П.П. Дикий (бывший ком. радиовзвода 6-го Отдельного гв.батальона минеров КФ, полковник в отставке). Рейд гвардейского батальона в тылу врага.
Участники
Страна: СССР Из архива Министерства обороны: Приказ НКО № 0634 от 17 августа 1942 г.... для минирования и разрушения коммуникаций противника сформировать: в каждом действующем фронте по одному батальону минеров, присвоив им наименование «гвардейский батальон минеров». Формирование отдельных гвардейских батальонов минеров произвести в десятидневный срок за счет инженерных частей фронта... Сталин. На основании этого приказа и приказа войскам Карельского фронта № 0123 — 42 г. был сформирован 6-й Отдельный гвардейский батальон минеров (6-й ОГМБ). 6 июня 1944 года после окончания Ленинградского военно-инженерного училища в г. Костроме я был отправлен на Карельский фронт. Получил предписание явиться в г. Беломорск в распоряжение начальника инженерных войск фронта. После беседы с генерал-лейтенантом А. Ф. Хреновым, начальником штаба инженерных войск фронта полковником Е. Е. Березневым и его помощником по разведке майором Крутских Д. А. я получил назначение командиром радиовзвода роты минеров 6 отдельного гвардейского батальона минеров. На второй день с полупустым вещмешком за плечами, но отягощенный сомнениями, справлюсь ли с поставленной задачей, ведь я учился в роте техники особой секретности по управлению специальными радиофугасами, прибыл на станцию Лоухи Кировской железной дороги, где в лесу нашел батальон и представился комбату гвардии майору Попову Андрею Филипповичу. После представления и беседы командованием батальона я был назначен командиром радиовзвода 2-й роты минеров, которая состояла из трех взводов минеров и теперь моего радиовзвода, в котором не было ни личного состава, ни радиостанций. Очень интересным человеком оказался мой командир роты гвардии капитан Васильев Алексей Авксентьевич, 1909 г. рождения, пришедший на войну из запаса. Сельский учитель математики из Архангельской области, он никогда не командовал нами, а обращался всегда только с просьбой. И рота у него была образцовая. Он не раз с группой в 10-15 человек проникал более чем на 100 км вглубь территории противника, успешно выполнял задачи и без потерь возвращался в батальон. Наверно, и это обстоятельство сыграло не последнюю роль в том громадном авторитете, которым он пользовался не только в роте. Повезло мне и с командирами взводов минеров: лейтенантами Макеевым Николаем Григорьевичем, Королевым Алексеем Андреевичем и старшим лейтенантом Пончиковым Василием Павловичем. Починков и Королев были ветеранами батальона, по нескольку раз ходили в тыл противника и успешно выполняли задания. Шла осень 1944 года. В сентябре 1944 года войска 14-й армии по указанию Ставки готовились к проведению Петсамо-Киркенесской наступательной операции. В книге «На службе народу» Маршал Советского Союза К. А. Мерецков писал: «Мы послали в тыл противника не простых разведчиков, а три отряда саперов, подготовленных энергичным инженером подполковником Д. А. Крутских...» (ныне генерал-полковник в отставке, председатель Совета ветеранов Карельского фронта). Две из них были созданы из нашего фронтового 6 отдельного гвардейского батальона саперов. Из воспоминаний генерал-полковника Д. А. Крутских: «Вечером 6 сентября я получил от начальника инженерных войск фронта генерал-лейтенанта А. Ф. Хренова задание: срочно приступить к разработке плана использования саперов-подрывников в тылу врага. Разработка плана операции была завершена в течение восьми суток и утверждена генералом армии К. А. Мерецковым без существенных поправок». Замысел командования состоял в том, чтобы до начала операции войск 14-й армии скрытно сосредоточить в тылу врага отряды двух батальонов, вести разведку противника и наблюдение за дорогами, а с началом боевых действий развернуть активные диверсии на вражеских коммуникациях. Уничтожать всякую проводную связь, создавать «пробки» на переправах, уничтожать живую силу и технику, минировать дороги, взрывать мосты, разрушить подвесную канатную дорогу от порта Петсамо до линии фронта. 