Вл. Ставский — Молниеносный удар.

Участники

Страна: СССРПериод: Советско-Финляндская война (1939-1940) Командир 1-го батальона нервничает. Батальон — во втором эшелоне, расположен на острове Ламан-саари. Двое с половиной суток 2-й и 3-й батальоны безуспешно пытались выскочить и зацепиться за тот берег Финского залива. Сейчас оба батальона лежат на льду. Белофинны с того берега не дают поднять головы нашим товарищам. А 1-й батальон старшего лейтенанта Анатолия Краснова, которому вообще-то в диковинку быть во втором эшелоне, бездействует на острове Ламан-саари — в каких-нибудь трех-четырех километрах от противника. Старший лейтенант Краснов в который раз уже осматривает вражеский берег. Угрюмой и мрачной стеной стоят вдоль берега огромные сосны и ели. Между ними занесенные снегом скалы, валуны. Над лесом, над берегом господствует огромная светлая высота, поросшая редким лесом. Вершина ее голая, каменистая. На этой высоте — белофинские наблюдатели. Оттуда им виден каждый человек на льду залива. А в густом лесу, между камней и валунов, — белофинские позиции. Настоящая крепость. Уцепиться за берег, захватить высоту 19,6 и сразу же оседлать шоссе Хельсинки — Выборг, — это значит: отрезать белофиннам пути отхода из района Выборга и не дать возможности подтягивать резервы. Но и белофинны это отлично понимают. Они яростно защищают тот берег залива. Солнце перевалило зенит. Краснов, сердито глянув на голубое небо — такой день пропадает! — идет на свой командный пункт, что за сосновой рощей, могучей шапкой покрывающей остров Ааман-саари. Между двух гранитных скал горит небольшой костер. Связной Гущин, улыбаясь обветренным, закопченным лицом, разводит в финской чашке муку. — Вы что это затеяли, товарищ Гущин? — Блины хочу печь. — Да что вы? — Увидите. Сейчас на сковороде и напеку! — Давайте, давайте! Комбат проходит в низкий чум. Начальник штаба батальона старший лейтенант Надточеев на молчаливый вопрошающий взгляд комбата грустно пожимает плечами. Комбат присаживается у телефонного аппарата. Высокий, смуглый и сильный, он весь горит от нетерпения. Краснов вызывает командира полка, спрашивает, как же будет с батальоном. — Сидите! — коротко обрезает капитан Русецкий, принявший командование полком у заболевшего капитана Угрюмова. Краснов глубоко вздыхает. «В ротах — то же, что и со мной», — думает он и приказывает вызвать командиров рот. — Товарищ комбат, разрешите доложить — блины готовы! Связной Гущин сияет. На сковородке стопка горячих румяных блинов. От них идет пар. — Вот это здорово! Краснов, сдернув перчатки, берет один блин и ест. Потом другой, третий. Хорошие блины! Вспомнилась родная Пенза; он жил там за валом, на окраине города. Потом вспомнилось Заволжье: Спиридоновка под Кинелем, Домашковская МТС и Бугурусланская МТС, организация колхозов, работа агрономом до ухода в армию, в 1936 году. Командир отделения Юсуп Идрис Имангулов — земляк и закадычный друг комбата — любовно поглядывает на Краснова. — Войну кончим — ко мне поедем, командир. Фатима таких напечет лепешек! — И поохотимся всласть! — мечтательно говорит Краснов. О том, что они поедут к Имангулову на Суру — крепкий у них уговор еще с декабря, после ночных боев под высотой 34,8 у Кархульского узла. Приходят командиры рот, здороваются. — Садитесь, товарищи. Как дела? Рассказывайте. В глазах у командира нетерпение. — Рассказывайте, товарищи, как бойцы... А вы закуривайте. Товарищ Утенин, давайте пожалуйста кочубеевку... Командиры рот закуривают. Писарь Утенин приносит ящик со всевозможной вкусной снедью. Краснову очень понравилось в романе Первенцева «Кочубей», что у героя всегда был с собой мешок с колбасами и паляницами. И он тоже завел себе «кочубеевку». Командиры рот заулыбались. Хорошее обыкновение у комбата: улучить минутку и так вот собраться, развлечься. Они закусывают, посмеиваясь, перебрасываясь