Воспоминания А.Д. Романовой — Когда к нам пришли финны.

Гражданские

Дата: 5 августа 1946 г. Страна: СССР, Карелия Дер. Кривоногово Толвуйского с/сов, Заонежского р-на К-ФССР Романова Анна Дмитриевна. 48 лет. До войны – колхозница. В настоящее время не работает по состоянию здоровья. Беспартийная. Русская. Когда к нам пришли финны, то они эвакуировали нас в деревню Царево Толвуйского с/сов за 12 км от нашей деревни. 28-го ноября в сумерках к нам в дом пришли 3 человека. Один из них был Исаков (муж моей сестры), Фролов (учитель Кузарандской НСГИ) и Воронин (зав. Палеостровского детдома). Они пошли вместе с партизанами, но в Типинцах все могли переправиться на тот берег, их не взяли в лодку, т.к. некуда было сесть, лодки были переполнены. По дороге к нам они убили 2-ух финнов и отобрали у них валенки. Фролов и Воронин были в валенках, а зять был в сапогах. Он обморозил себе ноги. Все трое ночевали у меня 10 дней. Фролов и Воронин пошли к русским, а Исаков остался жить у меня, т.к. он не мог итти. Он пролежал у меня с месяц, лечил ноги. Я ходила в больницу и просила мазь для ног. Малила, (обманывала), что у меня болеет сын (которому было 15 лет) и не может прийти в больницу. Они мне говорят «Приведите его на лошади». Я говорю, что у меня нет лошади. Когда зять вылечил ноги, то он ушел от меня и скрывался от финнов в бане, в хлеву в июле в лесу. Я ему носила хлеб из своей нормы (получала все время 200 г. в день). Мне помогали Анна Ник. Романова, Евгедокия Афанасьевна Романова (они приносили мне хлеб, а я относила ему). По поручению Исакова я ходила в Фоймгубу, где по его рассказам был партизанский склад с продуктами (он просил, чтобы я взяла продуктов и принесла ему. Когда я спросила в Фоймгубу, то оказалось, что этот склад уже сдан финнам самим комендантом, который был кладовщиком в Фоймгубе. Я вернулась ни с чем. Исаков попросил меня сходить в Медные ямы [Предположительно: «Велинивского»] с/ совета, где был партизан Петров, он велел сказать ему о себе. Когда я пришла в Медные ямы, то оказалось, что Петров был предан финнам. В Вырозере Исакову помогали Мышев Петр, Андронов Василий Петр (секретарь с/совета), Кутьков. Они скрывали его в хлеву и в шалашике, предоставляли ему лодку и перевозили его. 15-го декабря я работала на дороге в Юлмаках. Мы пошли на обед. Я шла с Романовой Евдокией. Видим едет машина. Она остановилась. В машине ехал Павлов (он был в партизанском отряде, но потом перешел к финнам) и начальник генштаба. Они спросили: «кто из вас есть Романова?» Я спросила: «которая Романова? Павлов посмотрел в записку и говорит: «Анна Дмитриевна.» Меня посадили в машину и привезли в штаб. В космозерь просидела я в штабе до вечера. Вечером меня посадили в темную будку. В темной будке просидела 3 дня. Меня водили на допросы, забирали сведения о родных, знакомых, о себе. Из темной будки посадили в другую будку, в которой я просидела 2,5 месяца. Вскоре после меня были забраны ребята: Андронов, Мышев, Кутьков из Вырозера. В один день меня повели на допрос, а с допроса вели Андронова, он пошёл мне навстречу. Павлов меня встретил очень сурово. Он говорит, знаю вы все время притворяетесь, что ничего не знаете (я притворилась на допросе глупой и несговорчивой), а вот Андронов все сказал о вас. Он дал списки 12 человек, которые помогали ему оказывать помощь партизанам. В этом списке были Беседная, Харитонова я и др. Он спросил: «Помогли ли эти люди партизанам?» я говорю «нет не помогали» «-Посылал ты своего сына в Вырозеро с хлебом?» - Нет не посылала - Просила и кланялась в ногах у Андронова, чтобы он перевел Исаакова? -Нет не просила - Если вы не сознаетесь, что вы это сделали, я расстреляю вас. - Воля ваша, господин-начальник, стреляйте. - А вам детей не жалко. - Жалко не жалко, а [Не разборчиво] нечего не поделаешь, воля ваша. - Я вас бить буду. - Воля ваша, господин-начальник. Он ударил меня 7 раз резиновой плеткой с медным патроном на конце. После 7 ударов я упала без сознания. Из Космозера меня перевели в Великую Губу и посадили в тюрьму. 