9 сентября 1944 года батальон передислоцировался в г. Мурманск. На следующий день был получен приказ начальника инженерных войск фронта генерал-лейтенанта А. Ф. Хренова о подготовке батальона для выполнения задания в тылу противника. Началась усиленная подготовка, на которую оставалась неделя времени. Была разработана специальная норма обеспечения каждого минера, отделения, взвода и роты, принимая во внимание то, что все необходимое воины должны нести на себе. Каждый минер получил вещевой мешок, «мешок жизни», как называли его солдаты. Внесли конструктивные поправки в стандартный мешок. Под лямки подшили широкие прокладки из войлока, а с боков сделали дополнительные карманы. Каждый минер получил прорезиненный мешок, 4 кг тола, автомат с четырьмя боекомплектами, две гранаты Ф-1, 2 мины ПМД-6, термитный шар. Дополнительно на каждое отделение выделялось: топор, пила; на взвод— две мины замедленного действия, 150 метров провода, канат, 20 зажигательных трубок и 6 батарей СБС-6; на роту — 1 ручной пулемет с шестью дисками, 2 боекомплекта патронов, ракетница с 20 ракетами и санитарная сумка. Для связи со штабом инженерных войск армии радиовзвод батальона имел две коротковолновые радиостанции РБМ с двумя комплектами питания. Подбирали более калорийные продукты: хлеб был заменен сухарями, шинели — двубортными ватными куртками (бушлатами). Запас продовольствия вместо намечаемого на 27 суток был сокращен до 17 суток. И все же окончательный вес рюкзака минера получился не менее 40-42 кг, а у радистов еще больше. 17 сентября 1944 года подготовка подходила к концу. Подолгу службы мне пришлось обобщать опыт действий гвардейских батальонов минеров действующих фронтов периода Великой Отечественной войны. Да простит меня читатель за некоторые подробности эпизодов похода в тыл врага противника, которые я, конечно, без архивных материалов в то время не знал, да и не имел права знать. Рейд батальона в тыл враг противника готовился в глубочайшей тайне. Задачу командиру батальона поставил лично командующий 14-й армией генерал-лейтенант В. И. Щербаков в присутствии начальника инженерных войск армии полковника О. Д. Лейчика. Он приказал 18 сентября 1944 года к 8 часам сосредоточиться в районе безымянного озера (35 км юго-восточнее оз. Чапр), что в 12 км юго- восточнее г. Бол. Кариквайвишь, и в 14 часов выступить для выполнения боевой задачи в тыл противника. В исходный район действий — район озера Люппеярви — прибыть 23 сентября и организовать там базу батальона. По сигналу, переданному по радио, группам минеров выйти на коммуникации Петсамо — Тарнет, Луостари — Ахмалахти, Колсс-Йоки — хутор Пульгуярви. А затем по радиосигналу начать совершать диверсии. В первую очередь уничтожать проводную связь противника. Далее минировать дороги и устраивать завалы на коммуникациях противника, взрывать мосты, обстреливать колонны и транспорт, нападать на связных и штабы, захватывать «языков». Снабжение батальона продовольствием, боеприпасами и вооружением производить по воздуху. Кроме того, командующий распорядился выделить из батальона 45 человек под командованием заместителя гвардии капитана А. П. Кононенко и выход этой группы задержать до особого распоряжения.... 18 сентября 1944 года... В районе безымянного озера в 12 км юго- восточнее г. Бол. Кариквайвишь сосредоточился батальон. Командиры подразделений проверяют (уже который раз!) готовность к выходу в тыл противника. Заместитель командира по МТО гвардии капитан А. Я. Стецюк приготовил замечательный прощальный обед. С напутствиями и пожеланиями успехов выступили подполковники Л. С. Шевяков и Д. А. Крутских. День выдался погожий. Ровно в 14 часов командир батальона подал команду: «Шагом марш!». Так начался 30-суточный рейд минеров по заполярной тундре. Отряд насчитывал 132 человека. В течение первых двух часов, пока маршрут пролегал по нашей территории, батальон двигался в колонне по два. К исходу дня перестроился «ромбом», впереди головной дозор в составе взвода, по сторонам боковые дозоры, основные силы, сзади — тыловой охранение. Темп