шутками. И кто-то уже предлагает: — Споем, что ли, товарищи? Запевают любимую «Катюшу». Краснов с телефонной трубкой около уха весело оглядывает боевых товарищей. Они поют со всей душой, вдыхая полной грудью. Вот это и есть настоящий отдых и зарядка в боевых условиях. Вдруг лицо Краснова стало строже. — Минутку, товарищи... Тишина. — Пора? — спрашивает Краснов и звонко заканчивает: — Есть, товарищ командир полка. Он встает торжественно, грозно. И отдает приказ — батальон с обороны снять, вытянуть роты на обратный скат, на опушку леса. И уезжает на санях на командный пункт полка. * * *. — Видите высоту 19,6? — спрашивает Краснова командир полка капитан Русецкий. — Вижу. — Приказываю эту высоту к исходу дня взять. На вас вся надежда. — Приказано высоту 19,6 взять, товарищ капитан. Что придается батальону? — Артиллерийский дивизион капитана Коренского, взвод противотанковых орудий лейтенанта Воронина, минометный взвод лейтенанта Федоренко. 10 минут на принятие решения. Комбат Краснов уходит в сторонку. Под солнцем пламенеют огромные и ровные, как колонны, стволы сосен. Под обрывом берега — синеватая равнина занесенного снегом льда. А дальше — угрюмая стена вражеского берега. Как же тут наступать, если кочку и ту видно за десяток километров? В груди Краснова вздымается гневная волна: весь вражеский берег надо захлестнуть огнем артиллерии. Иначе не подойдешь, просто не подойдешь. Краснов возвращается к командиру полка. — Товарищ капитан, мое решение: наступать под прикрытием артиллерийского огня, сейчас же вслед за артиллерийской подготовкой. — Хорошо. Я вам танки еще даю. Вот и командир танков. Краснов смотрит на идущего к ним танкиста. И тут в памяти его встает незабываемая картина, врезавшаяся навсегда в память. Это было еще в декабре. Он, комбат Краснов, находится внутри танка. Ревет мотор, грохочут выстрелы, громада танка содрогается, от пороховой гари кружится голова. В смотровую щель Краснову видно, как по цепи белофиннов совсем рядом, на опушке леса, хлещут беспощадные очереди. И белофинны в халатах валятся, иные бегут, но их тоже достает огонь, и они тоже валятся. Вдруг останавливается танк старшего лейтенанта Преображенского. Рядом с танком вырастает фигура в халате... Неужели это белофинн? Да нет же! Это красноармеец. Этот худенький, невысокий, — бесстрашный Кузьма Высоцкий. Вот он поднимает на танк, позади башни, станковый пулемет и ловко взбирается следом за ним сам. Танк трогается. И Краснов видит, как поднимается люк на башне, показывается голова танкиста в кожаном шлеме. Кузьма Высоцкий, обхватив башню одной рукой, другой показывает вперед — туда, где скопились белофинны. Люк башни захлопывается. Танк, вздрогнув, устремляется на врага. Из жерла танковой пушки вырываются языки огня. И несмолкаемо работает пулемет Высоцкого в его умелых, храбрых руках... Вспомнив этот небывалый случай, старший лейтенант Краснов принимает решение: выбросить на тот берег Финского залива батальон — десантом на танках, под прикрытием артиллерийского огня. — Товарищ командир полка, разрешите обратиться к командиру танков? — Пожалуйста. — Товарищ командир, сколько можете дать танков? — Сколько надо, столько и дам. — Сто танков дадите? — А кто вы такой? — Командир 1-го батальона. В глазах танкиста заметно сомнение, насмешливое любопытство. Краснов чувствует, как лицо его заливает краска. Неужели уж так несолидно выглядит он, в своей шинели со следами ночевок у костра, небритый? Но вот к Краснову полностью возвращается самообладание. Выпрямившись во весь рост, он строго обращается к танкисту. — Товарищ командир, слушайте мой приказ. — Есть, товарищ комбат. — Сколько дадите танков? — Пятнадцать. — Сколько народу они поднимут? — А что вы хотите?.. Что вы надумали? — сразу спрашивают и танкист и капитан Русецкий. — Посажу пехоту на танки и ворвусь на материк. Капитан Русецкий