Пивоева Ольга Федоровна — В Сосновце погрузка в товарные вагоны проходила быстро, так как были налеты вражеских самолетов.

Гражданские

Дата: 3 мая 1988 г. Страна: СССР, КарелияПериод: Великая Отечественная война (1941-1944) Пивоева Ольга Федоровна родилась в 1916 г. в д. Ботвинщина Медвежьегорского района Карелии, русская. В 1937 г. окончила Петрозаводский сельхозтехникум. Затем работала главным агрономом райзо Ругозерского района. С началом войны эвакуировалась на не оккупированную часть Карелии (с. Лехта Тунгудского района), затем в Убинский район Новосибирской области. После эвакуации работала агрономом в Ругозере, Лахденпохье, Шелтозере, Ведлозере. Награждена медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.». Жили мы в с. Лехта Тунгудского района. Получив отпуск, с семьей (с мужем и сыном) поехали в Петрозаводск и Заонежье к родным. В Петрозаводске мы и узнали о начале войны, 22 июня в 16 часов по радио выступал Молотов* Мы вернулись в Лехту. Муж, Еремеев Федор Иванович, работал в райкоме партии зав. отделом пропаганды и агитации, а я - зав. пунктом Россортфонда. В июле муж ушел на фронт, находился на Калевальском направлении. Фронт приближался к району, и началась эвакуация населения. 26 ноября 1941 г. нам выдали в райсовете эвакуационные удостоверения и выделили грузовую автомашину на несколько семей с вещами для переезда на станцию Сосновец к эшелону. С собой мы взяли мягкие вещи: одежду, белье, постельные принадлежности, из посуды только то, что требовалось в пути для приготовления пищи, все остальное осталось (мебель, посуда, часть одежды). Из продуктов у меня была только манная крупа и хлебные карточки, медикаментов никаких не оказалось. До эвакуации мой сын посещал детские ясли и здорово заболел и в таком состоянии пришлось отправиться в эвакуацию, ему тогда не был еще и 2-х лет. В Сосновце погрузка в товарные вагоны проходила быстро, так как были налеты вражеских самолетов. В товарняках по концам вагона были сделаны нары нижние и верхние, а посередине вагона железная печка, которую нужно [было] отапливать и на ней готовить еду. В одном конце вагона на верхних нарах мы и поселились (две семьи из 5 человек, в том числе трое детей). В вагоне были матери с детьми, старушки, старики. Когда погрузка эвакуированных закончилась, немедленно поехали. Ехали в Беломорск и далее по Обозерской жел. дороге в восточные районы страны. В пути тоже были налеты [вражеских] самолетов, слышны были взрывы бомб, но в эшелон не попали. При внезапных остановках поезда [люди] часто с нар падали вниз. Задач в пути было много, где раздобыть дрова, вот и искали дрова во время остановок поезда, что, где только попало и могли притащить, тем и отапливали (шпалы, доски и прочее), ведь уже холод начался - декабрь. Задача состояла и в том, что надо было отоваривать хлебные карточки на эвакопунктах и доставать воду во время остановок поезда. Везли нас в Кировскую обл., а привезли в Новосибирскую, так как не приняли эшелон ни Кировская обл., ни Свердловская, ни Омская, там полно было эвакуированных. Трудность в пути заключалась и в том, что никогда не знали, сколько стоит на остановках поезд, и поэтому некоторые отставали от эшелона. На больших станциях пойдешь за хлебом или водой и надо иногда до десятка составов поезда под вагоном пролезать, чтобы принести воду или хлеб. Самая большая трудность для меня была - это больной ребенок, и в таких условиях еда ему была только хлеб и манная каша на воде. На станцию Убинск (Убинский р-н), не доезжая до Новосибирска, мы приехали в январе 1942 г. вечером. В пути на одной из станций проходили санобработку, а в вагонах стены были покрыты инеем изнутри, когда подъезжали к станции, там мороз был [минус] 53°. Нас вывозили на лошадях в школу. Там нас было густо, топили печи партами и каменным углем, а потом угорели, так как мы не привыкли топить печки каменным углем и рано закрыли трубы, но все обошлось. Здесь мне сообщили, что мой муж 2 ноября 1941 г. погиб на фронте. Утром распределяли кого куда и развозили на лошадях. Приехал директор совхоза № 83 Хромов. Им нужна была секретарь-машинистка и агроном, и вот мы с соседкой по вагону поехали в совхоз за 30 км с детьми на лошади. В совхоз из наших прибыла еще одна семья. Там были эвакуированные из Украины и других мест. Поместили меня с сыном в семью, где жила семья комбайнера с двумя детьми (муж на фронте), жили в одной маленькой комнате. Потом выделили нам комнату в доме на 3 семьи из 6 человек, в том числе одна женщина еврейка. Комната небольшая, была плита для обогрева и приготовления пищи. Дали железные койки, тут мы и жили все время до отъезда. Жили дружно, помогали друг другу. Конечно, хорошего впечатления быть не могло, жили неважно. Включились в работу и приспосабливались к этой жизни. Голод одолевал, кроме хлеба ничего нет, и то первое время хлеб был горький от сорняка полыни. Помогло нам то, что мы кое-что привезли и меняли тряпки на картошку и молоко. У меня был небольшой самовар, и его поменяла на масло. Сын был устроен в ясли, так как кормить было нечем, а он и так был не здоров и вовсе заболел, поправить было нечем и от медиков помощи не было. Возила в районную больницу, но там было полно больных и дистрофиков и в стационар не взяли. Только осенью 1942 г. приняли в стационар, но на второй же день сын умер. Старушки из Лехты помогли мне его похоронить, везли на кладбище на санках за 3 км от Убинска. Взаимоотношения с местными жителями и эвакуированными установились нормальные независимо от национальности. Из эвакуированных были украинцы, евреи, русские, карелы, татары. Трудности нас сближали. Помощь нам оказывали, выделяли быков, топоры, пилы, и мы могли ездить за дровами в березовые рощи степи. Весной 1942 г. выделили нам обработанные участки земли под картофель. Картошку мы выменяли и посадили, и следующую осень и зиму нас спасла своя картошка, а до этого у меня от голода были опухшие ноги, носила только большие тапки, а летом по степи - в лаптях. Из культурных и просветительных мероприятий ничего не было, ни газет, ни радио, да мы никуда и не ходили, не до этого было. Работала агрономом, зарплата 350 (35) руб.