движения выдерживался примерно 2-2,5 км в час, с привалами по десять минут через каждые 50 минут движения. Через восемь-девять часов — привал на отдых и ночлег. Шли по очень пересеченной местности. В долинах между сопками часто встречались обширные болота. Растительность скудная: крутые каменистые склоны покрыты лишь мхом и только в лощинах изредка встречались заросли низкорослых берез и ивовые кустарники. Никаких следов пребывания человека — кругом дикая, первозданная природа. Первый день похода был тяжелым. Нелегко было нести мне, девятнадцатилетнему, впервые на себе груз, превышающий 40 кг. Как сейчас помню: огромный рюкзак за спиной и мокрая от пота спина. Рюкзак давил нещадно, и уставшие ноги подгибались при малейшем препятствии. Достаточно было немножко запнуться за камень или кочку, как тут же тебя пригибало к земле или заносило вбок и дело кончалось падением. Надо было подниматься и вновь шагать. Следующие двое суток нашего похода показались нам более благополучными, но изматывали физические нагрузки. За это время пройдено около 40 км, преодолена река Титовка и несколько небольших, но коварных речек. Особенно тяжелым было преодоление болот. Все пространство от горы Кучинтундра до р. Титовка представляло из себя почти непроходимые болота. Пришлось мостить путь хворостом, жердями, веревками. Дело осложнялось еще и тем, что болота — эти открытые пространства, нужно было преодолевать только ночью или в утренних сумерках. Не очень приятно в стужу и слякоть да еще ночью оказаться в топком, гнилом болоте, да еще во вражеском тылу. Даже теперь, через 50 с лишним лет, с содроганием вспоминаю, как все мы под тяжестью громадных рюкзаков, вконец уставшие и мокрые, в темноте медленно продвигаемся по зыбкому и пузырящему под ногами болоту, с трудом перебираясь с кочки на кочку, то и дело вытаскивая кого-нибудь из предательской трясины. Подходы к основным коммуникациям фашистами тщательно охранялись. Оценив обстановку, командир принимает решение изменить ранее намеченный маршрут и выйти в назначенный район, отклоняясь дальше на юго-запад. Было ясное и холодное утро 22 сентября, на лужах образовался лед, а землю за ночь слегка припорошило снегом, когда отряд подошел к реке Петсамойоки и расположился на привал в кустарнике. Хотелось убедиться в режиме патрулирования реки и выбрать наилучший момент и участок для переправы. Эта задача была поручена нашему ротному. Взяв с собой меня и сержанта Николая Кокарева, с отделением мы приступили к разведке брода. Ширина реки достигала 30 метров, глубина — 1 —1,2 м. В ледяную воду вошел Александр Щепеткин, пытаясь определить глубину, прощупывая дно палкой. Вдали показалась группа немцев, двигающаяся по противоположному берегу в сторону Петсамо, которую вовремя заметил капитан Васильев, и Александр Щепеткин быстро вышел из воды и скрылся в кустарнике. Отряд горных егерей человек 15 с тремя лошадьми, не торопясь, о чем-то разговаривая, прошел мимо, ничего не заметив, и скрылся за поворотом. Пропали все сомнения, и появилась уверенность, что теперь для переправы самая пора. Теперь уже ни ледяная вода, ни снег, ни холод не пугали. Ведь мало вероятно, что следом за этим патрулем сразу же пойдет другой. Началась подготовка к переправе. Я знал, что реку придется переходить вброд, но меня смущала холодная вода. Николай Кокарев, подобрав из валежника подходящий шест, закрепил за прибрежный куст конец веревки, разделся догола, с автоматом и в сапогах на босу ногу вошел в воду. Опираясь на шест, он стал продвигаться к противоположному берегу. Река оказалась не столь глубокой, и вода доходила до груди. С большим трудом он добрался до противоположного берега, натянул веревку, привязал ее к ближайшей березе и отправился обратно за отделением и рюкзаком. Справа метрах в тридцати таким же способом переправлялась первая рота. Теперь была моя очередь. Я также разделся и также в сапогах на босу ногу ступил в воду. Дно было каменистым и очень скользким, а течение таким быстрым, что казалось: вот-вот свалит с ног. Замерз я так, что тело уже перестало ощущать остроту