17-го марта был суд. На суде меня спросили: «какая неволя заставила вас вести связь с партизанами?» Я говорю: «Пожалела сестру и её детей» - А своих детей вы не пожалели? - И своих детей жалею и своих племянников жалко. На суде притворялась глупой и неграмотной. Павлов дал мне 15 коп и спросил сколько тут денег. Я говорю что все знаю, знаю сколько тут копеек. Вынесли приговор: мне и Мышеву – расстрел, а Андронову и Кутькову – каторга пожизненно. Судья нам сказал, что если вы не довольны судом, то подайте в кассацию. Я говорю, что я не грамотная и писать не знаю как. Дали срок 15 дней. 19-го марта 1943 г нас увезли в Петрозаводск и посадили в тюрьму, в одиночную камеру. На десятый день пришли ко мне. Переводчик повел меня в комнату тюрьмы «Туомиесто», где написали от меня кассацию. Описали в ней положение моей семьи, количество детей, их возраст и материальное положение. У меня было трое детей. Самому старшему 15 лет и младшему сыну 3 года. Муж болел и содержать семьи не мог. Вскоре он умер. Через два месяца меня вызвали в «Tuomesto» и сообщили, что вас помиловали и дали каторгу пожизненно. Переводчик говорит мне, что война кончится и вы поедите к детям. 25-го мая из окон тюрьмы мы увидели, что на машине повезли Мышева, Андронова и Кутькова. Они взяли с собой лопаты, топоры. Их повезли на расстрел. Мышев крикнул «Погиб за Родину, за Сталина!» Я посмотрела на них и со мной стало плохо. Я упала в обморок. У меня были такие явления, что я спала по 4-5-6 дней. [Предположительно «тюремным»] врагом была девушка Ирина. Она была партизанка, очень хорошая девушка. Так как она имела специальность врага, то её поставили наблюдать и лечить больных тюремщиков: она признала, что со мной происходит нервные припадки. О количестве проспанных мною дней я узнала по откладываемым пайкам сахару и хлеба за каждый день. Вместе со мной была еще [Предположительно: «Ведикина Марера]. Её посадили за связь с партизанами. 27-го мая меня перевели из Петрозаводска в [Не разборчиво] в 25 км от Пряжи. В Киндасвире (имеется в виду Киндасово – прим. Автора) было много домов. Они были обтянуты колючей проволокой. Окна в домах были с решетками. Нас поселили в отдельном доме, русские в отдельном от них, женщины с детьми плохее отдельно от всех. В лагере была больница. Со мной вместе сидели Клава Колмачева из Тилиниц, Заонежского р-на (теперь живет в Кеми), Ядересмова из Корьсгоба, Типницкого с/сов, Ермилкина из Талебиц. Бухрова из Кузарынды, Байбичева – ей было всего 25 лет. [Неразборчиво] Нас заставляли работать в лесу, пилить дрова и производить самые трудные работы. Один раз я была на [Предположительно: «барже»], пилила дрова. Пилила, пилила и упала в обморок. После этого меня больше на баржу не посылали. Я пряла, ткала и работала на более легких работах. Молодые девушки ходили в лес пилить дрова. В один день Колмалева Клава и Анмонова Шура ходили в лес пилить дрова. Клава [Неразборчиво] суком ударило по голове. Она упала без сознания и её увезли в больницу. Здесь из начальства никто меня не бил. Один раз побила Бабичева. Она была очень «вредная». Девушки ушли в лес и сказали мне, чтобы я [Неразборчиво]. Бабичева мне говорит, что все шли. А я [Не разборчиво]. Она меня за это губила и сказала, что я доложу начальству. Мы жили очень в стесненном помещении. В [Не разборчиво] давали по 200г хлеба, варили 2 раза в день: в обед гадкую кашицу и в ужин суп – одна водичка. Только в праздники кормили более густой кашей. [Не разборчиво]. У многих нас отекали ноги, лицо и люди ходили, как тени. Перед наступлением Красной Армией 23-го июня отправили 150 человек [Не разборчиво] в Финляндию. Я была назначена в последнюю очередь. Вдруг мы услышали стрельбу. Это подходила Кр. Армия к Петрозаводску. Нас небольшую группу, назначенную в последнюю очередь отправили в Петрозаводск. Нам попадались на встречу машину с хлебом, вещами, велосипедами Они шли в Финляндию. Нас привезли во 2-ой лагерь на Кукковку. [Предположительно: «финны все увозили из города»]. 3 сутки не было никаких властей. Нас собрал начальник лагеря и сказал, чтобы мы никуда не ходили. В городе может быть очень много мин. Через 3 дня пришли наши. Мы были очень рады, сразу бросились обнимать своих бойцов. Через 17 дней меня отпустили домой и привезли до самого дому на пароходе. Я была свидетелем того, как издевались над моим зятем Исаковым. Он сидел в тюрьме в камере, которая была рядом с нашей. Нас отделяла перегородка. Мы в щёлку видели, как его вешали к верху ногами. Он кричал: «Девушки, куколки, выручите меня!» У него было изуродовано лицо, выколен один глаз. В один день, сидя в камере, он обрезал ножом себе руку в локтевом суставе и истек кровью. Записала: Богданова Источник: Архив КарНЦ РАН. Ф – 1. Оп. 42 Ед.Хр. 180 Проект "Места принудительного содержания населения в Карелии в 1941-1944 гг."