Воспоминания А.А. Ермолиной — Воспоминания о жизни в оккупации у финнов.

Гражданские

Дата: 11 июля 1947 г. Страна: СССР, Карелия Ермолина Анна Александровна - 1924г. рождения. Урожд. Медвежьегорского Р-на, дер. Римская того же с/сов. До войны работала зав. библиотекой в дер. Яндомозеро – Заонежского с/сов. Во время войны была в лагере у финнов в Медвежьегорском Заонежском и Петровском р-не. Карелка. 30 июня 1944 г. была освобождена и поступила работать в Петровский леспромхоз на селе Кончезеро в управлении в качестве [Не разборчиво]. В настоящее время работает Плановиком в том же управлении леспромхоза. Живет в селе Кончезеро Петровского р-на. Кончезерского с/сов. Перед началом войны я работала на селе Яндомозере зав. библиотекой. Как только началась война молодежь часть ушла в армию, а нас девушек отправили на оборонные работы за Петрозаводск /Бесовец-Виданы/, на которых мы были два с небольшим месяца. Уходя на работы мы ничего не взяли с собой и отпросились домой в заонежье в ноябре месяце мы попали в оккупацию. Финны заняли весь р-н., уехать было нельзя и мы попали в окружение. Вместе со мною к финнам попала вся моя семья: сестра, мать брат. Вскоре, примерно через 2 недели, финны отобрали у нас скот, хлеб и начали нас эвакуировать дальше от озера в яндомозерский с / с, где я проживала вместе с семьей до марта м-ца. Потом нам выдали финские паспорта и стали готовить к отправке. Куда мы не знали; говорили что на работу. Семьи наши остались на месте. Нас привезли в Медвежьегорск и поместили в помещение магазина, которое не отоплялось, было очень холодно и очень тесно. Там мы пробыли 7 дней и работали на выгрузке пиломатериалов из вагонов. Кормили нас очень плохо. Давали на день 380-400г сухарей (хлебных галет), суп варили из тухлой конины, крапивы и мороженной [Не разборчиво] и картошки. Вскоре оттуда нас привезли совершенно на пустое место, где стояло только три барана. /на 7 разъезд/ тут мы работали на постройке дорог. В лагере находились только одна русские девушки и женщины, кругом была охрана. На работу ходили под охраной с 7 утра до 6-7 вечера с перерывом на один час. Работать в лагере заставляли всех без исключения и тех кто не шел на работу очень сильно били. Били и во время работы часто даже без всяких причины. Одежды и обуви не было никакой. И часто особенно весною приходилось работать в воде выше колен. Очень часто финны – конвоиры и часовые издевались над нами. Ходить на работу было очень далеко. Там прожили больше года, после чего перевезли нас недалеко от Кянсельгской дороги [Не разборчиво] и поставили на ремонт трактовой шоссейной дороги. Жили мы здесь очень плохо: в картонных бараках, спали на нарах, где было очень тесно и часто болели. Часто голодали и тихонько от конвоиров ходили за ягодами, грибами чем подкармливали себя. Ходить свободно, нам не давали, а если замечали одного ушедшего в лес били. Приехали мы в начале сентября сюда и прожили 1 ? года. За это время мы все оборвались, износились и попросили дать нам отпуск. Отправились по домам под конвоем человек 15. Все время находясь в лагере мы видели только лес да болота и дичали как звери. Когда мы увидели своих деревенских родных, поля скот, маленьких ребятишек то горько заплакали. Всегда нас сопровождали конвоиры. Вернувшись в лагерь снова нас погнали на работу. Весной 1943г. нас увезли дальше на 18 км от Кяппесельги. В самую глушь, где кругом нас были огромные леса и болота. Условия работы были жуткие, очень многие болели малярией, ко всему тому еще прибавлялось большая скученность людей, холод вечная сырость одежды и обуви. При лагере хотя и были лазарет, но хочешь не хочешь никого не лечили. Во-первых не было медикаментов да просто так не хотели. Сестры были русские из наших не лагерных, а врачи приезжали финские и то редко и только издевались да смеялись над нами, не оказывая никакой помощи. Работали на постройке дороги. Сюда, в