холодной воды, руки и ноги начали неметь, а челюсти свело судорогой. На какое-то время я потерял способность разговаривать, казалось, вот-вот остановится сердце. Когда оделся во все сухое, еще долго не мог согреться, а ноги подкашивались от усталости и были словно деревянные. Переправа прошла довольно быстро и без помех со стороны противника. Однако дело не обошлось без курьеза. Два минера на камнях поскользнулись, и пока карабкались в воде, потеряли сапоги. У одного сдернуло течением оба сапога, у другого — один. Так они и продолжили дальнейший путь без сапог в прорезиненных мешках. Вскоре весь батальон благополучно переправился и собрался за сопкой. Отряд уже не раз сталкивался с патрулями, и командир уже второй раз отклонялся от намеченного маршрута к юго-западу, подальше от опорных пунктов противника, хотя местность была более трудной для движения и путь удлинялся примерно на 12—15 км. На вторые сутки движения по новому маршруту главным препятствием стали не болота, а бесконечные подъемы и спуски, каменные россыпи, а иногда и отвесные скалы. И все же это было лучше, чем болота. Лишь частые дожди вперемежку со снегом, сопровождаемые пронзительными заполярными ветрами, продолжали нас беспощадно изматывать. Утром 23 сентября отряд достиг опорных пунктов противника, охраняющих дорогу Луостари-Никель, и остановился на отдых. День подходил к концу, погода начала меняться к худшему. Усилился ветер, принося с собой порывы дождя и снега. С наступлением полной темноты, соблюдая максимум предосторожности, обойдя опорный пункт с восточной стороны, к концу ночи вышли к южной дороге Луостари-Никель. Перед рассветом, предварительно разведав подходы к ней с обеих сторон и выбрав перерыв в движении, броском преодолели хорошо накатанную гравийную дорогу, ликвидировав после себя следы. Без задержки двинулись на север вглубь развилки дорог. Выбрав подходящее место, отряд остановился на дневной отдых, организовав круговую оборону и наблюдение за подступами к лагерю. О кострах давно уже не было и речи. Медленно тянулся день 24 сентября. Дальнейший выход на указанную базу батальон совершал четырьмя группами с разведкой своих будущих объектов действий. Переход центральной магистрали — дороги Луостари-Ахмалахти — прошел благополучно, правда, неожиданно для нас было то, что дорога оказалась с обеих сторон обнесена плотным снегозащитным забором. Движение противника по ней оказалось не особенно оживленным. Мост через реку Ансемийоки был деревянный, трехпролетный, охранялся группой немцев. Подходы к дороге и мосту на разведенном участке для нашей роты — открытый и безлесный. Подход к мосту возможен только ночью. До места предполагаемого лагеря было около десяти километров, но оно оказалось неподходящим. Противник был близко и хорошо просматривал безлесную территорию. Было выбрано новое место для лагеря вблизи довольно высокой сопки Мидтсрель, у ручья, почти на самой норвежской границе. Густые заросли березы и кустарника, а также обилие мха способствовали надежной маскировке. Медленно шло время. Всем хотелось какой-то определенности, а штаб армии молчал. Наконец, не выдержав неопределенности, была сочинена и зашифрована радиотелеграмма. Я подошел к Николаю Ивановичу Рябову, который уже заканчивал возиться с антенно-диполем, пытаясь добиться наилучшей слышимости. Этот крепкий среднего роста блондин был настолько увлечен своей радиостанцией РБМ, антеннами, элементами питания, что я даже и теперь не могу представить его без этого. После передачи радиограммы через небольшую паузу в наушниках зазвучала ответная морзянка: «Продолжайте вести разведку, держите связь установленному графику, докладывайте поведение противника, ждите сигнала». Такого сообщения я не ожидал и был озадачен, не сразу поняв весь смысл радиотелеграммы. Правда, было еще только 28 сентября, а командира ориентировали на 27 сентября — 1 октября. Может быть, еще рано было запрашивать. Но потом мы все убедились, что речь идет о более продолжительной отсрочке до десяти суток. Перед нами вырисовывалась гнетущая перспектива длительного