Шкипин Николай Карпович — Утром 22 июня после завтрака мы с братьями вышли на улицу, чтобы пообщаться с ребятами нашего поселка, а когда к обеду возвратились домой, застали отца сильно озабоченным.

Гражданские

Дата: 23 июля 2010 г. Страна: СССР, Карелия Шкипин Николай Карпович родился в 1925 г. в п. Ладва Прионежского района КАССР, русский. Накануне Великой Отечественной войны окончил семь классов Петрозаводской 9-й средней школы. В годы войны находился в эвакуации в Оренбургской (в то время Чкаловской) области, служил в войсках Ленинградского и 2-го Прибалтийского фронтов, участвовал в боевых действиях, окончил Бердичевское военно-пехотное училище. После войны получил среднее образование, работал электромехаником на Петрозаводском ДСК. В 1949 - 1968 гг. - на службе в Северном флоте. В 1968 - 2004 гг. - преподаватель военных дисциплин в Петрозаводском речном училище. Капитан первого ранга. Награжден орденами «Красная Звезда», «Отечественной войны 1-й степени», медалью «За боевые заслуги» и др. (всего имеет 20 орденов и медалей). Почетный гражданин Республики Карелия. ...Наша семья в составе отца, Шкипина Карпа Федоровича, материи, Александры Васильевны, среднего брата, Александра, младшего брата, Леонида, и меня, Николая Карповича, проживала в г. Петрозаводске в поселке у северного семафора в одном из бараков (вскоре родители построили свой дом, и мы переехали в него). Наш отец работал в Петрозаводской дистанции Кировской железной дороги в качестве водителя железнодорожных дрезин, мотовозов и других транспортных машин, на которых доставлял к местам ремонта железнодорожных путей рельсы, шпалы, накладки, костыли и другие материалы, а также путевых рабочих в пределах дистанции. В период летних школьных каникул отец постоянно брал меня в поездки. Иногда с машины не сходили неделями, в ней ночевали и питались. Во время поездок отец учил меня правилам сигнализации на железной дороге и вождению дрезины, а в гараже под его руководством я изучил устройство систем и всех агрегатов автомобилей. В 1941 г. я окончил семь классов 9-й средней железнодорожной школы и стал готовиться к поступлению в автодорожный техникум на отделение автомеханики. В пятницу, 20 июня, отец прибыл с поездки домой на выходные дни и вся семья собралась дома. Утром 22 июня после завтрака мы с братьями вышли на улицу, чтобы пообщаться с ребятами нашего поселка, а когда к обеду возвратились домой, застали отца сильно озабоченным, а маму со слезами на глазах. Оказалось, что причиной такого состояния родителей стала речь В.М. Молотова, с которой он выступил в 12 часов по радио и объявил, что ранним утром немецкие войска во многих местах перешли нашу границу, их самолеты совершили налеты на наши города и военные объекты, которые также подверглись артиллерийскому обстрелу с сопредельных с нашей страной территорий иностранных государств. Это стало началом Великой Отечественной войны СССР с фашистской Германией. 23 июня Правительством СССР была объявлена мобилизация в армию военнообязанных запаса первой очереди, а на ряде территорий - введение военного положения, в т.ч. и на территории Карело-Финской ССР, а также о переводе народного хозяйства и всей жизни страны на военный лад. Многие граждане Петрозаводска и районов республики, не подлежавшие первоочередному призыву в армию, подавали заявления в военкоматы о добровольном вступлении в действующую армию. Так поступили в июне 1941 г. и выпускники 10 класса нашей школы. Многие заявления удовлетворялись, но некоторым категориям граждан в этом отказывали. Например, работникам железной дороги, которые были переведены на военное положение, т. к. работа железнодорожного транспорта, как и других видов транспорта, была крайне необходима для перевозок войск, военной техники, военных грузов к местам боевых действий, проведения эвакуации населения, промышленных предприятий, материальных ценностей с территорий, находящихся под угрозой захвата врагом. В начальный период войны в г. Петрозаводске стали создаваться истребительные батальоны для охраны народнохозяйственных объектов, а также для уничтожения вражеских диверсантов и агентов, забрасываемых врагом на территорию республики. Через несколько дней после начала войны был совершен налет финских самолетов на Петрозаводск. Бомбили центр города, железнодорожный вокзал и другие объекты. В городе возникли пожары, появились первые жертвы этих бомбежек. Для защиты людей от осколков бомб и пуль в городе гражданам вменили в обязанность рыть и оборудовать перекрытые щели. Этим делом в основном занимались мы - подростки, т.