Сименченко (Майлонен) Хелли Ханнессовна — Позднее уже я поняла, что это было выступление Молотова. В тот день мы услышали это слово «война».

Гражданские

Дата: 4 августа 1989 г. Страна: СССР, КарелияПериод: Великая Отечественная война (1941-1944) Сименченко (Майлонен) Хелли Ханнессовна родилась в 1937 г. в м. Лососинное Машезерского с/с Прионежского района КАССР. В годы Великой Отечественной войны находилась в эвакуации в Молотовской (ныне Пермской) области. В силу ряда причин вернулась в Карелию только в 1965 г., работала в кардиологическом отделении Сегежской районной больницы. Уважаемые товарищи! Прочитала в «Ленинской правде» статью «Эвакуация». Она меня очень взволновала, дни идут, а я постоянно думаю о ней. Конечно, я была тогда еще ребенком, и, скорее всего, мои детские воспоминания вас не заинтересуют, но все же из чувства долга перед памятью о моей маме, на чьи плечи легла вся тяжесть эвакуации, я решила написать вам. Я родилась в 1937 г. в местечке Лососинное Машезерского сельсовета Прионежского района. Когда разразилась война, мне исполнилось 4 года. Я хорошо помню день 22 июня 1941 г. Мы, дети, играли на улице и вдруг увидели, что весь народ поселка потянулся к клубу. Когда мы с шумом и гамом ворвались туда, было очень тихо, на нас зашикали, и мы увидели, что нет никакого [далее слово неразборчиво], а все сидят и слушают речь по радио. Позднее уже я поняла, что это было выступление Молотова*. В тот день мы услышали это слово «война». Начались сборы в дорогу. У нас было небольшое хозяйство, корова, маме все это пришлось срочно ликвидировать. Отца к этому времени дома уже не было, может быть, он был мобилизован, ничего о нем не помню. Нас увозили на баржах, мы сидели в темных тесных трюмах, нас было там набито битком. Помню, как мама делила остатки заплесневелого хлеба на маленькие порции, чтобы подольше хватило. Потом были вокзалы, вокзалы, воздушные тревоги, и все время мы в толпе таких же беженцев. Помню, на вокзале ищем место, где бы приткнуться на ночлег, все забито, свободен только небольшой пятачок перед огромной гранитной фигурой. Мама опасливо косится на нее и говорит, что если начнется бомбежка, она нас раздавит. Но другого выхода нет, и мы устраиваемся у подножия пьедестала. А вот сирены, возвещавшие о воздушной тревоге, еще долго преследовали меня, даже когда мы были уже в глубоком тылу. На время воздушной тревоги забирались в какие-то траншеи, щели и пережидали, пока сообщат отбой. Постепенно толпа соотечественников, сородичей вокруг нас редела, и вот мы уже едем на пароходе вниз по р. Каме от Перми. Мы с мамой приехали в село Беляевку Осинского района Пермской области. Тогда это была Молотовская область. Из Беляевки нас отправили в деревню, не помню ее названия, знаю только, что это был колхоз «Памяти Окулова». Нас поселили в правлении колхоза. Это была старая изба, куда народ сходился по вечерам на собрания и чтобы послушать последние новости. В этой избе от общего помещения для нас отгородили закуток с русской печью. Не было у нас никакой обстановки, ничего не было, спали на полу на каком-то тряпье. Мама была уборщицей этого правления и, кроме того, выполняла любую другую работу, какая выпадала в колхозе. Бедствовали ужасно. Мама выменивала последние наши тряпки на плошку картошки. Особенно тяжелой была зима 1941-42 г. Голодали. Помню, однажды мама нашла замерзшую птицу, она ее сварила и мы хлебали горячий бульон. А был случай, когда я проспала больше суток, и мама потом шутила, что почаще бы я так долго спала, у нее бы не было заботы, чем меня накормить. Летом жили на подножном корме, собирали «пестики» - шишечки полевых хвощей, редьку полевую, щавель, луговой чеснок, ели все подряд, что только можно жевать, лишь бы набить живот. Осень. Мама слегла, ее увезли в Беляевку в больницу, и больше я ее не видела. Женщины-колхозницы рассказывали, что умерла она тихо, поставили ей градусник, а когда за ним пришли, она уже была мертвая. Она умерла 24 октября 1942 г. Мне тогда было 5 лет. Потом началась моя жизнь сначала в детском приемнике в городе Оса, затем в дошкольном детском доме № 1 этого же города. В 5 лет я свободно говорила на родном финском языке и на русском. Но беда в том, что со мной не было никого из родного края. Я тогда этого еще не понимала, но хорошо помню, как одна воспитательница очень сокрушалась, что мне не с кем говорить на родном языке, она говорила - ты ведь забудешь свой язык. Так оно и случилось. В нашем детдоме я одна была финка. К школьному возрасту я уже начисто забыла родной язык. Правда, ребята говорили, что во сне я разговаривала на каком-то непонятном языке. Меня обзывали финкой, это слово у ребят было ругательным. В детдоме я воспитывалась до 1952 г. Затем переехала в Пермь (тогда - Молотов), поступила в медучилище, окончила его в 1956 г., работала, жила то в общежитии, то по частным квартирам, вышла замуж, но мечта вернуться на родину не покидала меня. Я представляла, что в Карелии живут сплошь карелы и финны, и лелеяла мечту по возвращении на родину вновь освоить родной язык. Не тут-то было. Я приехала в г. Сегежу в 1965 г. Живу здесь вот уже четверть века почти. Население, окружающее меня, в основном русское. Среди моих знакомых нет финнов. Я не знаю ни одного слова на родном языке. Вот так мы и обрусели, моя дочь уже и по паспорту русская, и внучка растет русская, и родной язык в нашей семье русский. Хотя в книжном шкафу и стоят учебник финского языка и русско-финский словарь, но языком мне уже не овладеть, я уже старая, мне 52 года. С потерей мамы я потеряла и свою национальность. Я пыталась искать отца, близких людей, живших с нами в лесном поселке на 16-м км от Петрозаводска. Этого поселка давно уже нет. На его месте стоит только домик лесника, а рядом построены коттеджи для туристов. Обращалась в архив нашей республики, но пришел ответ, что у них никаких сведений нет, а архив Машезерского сельсовета, по-видимому, утерян или погиб в годы войны. Вот и вся моя история. Немного о себе. Я живу в Сегеже, работаю медсестрой в кардиологическом отделении. Получу огромное удовлетворение, если хоть что-то полезное сможете почерпнуть из моих воспоминаний. * Молотов В.М. был в то время зам. председателя Совета министров, министром иностранных дел СССР. Источник: АКНЦ РАН. Подлинник рукописный. (2015) Эвакуированная Карелия: Жители республики об эвакуации в годы Великой Отечественной войны. 1941-1945 - Стр.409-411