пребывания здесь, в изматывающем холоде, при недоедании (а возможно и голоде), в сырости и непрерывной напряженной бдительности. Ведь только не обнаружив себя, мы можем выжить и рассчитывать на какой-то успех. В отряде был выработан специальный способ ночлега, позволяющий согреться и отдохнуть в условиях Заполярья без разведения костров. С больших камней снимали пластами мох и выстилали им ложе — гнездо. Затем стелили плащ-палатку, на нее укладывались втроем, причем каждый заворачивался в свой бушлат. Сверху накрывались двумя плащ-палатками и еще слоем мха. Подушками служили рюкзаки. Сапоги снимали обязательно, а на ноги надевали шерстяные носки. Мокрые сапоги и портянки укладывали рядом, и они за ночь просыхали. Во время похода мокрые портянки сушили на себе, обматываясь ими вокруг пояса под бушлатом. В течение ночи поочередно менялись местами. В ночь на 29 сентября все группы прибыли на базу. Итак, первая часть операции завершилась. Отряд, пройдя по тылам около 200 километров, вышел в район базы, готовый к действиям. Укрепив охрану лагеря, мы приступили к продовольственному вопросу. Запас продуктов, рассчитанный до 4 октября, подходил к концу, а у некоторых минеров уже практически ничего не осталось. По приказу батальона следовало раздавать из оставшихся запасов только половину дневной нормы, а для поддержки ослабевших и израсходовавших свою норму создать в ротах запас из расчета хотя бы по одному сухарю на человека в день. Потянулись дни и ночи томительного ожидания. Но беда не приходит одна. Во время марша приемник одной радиостанции РБМ вышел из строя, а при переправе через реку Петсамойоки также вышла из строя подмоченная одна упаковка питания с галетными батареями БАС-60. Оставалась одна рация из двух. Запас питания для радиостанции также подходил к концу. Так прошло еще трое суток. Каждый день, выходя на связь со штабом армии по одному разу в сутки, мы с нетерпением ждали сигнала для начала действий, но сигнала не было. Вместо этого поступило сообщение, что 2 октября выступил в тыл врага второй отряд батальона капитаном Алексеем Павловичем Кононенко, который двигался по нашему маршруту. Таким образом, мы могли более или менее точно определить день начала активных действий — 7 или 8 октября. Было ясно, что наступление задерживается и нам предстоит только ждать. Сильно досаждали снежные разряды с постоянно обрушивающимися на нас ветрами, а мы, находящиеся среди скал, болот и мхов, не имели не только крыши над головой, но даже права на костер. Дырявые кирзовые сапоги на ногах с вечно мокрыми портянками, летние солдатские брюки, пилотки на головах и единственная надежда — ватные армейские куртки, насквозь промокшие, тяжелые и вонючие. А тут еще и снижение нормы питания. 2 октября командир подробно сообщил армии о создавшейся обстановке и настоятельно просил о снабжении продовольствием, теплыми вещами и дополнительным радиопитанием по воздуху. Прошло еще два дня. И вот, наконец, поступило сообщение, что в ночь с 4 на 5 октября будет сброшено с самолета продовольствие. Эта весть моментально распространилась по лагерю. Настроение было приподнятое, почти праздничное. Была определена площадка для приема продуктов примерно в 3—4 км от базы северо-восточнее озера Бессеванн (имелось в виду, что озеро может служить хорошим ориентиром для летчика). Сообщили наш опознавательный сигнал: три костра, а в ответ, для опознавания, попросили летчиков дать три зеленых ракеты. В этом была вся трагедия, летчик не мог дать сразу три зеленых ракеты одной ракетницей, а тройных ракет тогда еще не изобрели. Для приема продуктов были выделены 3-я рота и один взвод нашей роты гв. лейтенанта Макеева под общим командованием П. Кузнецова. С 18 часов 4 октября в указанном квадрате было установлено дежурство и наблюдение за воздухом. Мне было поручено с Макеевым зажигать один из трех костров термитным шаром. В 23 часа 50 минут точно над площадкой появился самолет, который дал всего одну зеленую ракету, а не три, сделал три круга и улетел обратно. Гвардии капитан Кузнецов не дал команды зажигать костров, хотя