наш лагерь, скоро привезли русских ребят и тут мы увидели в полной мере лицо финских палачей. За малейшие неповиновения их раздевали до гола били перед всем выстроенным лагерем до потери сознания и часто до крови. Но никто из них никогда не просил пощады. Ребята молча, стиснув зубы, с ненавистью в слезах смотрели на финнов. Были в нашем лагере и карелы, но мало. К ним финны относились иначе. Многие из них работали у финнов, а одна Пяттоева Анна работала переводчицей и очень много принесла нам вреда. Часто переводила не то что просили мы, а иногда просто сплетничала на нас. Родные наши, оставшись дома жили очень бедно, почти голодали. Мои мать и братишка жили особенно плохо. Мать была больна, а брат еще был мал. Работать они не могли и хлеба не получали. Давали им только 200 гр муки из которой они пекли лепешки с корой, [Не разборчиво], ели траву, крапиву. На лето 1943 года, нас привезли в заонежье на сенакос в дер. Дерегузово (около Шуньги). Жизнь на сенокосе была для нас настоящей каторгой. Был у нас здесь начальник, который до невозможности издевался над нами, особенно, когда, бывал пьян. Приходил к нам в дома бил стекла палкой, кого [Не разборчиво], а иногда брал автомат и стрелял в нас без разбору: в ногу, руку, голову. Работали мы от зари до зари и постоянно под надзором. Он был полный хозяин над нами. Проработали мы там больше месяца, после чего нас перевезли обратно в Медвежьегорский р-н дер. [Предположительно: «Медведка»], где мы прожили до 15 декабря 1943 г. После чего нас привезли в Медгору в совхоз «Вичка». В совхозе мы выполняли все с/хоз работы (возили на поля навоз, чистили скотные дворы, возили дрова, воду). Начальником над нами были шведы. Относились немного лучше финнов, но были случаи когда очень стойко били. Особенно, уже в начале лета, если заставляли за едой овощей с огорода. Жилось нам по прежнему трудно и голодно. Но в том лагере очень хорошо к нам относился один солдат. Он очень нас жалел, никогда не бил, давал побольше отдыхать и когда все уходили из лагеря (из начальства) он некоторых из нас приглашал к себе слушать радио. Мы включали Москву и слушали родные сердцу звуки и слова. Нам было после этого еще тяжелее жить в неволе, но мы тогда больше верили в наше освобождение. Начались частые бомбежки города Медвежьегорска нашими войсками. Финны почувствовали неладное и начали готовиться к обороне. Это началось около 14 июня 1944 года, когда мы вышли на работу, нас вдруг в 12 часов дня вызвали с работы и велели через час собраться, куда никто не знал. Мы спросили у часового, который ответил, что повезут в Финляндию. Мы решили, что лучше умрем и сказали что лучше умер чем поедем туда. Нас собралось из одного р-на 47 человек и сказали что дадут одну машину. Но за час мы не собрались и к вечеру нам дали 2 машины и повезли к Святнаволоку. Везли нас очень скверно. Один раз нас даже вывалили из машины в канаву, но потерь не было. Вообще, когда нас перевозили куда нибудь, везли очень плохо. Однажды мы видили [Предположительно: «как»] опрокинулась машина, убило 1 челов и 5 или 6 остались колечеными. Народу в Святнаволоке было очень много из всех лагерей. Туда мы приехали получив вперед на 10 дней продуктов и очень долго работали одни на подсобном хоз-ве. Примерно около 10 дней не было ни финнов ни наших. 30 июля пришла наша разведка и сказали, что идут наши части. Мы были так рады, что трудно описать. После освобождения мы работали там же на подсобном хоз-ве в «Красной речке» которое перешло в Петровский Леспромхоз. Вскоре меня взяли работать в правлении Леспромхоза с 10 сентября на [Не разборчиво]. Потом отправили на курсы плановиков в архангелеса и в данное время я работаю плановиком в управлении леспромхоза. Записала мл.науч.сотрдник инст.ист Рассказала А Емролина Источник: Архив КарНЦ РАН. Ф-1. Оп. 42. Ед.Хр. 349 Проект "Места принудительного содержания населения в Карелии в 1941-1944 гг."