к. родители были заняты на работе на своих предприятиях. На подступах к городу на пути продвижения финнов строились оборонительные рубежи. На строительство этих рубежей в июне месяце мы с мамой, А.В. Шкипиной, в районе п. Матросы работали около 2-х недель: копали и оборудовали окопы, строили деревоземляные огневые точки (дзоты), землянки, делали лесные завалы. После возвращения с оборонных работ родители отправили нас с братьями в с. Ладва к родителям нашей мамы - Лимовым, Василию Федоровичу и Ирине Ивановне, где также проживали их сыновья: Александр Васильевич и Никон Васильевич. Никон Васильевич через несколько дней после начала мобилизации был призван в действующую армию в зенитно-артиллерийские части, защищавшие города Мурманск и Полярный, а Александр Васильевич, работавший председателем рабочего комитета Ладвинского леспромхоза, вместе с другими советскими работниками занимался подготовкой базы для подпольной работы и для партизан. Перед занятием Ладвы финнами все они ушли в лес, чтобы вести подрывную работу против врага. Через несколько месяцев в бою против финнов в районе Ржаного озера Александр Васильевич погиб. Продвижение финской армии в глубь Карелии и к г. Петрозаводску потребовало принятие мер к сохранению населения, перебазирования предприятий, оборудования и материальных ценностей в восточные районы страны. В конце июля-августа началась эвакуация из г. Петрозаводска и районов Карелии, которые оказались под угрозой оккупации. Эвакуация проводилась всеми видами транспорта: водным, железнодорожным, авто и частным транспортом. Водники Онежского и Ладожского озер вывезли в безопасные районы сотни тысяч жителей Петрозаводска и районов на бортах пассажирских, грузовых пароходов и буксирах, которые на переходе озерами постоянно подвергались налетам финских самолетов, при этом часть судов была потоплена вместе с эвакуированными. Железнодорожным транспортом были вывезены на восток страны сотни тысяч жителей Карелии, оборудование предприятий, которое быстро устанавливалось на новых местах и начинался выпуск продукции, необходимой фронту. Оборудование предприятий, которое по разным причинам не могло быть вывезенным, а также некоторые объекты минировались или уничтожались либо повреждались перед приходом финских войск в город. В конце июля 1941 г. меня с братьями родители вывезли из Ладвы в Петрозаводск, т.к. началась подготовка к эвакуации семей работников Петрозаводского железнодорожного узла. Руководство эвакуацией семей железнодорожников было возложено на работника отдела кадров Змеева, который после посадки эвакуированных в эшелон сопровождал их до пункта назначения, до ст. Платовка Оренбургской железной дороги. Эвакуировались мы с братьями Александром и Леонидом вместе с мамой, Александрой Васильевной. Отец, Карп Федорович, оставался в городе и уехал вместе с работниками Петрозаводской дистанции путей на ст. Мудьюга Сорокско-Обозерской железнодорожной ветки с отступающими частями наших войск, где и работал до освобождения г. Петрозаводска от оккупантов. При отъезде из города нам было разрешено взять с собой одежду и обувь, постельные принадлежности (без тюфяков), столовую посуду, словом, то, что можно было унести членам семьи, а также документы и продукты питания на путь следования. Дома мы оставили трех коз и собаку. Громоздкие вещи, велосипед и ножную швейную машину отец закопал в огороде. При возвращении домой этих вещей на месте, где они были закопаны, не оказалось. На ст. Петрозаводск для эвакуирующихся был подан эшелон товарных 20-тонных вагонов на 40 человек каждый. Вагоны, кроме дощатых нар и фонарей со свечами, другого оборудования не имели. Точно не помню, как решался вопрос с туалетом. Вместе с нашей семьей в вагоне были также работавшие с нашим отцом семьи: Лагуновых - мать с тремя дочерьми и одним сыном, Зубчиковых - мать с двумя дочерьми, Смирновых - мать с двумя дочерьми и одним сыном, Хамидуллиных - мать с малолетним ребенком, семья Кабановых - мать с одной дочерью, Васильева Т.Н. и другие - всего 40 человек. Мужчин в вагоне не было. В пути следования обходились продуктами, которыми запаслись в Петрозаводске, а когда они кончились, покупали на остановках эшелона на станционных рынках у частных торговок горячую пищу, иногда готовили на кострах при длительных стоянках на маленьких станциях. Для чая запасались кипятком на станционных кипятильниках, у которых выстраивались длинные очереди и всем кипятка иногда не хватало. Предполагаемые остановки и длительность стоянок заблаговременно оповещались руководителями эшелона, но отстающие все же были. Например, из нашего вагона уже после пересечения реки Волги в районе Сызрани отстала наша знакомая Васильева Т.Н., которая догнала эшелон уже в пункте назначения на ст. Платовка ОРЖД. После посадки людей наш эшелон со ст. Петрозаводск пошел в направлении узловой ст. Волховстрой. Волхов и Тихвин проследовали благополучно ночью, утром выехали в направлении Череповец, Вологда. Этот участок пути постоянно бомбили и обстреливали фашистские самолеты, многие станции были разбиты, железнодорожные пути исковерканы бомбами, вдоль путей зияли сотни воронок от бомб. На некоторых перегонах под откосом лежали разбитые и сожженные вагоны, личные вещи в разбитых чемоданах, разорванных узлах и баулах. Кверху колесами лежали разбитые паровозы, правда, трупы погибших людей были уже убраны. Особенно запомнилась ст. Дыми. Все здания и сооружения станции были просто разгромлены, стояли без крыш, окон, дверей и обгоревшие, вывернутые из земли и переломанные шпалы и рельсы, разбитые и сгоревшие вагоны; строения вблизи станции также были разгромлены и сожжены. К счастью, наш эшелон этот участок пути прошел благополучно. Далее наш путь проходил через города: Вологду, Данилов, Ярославль, Иваново, Шую, Ковров, Муром, Арзамас, Пензу, Сызрань, Кинель, Бузулук до пункта назначения ст. Платовка Оренбургской железной дороги. На многих станциях подолгу стояли, т.к. пропускали шедшие к фронту эшелоны с боевой техникой и войсками. Весь путь от станции отправления до станции назначения занял около месяца. К прибытию эшелона на ст. Платовка руководством Покровского района и сел, предназначенных для расселения эвакуированных, были подготовлены транспортные средства в виде подвод, запряженных частично лошадями, частично быками. Упряжки были в обоих случаях парные. После размещения вещей и посадки людей на повозки обоз с эвакуированными тронулся к местам размещения. Эвакуированным нашего вагона предстояло преодолеть 50-километровый путь по степи до с. Камышовое Покровского района. По пути в с. Камышовое ночевали в с. Абрамовка на постоялом дворе колхоза «Юнг-Штурм», который размещался в с. Камышовое. В Камышовое прибыли ближе к вечеру следующего дня, и сразу же всех прибывших поселили в дома местных жителей, которым пришлось потесниться, выделив в распоряжение эвакуированных жилплощадь примерно 2,5 м2 на человека. Нас с мамой взял к себе в дом председатель колхоза «Юнг-Штурм» Ф. Гарднер, семья которого состояла из 4-х человек. Нам была выделена одна комната площадью примерно 12 м. В с. Камышовое были 43 подворья, из которых 2 были заселены башкирами, 3 - русскими, а остальные - немцами. Наши женщины поначалу были этим обстоятельством просто шокированы - бежали от финнов, а прибежали к немцам. Потом успокоились, т. к. немцы отнеслись к нам с сочувствием и пониманием. Село со всех сторон окружала бескрайняя степь. Ближайшие населенные пункты располагались от нашего села на расстоянии 12-25 км. Некоторые села также были с немецким населением: Черноозерка, Зеленовка и другие. Все жители с. Камышовое были объединены и работали в колхозе «Юнг-Штурм». Колхоз имел около 1000 га пахотной земли, на которой выращивались пшеница, рожь, просо, ячмень, кукуруза, подсолнухи, а также огородные культуры: картофель, капуста, морковь, томаты, огурцы, арбузы и др. После нескольких дней отдыха с дороги и обустройства на местах трудоспособных эвакуированных привлекли на работу по уборке урожая зерновых культур и овощей. Некоторым семьям предоставили работу по уборке картофеля, в т.ч. и нашей семье. Копали картофель лопатами. Системой оплаты труда предусматривалось 10 мешков по 50 кг сдавать колхозу, а 11-й мешок в качестве оплаты за работу - себе. Мы на этих работах заработали 4 мешка картофеля. В дальнейшем на других работах начислялись трудодни. Продуктами питания по установленным нормам эвакуированных обеспечивал колхоз в счет заработанных трудодней. К осени 1941 г., после проведения мобилизационных мероприятий по призыву запасников в действующую армию, в колхозе не осталось ни одного шофера, тракториста и комбайнера, а весной предстояла посевная кампания. Судьбодаровская машинно-тракторная станция (МТС) для выполнения весенне-полевых работ предоставила колхозу 3 трактора, а для уборки урожая - 2 несамоходных комбайна. Трактористы и комбайнеры должны были быть из числа колхозников. В декабре 1941 г. при Судьбодаровской МТС были организованы курсы по подготовке этих специалистов. Из нашего колхоза послали на эти курсы меня, 4-х местных подростков и 3-х девушек. После окончания курсов в конце марта 1942 г. мы с Тимохиным Е.Ф. и другими получили права трактористов, причем я - тракториста-механизатора 1-го класса, т.к. до курсов я хорошо знал устройство автомобильных систем и агрегатов. Девушки получили права комбайнеров. В первых числах апреля отремонтированные в МТС и предназначенные для нашего колхоза три колесных трактора «ХТЗ» и два комбайна своим ходом перегнали за 30 км от МТС до колхоза «Юнг-Штурм». После подготовки тракторов и прицепных машин, т. е. в апреле, приступили к пахоте полей и посеву зерновых культур. В бригаде механизаторов во время посевной кампании работали: бригадир бригады, 6 трактористов, 6 прицепщиков, учетчик - он же заправщик горюче-смазочными материалами, извозчик для доставки в бригаду горячей пищи и воды для тракторов и других нужд. Во время уборочной кампании работали в бригаде те же специалисты, но трактористов только двое и двое комбайнеров. Во время посевной трактористы и прицепщики работали в две смены по 12 часов; одна смена с 08.00 до 20.00, вторая - с 20.00 до 08.00, в воскресенье смены менялись местами. Так как с посевной надо было управиться в оптимальные сроки, трактора разрешалось останавливать только для заправки ГСМ и для технического обслуживания; пищу принимать трактористу и прицепщику разрешалось только по очереди, без остановки работы. Однажды во время обеда я отпустил прицепщицу А. Бектемирову на обед, а сам остался за рулем трактора и продолжал пахоту, т. к. пахали залежь, поросшую высокой травой. Плуг забился травой вперемешку с кучей земли — возникла необходимость пропустить с помощью чистика эту кучу земли и травы между лемехами плуга. Не останавливая трактора, я перелез с сиденья трактора на раму плуга, прочистил пространство между лемехами и при переходе на площадку трактора провалился под раму плуга между лемехами, но успел ухватиться за рычаг регулировки глубины вспашки и тем самым избежал гибели. Вытащить тело из-под плуга и сесть на раму мне удалось ценой неимоверных усилий, трактор в это время вышел из борозды и стал кругами ходить по невспаханному полю. Набравшись смелости, я все же перебрался с плуга на трактор, остановил его, лег в траву и долго приходил в себя. Подобных нарушений правил безопасности в дальнейшей работе я не допускал. Тракторы, комбайны и прицепные машины, на которых мы работали, были выпущены заводами в 30-х гг. и имели большой износ. Двигатели запускались вручную с помощью заводной рукоятки и нам, подросткам, проворачивать рукоятку было просто не под силу, а приходилось иногда заводить двигатели тракторов втроем - один вращает заводную рукоятку, а двое - один справа, другой слева - дергают привязанные к рукоятке веревки в нужные моменты, чтобы получить круговое вращение двигателя. В холодное время, чтобы запустить двигатели, требовалось разогревать всасывающие коллекторы открытым огнем, что приводило к предпосылкам пожара. В темное время суток работали на тракторах без освещения поля фарами, т.к. не было приводных ремней от двигателя к электрогенератору. Отсутствовали эти ремни и на складах машинно-тракторной станции. Были случаи, когда в темное время тракторы опрокидывались в овраги, а трактористы и прицепщики гибли под тракторами. Колхоз «Юнг-Штурм» имел в своем распоряжении большие посевные площади. Для их обработки использовались также в качестве тягловой силы лошади, быки и даже коровы. Часть лошадей колхоза состояла на военном учете в военкомате и была мобилизована в действующую армию. Оставшихся лошадей и быков, издавна приученных к тяговым работам, к телеге и плугу, было недостаточно для выполнения предназначенного им объема полевых работ, а вот коровы... На пахотных работах использовались коровы, запряженные с помощью ярма в плуги. Этими упряжками управляли женщины. Коровы с трудом и мычанием тянули плуги по полю, часто с мычанием падали на колени передних ног. Женщины с плачем с трудом заставляли коров подняться и продолжать работу. Все прелести работы с коровами вместе с другими женщинами испытала в полной мере и наша мама, Александра Васильевна. После окончания весенних полевых работ она работала на перевозке молока с молочно-товарной фермы колхоза на молокозавод, а на обратном пути - обрат и сыворотку после переработки молока на молочно-товарную ферму для телят. Во время осенних уборочных работ она перевозила зерно от комбайнов на ток, где зерно на веялках очищалось от половы. В весенне-летний период дети эвакуированных вместе с детьми местных жителей занимались отловом сусликов, которых много водилось в степи, вблизи от населенных пунктов. Шкурки сусликов сдавали на пункты заготовки пушнины. Отлов сусликов поощрялся местными властями, т.к. суслики много поедают и запасают зерно в норах на зиму, чем наносят немалые потери зерна. В июне 1942 г. меня и местного подростка Е.Ф. Тимохина с двумя пароконными подводами председатель колхоза отправил в степь на стройку запасного полевого аэродрома для одного из авиаполков, на случай прорыва немецких войск через р. Волгу. На стройке мы перевозили различные стройматериалы и грунт. Мы проработали около 2-х недель, после чего возвратились в колхоз. В летний период я работал на конной косилке и лобогрейке - косил траву на сено, конными граблями сгребал высушенное сено в валки, а потом в копны, укладывал сено в скирды. В июле 1942 г. я получил предписание военкомата о явке на учебный пункт, организованный для военной подготовки допризывников в населенном пункте Кичкас, примерно в 10-12 км от нашего села. На занятия было предписано ежедневно прибывать к назначенному времени и убывать домой после окончания занятий, т.к. мест для ночлега учебный пункт не имел. Для поездок на занятия председатель колхоза Франц Гарднер выделил мне племенного элитного жеребца Ваську. Жеребец был высокий, статный, вороной масти с белой звездочкой на лбу и большими выразительными умными глазами. Конюх подобрал для Васьки хорошую уздечку, седло и под седло попонку, помог мне приручить Ваську, и поездки на военное обучение успешно ежедневно начинались. На время занятий я привязывал Ваську к коновязи, не боясь, т.к. конь чужих к себе не подпускал - лягался и кусался. Однажды в пути меня застала сильная гроза: подул сильный ветер, хлынул дождь, загремел гром, засверкала молния. Одна молния ударила в землю в 10- 15 метрах впереди коня. Конь сходу упал на колени передних ног, а я вылетел из седла на несколько метров вперед. К счастью, при падении получил небольшие ушибы. Далее, до конца учебы, все прошло без приключений. В августе 1942 г. я был вызван в районный центр в с. Покровка по повестке военкомата для прохождения медицинской комиссии и для приписки. Чтобы не гнать за 50 км подводу для доставки меня на комиссию, председатель колхоза решил совместить эту поездку с доставкой в Покровку на постоялый двор нашего колхоза двух возов сена на корм лошадям, т. к. колхозу было необходимо часто возить в Покровку сельскохозяйственную продукцию для сдачи государству, а с Покровки доставлять в колхоз горюче-смазочные и другие материалы для своих нужд. В этих поездках часто возчики со своими подводами оставались на ночлег на постоялом дворе. Для доставки сена в Покровку были выделены две пароконные подводы. На повозки (арбы) погрузили пустые бочки для горюче-смазочных материалов, которые должны были получить на Покровской нефтебазе и доставить на обратном пути в колхоз. Поверх бочек уложили и утрамбовали сено; сверху, чтобы сено не рассыпалось по дороге, прижали его бастриками (жердями во всю длину воза), по готовности двинулись в путь. Первой подводой управлял местный парень Тимохин Е.Ф. - он же был назначен старшим, второй подводой - я. Первые 25 км до постоялого двора в с. Абрамовка проехали быстро и без происшествий. В Абрамовке покормили и напоили лошадей, дали им отдохнуть, сами поели и отправились дальше. Не доезжая до Покровки 1-2 км, надо было проехать довольно крутой и длинный спуск с холма в низину. После спуска дорога в сторону Покровки круто поворачивала направо. Егор со своим возом преодолел спуск и поворот благополучно и выехал на прямую дорогу. Я со Своим возом начал медленно спускаться вниз, удерживая лошадей от разгона, но на второй половине спуска лошади напора воза не выдержали и понесли галопом вниз. На повороте резко повернули направо, и мой воз опрокинулся. При падении воза на бок я вылетел на обочину дороги, на землю, сверху накрыло меня вывалившимся из повозки сеном. К счастью, вывалившиеся из повозки бочки не упали на меня. Очухавшись от падения, я с трудом выполз из-под сена наружу и понял, что остался жив и цел. Увидев, что произошло с моей повозкой, Егор остановился и побежал ко мне, чтобы оценить происшествие и решить, что делать. Было решено, чтобы Егор отвез и выгрузил сено из своей повозки на постоялом дворе и вернулся за сеном из моей повозки и моими лошадьми. И все это доставить на постоялый двор, затем еще раз вернуться за мной, разорванной на две части повозкой и доставить ее также на постоялый двор. Вся эта работа была выполнена до наступления ночи. Утром я прошел в военкомате военно-медицинскую комиссию и приписку. Приписали меня к автобронетанковым войскам. Однако при призыве я фактически оказался стрелком. Получив на нефтебазе горюче-смазочные материалы, мы уехали в с. Камышовое, оставив поломанную повозку на постоялом дворе. В период уборки зерновых культур в поле работали 2 несамоходных комбайна на прицепе у тракторов. Один комбайн типа «Сталинец» буксировал я. Комбайном управляли две 18-летних девушки из местных колхозниц. Неисправности, возникавшие в работе комбайна, устраняли сообща, что существенно влияло на производительность агрегата. Параллельно с работой комбайнов косовица пшеницы шла агрегатом на конной тяге и складывалась в большие скирды прямо в поле. Рабочий день продолжался от зари до зари, т. к. освещения ни на тракторах, ни на комбайнах не было. После уборки пшеницы оставалось еще 15 га подсолнухов, которые убирали уже по первому снежку. Заскирдованную пшеницу обмолачивали одним комбайном «Сталинец», который устанавливали рядом со скирдой на стационар как молотилку. Управлять работой комбайна председатель колхоза назначил меня, а девушек отправил на работу по переработке пшеницы на ток и уборке ее на хранение. Однажды во время работы произошло возгорание двигателя комбайна; из-за попадания керосина на выхлопной коллектор из лопнувшей от вибрации трубки загорелся облепивший двигатель пух молочая. С помощью двух мужчин, работавших на подаче пшеницы в молотилку комбайна, пламя быстро удалось потушить, не дав ему перекинуться на другие агрегаты комбайна и на скирду пшеницы. После приведения двигателя в порядок работа продолжалась. Глубокой осенью на пароконных повозках, а с выпадением снега на санях, запряженных парой быков, мы с Тимохиным Е.Ф. были подряжены возить корма, заскирдованные в степи, на молочно-товарную ферму, в конюшню и на овчарню, а также и другие, необходимые колхозу для дела грузы. Так, в конце января 1943 г. нам с Тимохиным поручили отвезти на элеватор на ст. Платовка рожь для сдачи государству в счет поставок за 1942 г. Зерно погрузили в три повозки бестарки на санях, без затаривания в мешки, россыпью, сверху закрыли попонами и брезентом, поверх погрузили корм для лошадей. На первой повозке должен был ехать Тимохин, на третьей - я, средняя повозка без возчика - в середине. До постоялого двора в с. Абрамовка проехали без происшествий, напоили и накормили лошадей, закусили сами, отдохнули и стали собираться дальше до постоялого двора в с. Покровка. В доме на печи лежал старый дед, который предупредил нас, что по его приметам будет сильный буран, и порекомендовал нам остаться на ночь, чтобы переждать ожидавшийся буран. Мы к советам деда не прислушались и отправились дальше. Когда мы отъехали от села на 4-5 км, поднялся ветер, началась поземка, дорогу стало заметать снегом, и очень скоро начался сильнейший буран. Снег закрутило сильным ветром так, что с облучков саней не стало видно хвостов лошадей. Дорогу замело снегом. Лошади ее потеряли, и мы заблудились в степи. Около часа лошади тащили возы по глубокому снегу, пока не завязли по брюхо и, обессилев, остановились. Заставить их двигаться дальше было совершенно невозможно. Чтобы как-то избежать переохлаждение взмыленных лошадей, мы их накрыли попонами и своими тулупами, а сами топтались вокруг возов и лошадей до начала рассвета. К рассвету буран постепенно стих, и по внешним признакам, оставив возы на месте, мы стали искать дорогу, которую нашли в нескольких километрах от вынужденной стоянки. Выехать на дорогу нам и лошадям стоило больших усилий. Выбравшись на дорогу, поехали дальше. Местами дорога проходила по холмам и косогорам, кое-где была занесена снегом. Часто бестарки заносило по сторонам. Случалось, что они опрокидывались на бок и зерно высыпалось в снег. Собирали зерно в бестарки ладошками, стараясь, чтобы в зерно меньше попадало снега. В Покровку приехали, когда начинало смеркаться. Лошадей распрягли и завели в конюшню. Когда они остыли, дали корм и напоили. Сами пошли в клуб на сеанс кинофильма, который там в этот вечер демонстрировался. На постоялый двор вернулись около 22 часов. По возвращении Егор велел мне подготовить в доме на полу место для ночлега, а сам пошел в конюшню раздать лошадям сена на ночь. Уходя из конюшни, ворота не запер на засов, т. к. притвор был забит льдом. А чтобы лошади не вышли во двор, к воротам привалил пустую бочку из-под керосина. Ночью мы были разбужены фырканьем и топотом лошадей по двору. Одевшись, мы вышли во двор и увидели, что все лошади вышли во двор, добрались до ржи в бестарках и объелись, после чего они все разбрелись по соседним дворам. Мы их разыскали только к рассвету. По дороге на элеватор на ст. Платовка у лошадей открылась сильнейшая диарея. По возвращении на постоялый двор пришлось вызывать для осмотра лошадей ветеринара. К его приходу одна лошадь из упряжки Егора пала. О случившемся был составлен акт, а лошадь отвезена на скотомогильник. Не доехав до Камышового 3 км, пала лошадь из моей упряжки. К этому еще добавилась при сдаче ржи на элеваторе недостача, которая образовалась при опрокидывании повозок и за счет потравы 6 лошадьми. Через 3 дня после возвращения из этой поездки мы поочередно были вызваны для дачи показаний к прибывшему в наше село следователю НКВД. Войдя в кабинет председателя колхоза, я увидел сидящего за столом старшего лейтенанта в форме НКВД, на столе лежали документы и револьвер системы «наган». При моем входе в кабинет он сразу же на меня заорал и стал требовать, чтобы я признался, что лошадей мы обкормили умышленно, а рожь продали. При этом он тряс у меня под носом револьвером. Такому же допросу подвергся и Егор Тимохин. В результате за гибель 2-х лошадей и недостачу ржи мы под дулом револьвера подписали себе приговор на 8 лет лишения свободы. После недолгих сборов нас с Егором отвезли в Покровку и посадили в СИЗО. Через сутки к нам в камеру подселили 5 воров-рецидивистов, которые ночью украли у нас продукты, за ночь съели, а утром по очереди бегали на парашу, т.к. у них открылась сильная диарея. На следующий день их куда-то увезли, но посадили к нам местного парня, который обвинялся в поджоге скирды с соломой, которая полностью сгорела. Просидели мы в СИЗО около месяца. Через месяц нас выпустили на поруки родителям, в т. ч. и местного парня, который пригласил нас к себе в дом. Его мать нас всех накормила в дорогу. 50 км до с. Камышовое преодолели мы пешком часов за 10. За погибшую лошадь и недостачу ржи в пользу колхоза с меня удержали 600 трудодней, заработанных на тракторе. В декабре мне исполнилось 17 лет, а в январе я получил повестку о призыве в армию и был направлен для прохождения военной службы в 45-ю запасную стрелковую бригаду (ЗСБ) Южно-Уральского военного округа... Источник: АКНЦ РАН. Подлинник. (2015) Эвакуированная Карелия: Жители республики об эвакуации в годы Великой Отечественной войны. 1941-1945 - Стр.437-450