пристально смотрит на Краснова и загорается его отвагой. — Действуйте. У вас выйдет!.. Краснов обращается к танкисту: — Ну, товарищ командир, идемте на рекогносцировку! * * * Все готово. Каждому орудию указаны огневые позиции на острове. Артиллеристы будут бить по белофиннам прямой наводкой. Танки сосредоточены за островом. Им поставлена задача: выйти слева из-за острова на максимальной скорости и, стреляя по врагу, прорваться к берегу. Краснов собирает экипажи танков, лично объясняет задачу. Потом — короткая дружеская беседа. — Ну, так как же? Все в порядке? — Все в порядке! — хором отвечают танкисты. — А настроение? — Хорошее. А как у пехоты? — Мои орлы чорта сломают! А дадите полный газ? — Дадим. — Проскочите до берега — мы там сами пойдем! — Проскочим. — Огонь ведите все время с хода! — Есть!.. Краснов подает своим бойцам команду: «По танкам», и они сразу взбираются на грозные машины, помогая друг другу. Размещаются поудобнее — с винтовками, с пулеметами, с боеприпасами. Краснов еще раз уточняет задачи, поставленные командирам-артиллеристам. — Я уезжаю на танке. А вы утюжьте передний край белофиннов. Когда танки подойдут, переносите огонь на четыре деления вперед! 76-миллиметровая даст шрапнель, чтобы ни одной «кукушки» не было. Минометы — огонь по переднему краю и перенос на фланги!.. Артиллерия открывает огонь. Противник пытается отвечать, но огонь его не сосредоточен. А там, на вражеском берегу, закипает огненный смерч. Грохот, непрерывный блеск шрапнели над соснами, вспышки разрывов в лесу, по берегу. Взлетают ветви и стволы деревьев, столбами встает земля, мелькают в воздухе огромные камни. Краснов на головном танке. Он стоит рядом со станковым пулеметом, одним коленом опершись на броню. Рукой подбадривает 3-ю роту. Та спешит за танками, продвигаясь перебежками. Но куда же угнаться — танки идут на полном газу. И 3-я рота отстает. Все ближе берег — в огне разрывов, в клубах дыма, в вихре огневого налета. Видны скалы и валуны, занесенные снегом. Скоро — бросок в атаку. Краснов оглядывает свой батальон. На танках командиры, бойцы, политработники. Они готовы к атаке, их руки накрепко сжимают оружие. Бесстрашный Идрис Имангулов улыбается комбату. И от этой улыбки, от вида батальона на какой-то миг сладко замирает сердце. Артиллерия уже перенесла огонь в глубину. Танки упираются в скалы и в валуны. И останавливаются. — За Родину! За Сталина! Вперед! — звонко кричит Краснов, спрыгивая с танка в сугроб. Пехота соскочила с машин, легла на снегу. В сердце Краснова хлынул холод. Впереди — вал. За ним — белофинны. Вот-вот они придут в себя. Медлить нельзя ни секунды. Сыпанут из пулеметов — и все, конец батальону. — Имангулов, станковый пулемет вперед! Огонь с рассеиванием по фронту! Не оглядываясь и зная, что испытанный в боях расчет Имангулова уже выполняет приказ, комбат Краснов вбегает на вал и, обернувшись спиной к врагу, выхватив из-за пазухи пистолет, громко кричит: — Товарищи, вперед!.. Сбоку ударил из пулемета Имангулов. — За Родину! За Сталина! — вновь кричит комбат, бросаясь мимо валунов. Вспыхнуло, прокатилось по лесу «ура». Обгоняя Краснова, бегут бойцы. Взмахи рук — в белофинские окопы летят гранаты. Краснов видит, как из блиндажей бросаются финны и падают под ударами беспощадных штыков. Глубже и глубже в лес врывается батальон. Грохают разрывы гранат, трещат пулеметные очереди, щелкают винтовки и пистолеты. Над головами, над лесом сплошной вой и клекот снарядов. Вот и высота. А бой, крики «ура» слышны уже впереди, за нею. Краснова охватывает буйная радость: — Вот это молодцы! Высота наша! Комбат Краснов бросается еще быстрее вдоль траншей. И вдруг видит: из окопа, в 10 метрах, целится в его грудь финский офицер. Сейчас — выстрел... Краснов выхватывает пистолет — всю войну он носит его за пазухой шинели. Стреляет. Финн упал. — А ну, вперед, товарищи!.. На