можно было догадаться, что самолет был наш. Радость ожидания драгоценных продуктов сменилась унынием. Чуть позже, днем 5 октября, многие минеры утверждали, будто самолет все же сбросил парашюты где-то в стороне и они, якобы, заметили эти парашюты на фоне неба. При очередном сеансе связи было подтверждено, что самолет сбросил четыре парашюта. На поиск парашютов был направлен гвардии капитан Кравцов Владислав Игнатьевич со взводом минеров. С теплым чувством вспоминаю заместителя командира батальона по политчасти. И в трудные моменты похода, и во время разведки коммуникаций, и во время действий он вдохновлял личным примером на образцовое выполнение задач. Внимательно осматривая местность, минеры нашли три ПДММ (парашютно-десантные мягкие мешки) из четырех сброшенных, в которых было около 10 кг сухарей, 70 кг консервов, некоторое количество сахара и теплых вещей. Для отряда численностью в 130 человек это обеспечивало нормальное питание на двое суток, а при экономном расходовании можно было растянуть и на трое. Но самое главное, появилась надежда. Повторная выброска была намечена в ночь с 7 на 8 октября и с 9 на 10 октября. Как выяснилось потом, доставка продовольствия и боеприпасов была поручена 114-му Краснознаменному бомбардировочному полку. На аэродром полка в город Мончегорск было доставлено 24 упаковки парашютно-десантных мягких мешков. Все 12 парашютов сбросил один экипаж гв. капитана Полтавцева, хотя привлекался и 121-й авиационный полк, но безрезультатно. Ни одному из других экипажей не удалось сбросить груз на цель. Из общего количества сброшенных 24 ПДММ отряд получил всего половину. Наконец кончилось это невыносимо томительное и невероятно тяжелое ожидание приказа к боевым действиям. В 10 часов 30 минут во время очередного сеанса связи начальнику связи старшему лейтенанту Рябову «на последнем дыхании» батарей удалось принять приказ начальника инженерных войск 14-й армии полковника О. Д. Лейчика: «7 октября в 8.00 начать боевые действия». В этот же сеанс связи удалось получить сообщение о повторной доставке продовольствия в ночь с 7 на 8 октября. Устный боевой приказ командира батальона был коротким и лишь подтвердил уже ранее принятое решение на уничтожение разведывательных объектов и осуществление диверсий на дорогах в первые сутки боевых действий. В ночь на 7 октября на дорогу Петсамо-Тарнет вышел взвод лейтенанта Починкова В. П. Во главе с начальником штаба батальона гвардии капитаном Юрием Евгеньевичем Бабиным на дорогу Луостари-Никель вышла рота гвардии капитана Питерима Георгиевича Кузнецова. На среднюю дорогу в составе взводов гвардии лейтенанта Н. Г. Макеева и гвардии лейтенанта Королева А. А. вышла наша 2-я рота под командованием Васильева А. А. 7 октября в 17 часов мы вышли с базы отряда, но уже темнело. Шли всей ротой, от которой осталось не больше половины. Во главе колонны шел капитан Васильев. Немного подморозило, и идти было легко. Не доходя примерно с километр до дороги, остановились. Определили по карте свое местонахождение, отметили ориентиры для сбора после выполнения задачи. Дальнейший путь к объектам каждой группе предстояло выбирать самостоятельно. Сигналом для начала действий всех групп должен послужить взрыв моста или внезапная стрельба на дороге в районе действий любой из групп. Разрушение связи восточнее моста было поручено взводу лейтенанта Макеева. Мне выделялось отделение минеров из взвода Макеева Н. Г. Непосредственно взрыв моста поручался старшине роты Арефьеву А. И. Взводу лейтенанта Королева А. А. предстояло действовать западнее моста с задачей разрушения связи, двигаясь к мосту. Самому же Васильеву предстояло действовать на наиболее опасном участке дороги к западу от моста. Подход к дороге на нашем участке восточнее моста был затруднен снегозащитным забором, но пользуясь затишьем в движении, мы быстро проделали проходы и приготовились к действиям, ожидая условного сигнала (взрыва моста). Ждать пришлось недолго, со стороны моста, где находилась группа Арефьева, раздалась пулеметная стрельба. Ясно, что у Арефьева что-то неладно, видимо, их обнаружила охрана и обстреляла. Главная задача роты под угрозой срыва. Но независимо от того, кто открыл огонь и что случилось у моста, тревога поднята и это сигнал к действию. Макеев со связным Вазюлиным Анатолием поспешили к мосту, чтобы разобраться, в чем дело и помочь старшине Арефьеву. Отделение сержанта Кокарева Николая Васильевича и я моментально поднялись, перебежали дорогу и приступили к работе. Обязанности были распределены так: минер Василий Рязанов, двигаясь первым, привязывал толовые шашки к столбам, а рядовой Александр Щепеткин, двигаясь с ним, вставлял в шашки зажигательные трубки и привязывал их. Я, двигаясь за ними, поджигал тлеющим фитилем зажигательные трубки, а Николай Кокарев с минером Николаем Цукановым перерезали и перерубали топорами провода. Кабель связи пришлось пережигать термитным шаром. Один за другим загремели взрывы. Взорванные телеграфные столбы, падая, не всегда рвали провода, а наоборот, зависали на них. Послышались взрывы и со стороны взвода Алексея Королева. От столба к столбу передвигались бегом. Откуда только взялась сила? Мост был уже совсем рядом. Внезапно возник минер Николай Ньюкалов с одним минером, которые ждали сигнал на атаку караульного домика, пока не обойдет с тыла его другая пара минеров. Ждать пришлось недолго. Пока я минировал предпоследний столб связи перед мостом миной замедленного действия с часовым взрывателем, фашистов выбили из домика. Старшина Арефьев А. с минером Ломакиным А. подвязали шесть зарядов к прогонам моста, соединили заряды детонирующим шнуром, вставили две зажигательные трубки и подожгли их. От мощного взрыва вздрогнула земля. Обломки бревен и целая туча земли и пыли поднялись над мостом. Появившаяся легковая машина противника была изрешечена пулями и остановилась на обочине с горящими фарами. Подбежавшая засада во главе с минером Матросовым забрала документы у убитых фашистов. Минеры быстро возвращались на указанное место сбора. Все были живы и здоровы. Подорвано 44 столба связи, взорван мост. Обратный путь на базу проделали со всеми предосторожностями, тщательно стараясь не оставить после себя следов. Возвратившись с задания утром, мы получили свою норму питания, которая была сброшена на парашютах в ночь с 7 на 8 октября. А вечером нашу роту ожидало новое задание по спасению минеров. С каждым днем командование батальона убеждалось в полной недееспособности некоторых солдат. Появились признаки недоедания: обмороки, голодные отеки и простудные заболевания. «Всем необходим отдых, тепло и хорошее питание», — несколько раз докладывал военфельдшер Акимов Георгий Фролович. Справедливость такого заключения была неоспоримой, но ничего необходимого, увы, мы не могли предоставить. Так созрело решение у майора Попова А. Ф. сохранить жизнь для людей и обеспечить боеспособность остальной части отряда. Он решил отправить к своим на «большую землю» больных и ослабевших минеров. Выбор пал на нашу вторую роту. Необходимо оговориться, что никакой вины Васильева здесь не было. Дело в том, что почти вся наша рота до начала сентября находилась на боевом задании в тылу противника, и к началу нашего похода многие минеры еще не успели оправиться. Больных и слабых было более двадцати человек. Для их сопровождения необходимо выделить минимум десять здоровых и опытных бойцов. Собрали больных и с других подразделений и прикомандировали к нам. С наступлением темноты был отдан приказ капитану Васильеву собрать этих людей в одну группу, выделить из своей роты десять — двенадцать человек для сопровождения и в 20 часов 8 октября выйти к южной дороге (Луостари-Никель). При переходе центральной дороги разрушить проводную связь противника и заминировать дорогу. В полосе между центральной и южной дорогами организовать лагерь, соединиться с группой капитана Кузнецова П. И ждать сутки наших связных с продуктами и приказом о дальнейших действиях. Если в течение этого времени связных не будет, то 10 октября перейти южную дорогу, разрушить на ней проводную связь и заминировать полотно дороги, выйти на соединение с нашими войсками. