонь, появилось много раненых, но мы отбивались до позднего вечера, пока не затих бой. На другой день утром я решил переменить позицию, отойти несколько вправо. Во время перехода был ранен в грудь. Кроме того, мне перебило ключицу, я сразу уронил автомат. Перевязал себя кое-как, подвесил руку на бинт, остался с бойцами своего взвода. В середине дня к нам пришла поддержка — 2-й батальон нашего полка. Противник был разгромлен. Нас, раненых, на автобусах вывезли в медсанбат, расположенный на берегу Ладожского озера. Вскоре я был эвакуирован в тыловой госпиталь, где пробыл шесть месяцев. Когда вылечился, меня вызвали в Москву, где вручили Золотую Звезду Героя Советского Союза. Карельский край остался для меня навсегда родным и близким. Источник: (1974) Незабываемое. Воспоминания о Великом Отечественной войне - Стр.147-151