Вера Леонидовна Лузина (Солнышкова) 1932 г.р. — За нашей деревней была мертвая зона, никто не имел права выходить за околицу.

Гражданские

Страна: Россия, Карелия Наша семья оказалась в Фоймогубе еще до прихода финнов в Заонежье. Нас в начале войны эвакуировали на барже до Великой Губы, высадили там и сказали ждать парохода, который повезет нас на Пудож. Но начались военные действия, пароход так и не пришел. Вот так мы и оказались в Фоймогубе в деревне Северная. Она находилась примерно в километре от погоста Патрово, которое было центром Фоймогубы. Там находились комендатура, земельный штаб и финский магазин. Жили мы в большом двухэтажном бревенчатом доме. Наш дом был высокий и соседние деревни Кярзино и Патрово, Сперовка и Харлово хорошо были видны из окна. Часов в 12 дня мы сидели, пили чай. Вдруг со стоны Шуньги увидели лыжников в масхалатах, идущих в нашу деревню по озеру. Они зашли в дом. Потребовали, чтобы наша бабушка самовар поставила, выпили чаю и ушли. Потом узнали, что это была разведрота, видимо проверяли, есть ли в деревне русские солдаты. А уж следом потом и финские войска пришли. А с нового года в Фоймогубу под конвоем финнов стали прибывать семьи из Падмозера, Шуньги, Толвуи, Загорья, Белохино и других деревень. За нашей деревней была мертвая зона, никто не имел права выходить за околицу. Там проволока была протянута в сторону Батвинщины (тоже фоймогубская деревня в четырех километрах от нашей). В нашем доме жило 10 семей, 19 детей. Спали все в повалку на матрасах набитых сеном. Финны делали обыски и днем, и ночью. Ой, голодали мы! Муку – по 100 грамм на человека — выдавали только тем, кто работал на финнов в лесу. Мама наша работала на лесоповале. Мы, когда уже стало разрешено по деревне ходить, очистки картофельные после финнов на помойке собирали. Весной только земля оттает, крапиву ели, летом щавель и еще какую-то траву, которую дудками называли. Они были съедобные, а один мальчик из нашего дома, не помню его имя, перепутал и других наелся, сразу и умер. Мы все время хотели есть! Однажды кто-то в старом погребе нашел остатки картошки насквозь промороженой, раскисшей уже. Но эта еда для нас была праздником. Скот у местных сразу отобрали. И все время искали зерно. А у нас ничего и не было, мы ведь приезжие. Весной все население сеяло хлеб, а осенью жали. И потом финны нас детей заставляли колоски собирать. Финны всегда на лошадях ездили, смотрели, кто как работает. Вечером этих лошадей пасли наши ребята-подростки. Мой двоюродный брат Юра Денисов как-то не досмотрел и потерялась одна лошадь. Его на глазах у матери так жестоко избили плетьми, что он потом два дня лежал, думали помрет. А его дядю Андрея, который с ними тоже коней пас (был он психически больным человеком), тоже избили, да так, что он к утру умер. А у Юры следы от финской плетки по всей спине так на всю жизнь и остались. Он и на суде несколько лет назад, куда заявление подавал о восстановлении удостоверения узника, когда ему не верили, что финны издевались, спину свою показал. Все это увидели, но судью это не тронуло. Однажды пришли в деревню финны с овчаркой. Я увидела их, испугалась и побежала домой. Собака – за мной: накинулась и повалила меня, стала рвать пальто. А они стояли и смеялись. Потом свистом отозвали собаку. Дали мне пинка под зад в сторону дома, мол, убирайся. Я не знаю, что тогда со мной случилось: собака не успела поранить меня, но я на два дня лишилась речи. У нас около дома жила приблудившаяся овчарка, мама ее подкармливала все время. И парень один Леня Федотов все время с ней возился. Когда ребят наших забрали в Толвую, овчарка следом за ними убежала. Вдруг, прошло уж немало времени, прибегает она, Мы дети ее окружили, радуемся, а на ошейнике у нее что-то белеет. А это Леня отправил с собакой записку, просил, чтобы вот также к ошейнику привязали советские облигации. Уж не знаю, что он с ними хотел делать, выменивать или продавать. Уже позже узнали, что собака до них дошла. Леня и два брата-близнеца Падарины пытались убежать за Онего, но их поймали и отправили в концлагерь в Петрозаводск. Когда город освободили, Леню отправили в штрафбат и он погиб. Финны считали, что пришли в Карелию надолго. А потому, чтобы усилить свое влияние, через два года оккупации для русских детей было организовано 15 школ, одна из них в Фоймогубе. Учителями работали финны, специально обученные и приехавшие из Финляндии. Обучение шло на финском языке. В любую погоду на переменах детей выгоняли на улицу. Вроде и полезно, но одежда у них была такая изношенная и холодная, что дети страдали. Наказания были и в школе за то, что дети не понимали, что от них требуется, за то, что изголодавшийся ребенок своровал съестное. В школе давали кашу, а потому многие родители отправляли детей туда только из-за этого. Но школа просуществовала недолго, меньше учебного года. Источник: Интернет-журнал «Лицей», 7 мая 2010 г.