скатах высоты, между сосен и аллей, — финские палатки. Вон, на вешалке висят рядком офицерские шинели. — И одеться не успели, вояки! Быстро смотались... По лесу тут и там видны красноармейцы. — Вы какой роты? — спрашивает Краснов у бойца. — Я из 2-го батальона. — Позвать командира! Боец убегает. Краснов решает приостановить наступление, привести батальон в порядок. Через связных приказывает командирам рот остановиться и немедленно окопаться. Он выбирает место для командного пункта — у подножья гранитной глыбы высотой метров в полтораста. Пришедшему командиру 2-го батальона он говорит, чтобы тот обеспечил правый фланг. Договорились, и командир уходит. Краснов шумно вздыхает, счастливо оглядывается. Боевая задача выполнена. Теперь надо закрепиться и удержаться. Проворные связисты уже тянут связь. День, такой ясный и голубой, теперь темнеет. На западе, за высотой — золотой закат. * * * Красноармейцы приводят здоровенного рыжего финна. По багрово-красному лицу его катится пот. Зеленые глаза сощурены с враждебным ехидством. Краснов сдерживает прилив ярости и ненависти. — Шюцкоровец или резервист? — Ни, ни шюцкор. Резервист. — Какой части? Сколько финнов здесь? Санитар с горем пополам переводит. — Перед вами человек шестьдесят. Мы устали, хотим кушать! «Брешет! Все брешет!» — думает Краснов и отправляет пленного в штаб полка. Со стороны белофиннов усиливается минометный огонь. — Неужели контратаку готовят? — удивляется Краснов. И по налаженному связистами проводу приказывает командирам рот: — Противник готовит контратаку. Держаться!.. Не наступать. Давать ответный огонь. По голосам понятно: командиры бодры, уверены. И все бойцы тоже. С резким отвратительным треском рвутся вражеские мины. Командир минометного взвода лейтенант Федоренко вступает в яростный поединок с минометами врага. Ему приходится вскоре переменить огневые позиции. Только он это сделал, как на старое место падают мины врага. Командир полка по радио передает комбату Краснову: пленный уже сказал, что он шюцкоровец и что действуют у высоты два батальона 10-го пехотного полка белофиннов. — Ехидина! — вырывается у Краснова. На левом фланге вдруг заговорил вражеский ручной пулемет. Комбат Краснов тотчас отдает приказ командиру пулеметного взвода младшему лейтенанту Мартыновскому сменить огневую позицию и подавить огневую точку. Финский пулеметчик ведет огонь во фланг роты Пономаренко. Ручной пулеметчик Шаманов вступает в единоборство с врагами. Он отползает назад с первой линии метров на пятнадцать. Потом берет влево и заходит белофинну в тыл. Вот и враг. Он лежит, укрывшись за валуном, и стреляет, стреляет... Шаманов ползет к белофинну от дерева к дереву, от камня к камню. Стучит сердце, кровь бьется в висках. Только бы не оглянулся, не заметил проклятый белофинн. Десять метров. Пять метров. Три метра. Вот он за этой сосной — ненавистный враг. Белофинн, разбросав по снегу ноги в рыжих кожаных сапогах с загнутыми, как у пьекс, носками, стреляет короткими очередями из ручного пулемета. Шаманов мгновенно вскакивает и кидается на белофинна. Топнув изо всех сил ногой по рукам врага, Шаманов выхватывает пулемет и из него же в упор расстреливает ошалевшего белофинна. Так же быстро он залегает среди тех же камней, но с другой стороны. Товарищи, на глазах у которых все это произошло, восхищены действиями Шаманова. Младший лейтенант Пономаренко доносит по телефону комбату: — Финны ползут. Ножи в зубах. — Хай ползут. Приготовиться. Огня не открывать. Подпускайте поближе и расстреливайте в упор... По лесу вдруг раздаются звуки медных рожков — финские сигналы в атаку. Воздух прорезают неистовые вопли. — Хелла! Хелла кюон! — вопят финны, а все сливается и несется сплошное: — А-ля-ля! Тотчас же зарокотали наши пулеметы, защелкали винтовки. Белофинны бегут назад. Убитые валятся, словно мешки с землей. Раненые падают и с воем пытаются ползти. — Узнали теперь, какая наша оборона! — весело говорит Краснов. Но снова бьют финские минометы. — Приготовиться! — приказывает командирам рот комбат. Опять по лесу голосят медные рожки и несутся вопли: — А-ля-ля! И опять атака врага захлебывается в свинцовых огненных струях. С правого фланга, из 1-й роты — по проводу молчание. И стрельбы там не слышно. Комбат Краснов, беспокоясь, всматривается в карту, запоминая каждую тропинку. А вот эта дорожка — она идет сюда, в район высоты из деревни Нископохья. Опасная дорожка... — Товарищ Надточеев, остаетесь за меня на командном пункте! — Есть, товарищ комбат! — Товарищ Кицан, за мной! — Есть за вами, товарищ комбат! Краснов бросается со всех ног на правый фланг. Невозмутимый Кицан проворно поспевает за ним. Комбат поспевает во-время. Белофинны идут в контратаку. — Ни шагу с первой линии, товарищи! Сейчас мы дадим врагам! Закрепиться немедленно. Краснов и Кицан ложатся, укрываясь за деревьями. Впереди между стволов и тут и там мелькают белые халаты, злобные лица белофиннов. Краснов про себя удивляется ожесточенной настойчивости врага. В лесу — уже предвечерняя синева, скоро совсем стемнеет. Оглянувшись, комбат видит бегущего по тропинке к нему начальника штаба Надточеева. — Вы куда? — гневно кричит Краснов. — Марш на командный пункт. Начальник штаба исчезает. А белофинны все лезут и лезут. — Огонь! — командует Краснов. Станковый пулемет метрах в пятнадцати правее комбата дает длинную очередь и умолкает. — Что у вас там? — кричит Краснов. — Перекос, товарищ комбат. — Устранить задержку! Первый номер пулеметного расчета, поднявшись, падает со стоном. Ранен. И второй тоже падает, стонет. А белофинны — вот они! Краснов встает во весь рост. — Товарищи! Ни шагу назад! — Дать огня! Приготовить гранаты! — кричит он громко. И слышит — из-за мостика на той самой опасной дорожке бьет картечная очередь. И словно раскаленное железо пронзает живот комбата. Краснов падает, приподнимается на локтях и грозно кричит на красноармейцев, бросившихся к нему. — Вперед, товарищи! Победа за нами! Герои — только вперед! Красноармейцы, пробежав мимо комбата вперед, залегают и открывают по белофиннам огонь. К комбату подползает красноармеец Кицан. — Ранило, товарищ комбат? — Царапнуло. — Давайте перевязываться, товарищ комбат. — Да вы с ума сошли! Краснов, превозмогая боль, поднимается, оглядывается. Белофинны подползли еще ближе. Но под одеждой все мокро, течет кровь. — Успеем, товарищ комбат! — Ну, давайте! Кицан помогает Краснову лечь на здоровый бок, освободиться от одежды. — Входная. И выходная. Насквозь! — шепчет Кицан. — Завязывайте потуже! Красноармеец Кицан быстро и осторожно покрывает комбата полой его шинели. — Лежите, товарищ комбат! Краснов видит, как он встает на колено у сосны и спокойно, словно где-нибудь на учении, целится из винтовки. Выстрел. И снова так же спокойно, невозмутимо целится и стреляет Кицан. Кончается обойма. Кицан вгоняет другую, и опять так же невозмутимо целится и стреляет. Невдалеке — наконец-то! — звонко заговорил станковый пулемет. Кицан, выпустив последний патрон второй обоймы, размеренно, по-хозяйски вгоняет третью обойму и ставит винтовку рядом к елке. — Теперь давайте перевязываться, товарищ комбат! — Давайте, товарищ Кицан, дорогой мой! — Ну, ну, лежите спокойнее, товарищ комбат! По стихающему огню Краснов понимает, что и эта атака белофиннов отбита. Боевая задача выполнена целиком. Прибежавшему начальнику штаба Краснов приказывает принять батальон, закрепиться и — ни шагу назад! * * * В госпитале Военно-медицинской академии в Ленинграде, доставленный туда на самолете, вылечился от раны, поправился и узнал, что удостоен звания Героя Советского Союза капитан Анатолий Андреевич Краснов. Источник: (1941) Бои в Финляндии. Воспоминания участников. Часть 2 - Стр.330-340