**, 500 г хлеба и сыну 400 г, больше ничего не получали. В зимний период учила рабочих-овощеводов. Весной занималась подготовкой к севу (протравливание семян, их яровизация, установка сеялок на высев и т. д.), а во время посева и ухода за посевами - организацией работ. Сев начался 1 мая, на бороновании работали подростки на коровах, на тракторах - девушки, только один тракторист был мужчина и механик на броне***. В совхозе было 3 фермы, поля далеко, рабочие на время посевной и уборочной жили на полевых станах. За мной была закреплена лошадь, поэтому я могла проверять и в конце дня принимать работу в присутствии рабочих. К утру сообщала рабочим, кто сколько заработал. Все документы учета труда и начисления зарплаты велись на книгах, так как чистой бумаги было недостаточно. В то время я была кандидатом партии и по партийной линии часто организовывались субботники. В зимнее время по вывозке сена на скотные дворы особенно нужно было иметь запас кормов на фермах для скота не менее чем на три дня, так как если начнется буран в степи, то в степь не выйдешь не менее 3-х дней. Участвовали все служащие и ИТР. Выходных дней не было, нужно [было] работать, отпусков тоже не было, отпускные перечислялись в Фонд обороны. Во всех субботниках и проводимых мероприятиях в совхозе я участвовала. Радостных событий в моей жизни в эвакуации никаких не было, кроме трудностей и горя. Весной 1943 г. приехал в Сибирь с вызовами председатель Тунгудского района Ишанин (работник райкома партии). Так как Тунгудский р-н не был оккупирован врагом, нужны были люди на посевную. Без вызова оттуда нас не отпускали, и вот на почтовой лошади мне удалось переехать в Убинск, а оттуда группами мы и уезжали. Вещи, что остались, удалось сдать в багаж и достать билеты на поезд, устроила наша эвакуированная, работающая на станции. В совхозе снабдили хлебом на дорогу в достатке. Пассажирский поезд, следующий с Дальнего Востока, подошел, а ни в один вагон не пускают, все вагоны переполнены. С большим трудом мы вскарабкались на какую-то площадку и во время пути перебрались в тамбур, за что нас оштрафовали, но постепенно удалось перейти в вагон. В вагоне людей густо, часть хлеба у меня украли, хорошо, что не весь. До Вологды ехали 9 дней, где прошли санобработку и пересели на поезд, идущий по Обозерской дороге в Беломорск. Когда проезжали по Уралу, где хвойные леса, природа, как в Карелии, на душе было радостно - едем на родину. Вернулась обратно в Тунгудский район, райцентр был в п. Рамое, в Лехте был штаб партизанского отряда. Назначили меня главным агрономом райзо. В это время я получила похоронку на моего брата, Василия Федоровича Тараскина. Готовились к посевной 1943 г., не хватало картофеля для посадки в колхозах, мы организовали заготовку верхушек картофеля, чтобы обеспечить посадку картофеля по плану. Кроме работы, всем нам было дано задание осенью сдать государству определенное количество грибов и ягод, и это мы выполняли. Кроме того, нас включили в истребительный батальон, находились на казарменном положении, так как финны забрасывали десанты. Ходили мы с оружием в засады поочередно. [Однажды] трое из истребительного батальона прочесывали лес в сторону д. Удозеро от Рамое и не заметили, как наткнулись на группу финнов, которые обосновались на горке, они первые заметили наших и убили двух девушек (одна из них работала в торговом отделе, другая - в соцобеспечении райсовета). Хоронили девушек с почестями. На Лехту постоянно летали вражеские самолеты, ежедневно в 24 часа обстреливали село. В 1944 г., как только освободили Петрозаводск, мне из НКЗ [пришла] телеграмма о мобилизации на работу в Прионежское райзо гл. агрономом. На третий день после освобождения Петрозаводска мы приехали в Петрозаводск через Медгору. Поезд шел только до Вички, там был разрушен мост, и нас в Медгору везли на машинах, а далее пароходом по Онежскому озеру. Вместе [с нами] ехал из Наркомзема Бурлаков, зам. министра по животноводству, заведующий Прионежским райзо Мельников. Началась работа по восстановлению колхозов, сразу мне пришлось заниматься учетом посевных площадей. Прионежский райсовет находился в Петрозаводске. Работала в райзо до осени 1944 г. В связи с замужеством переехала в Ругозерский р-н, [работала] гл. агрономом райзо, где и услышала в 1945 г. о победе в Великой Отечественной войне. Было много радости, но много было и горя [у меня], потерявшей за войну мужа, сына, брата и двух двоюродных братьев. * Так в тексте. Возможно, речь В.М. Молотова о нападении Германии на СССР и начале Великой Отечественной войны передавалась по радио неоднократно. ** Так в тексте. *** Очевидно, имеется в виду бронь на мобилизацию на фронт. Источник: АКНЦ РАН. Подлинник рукописный. (2015) Эвакуированная Карелия: Жители республики об эвакуации в годы Великой Отечественной войны. 1941-1945 - Стр.428-432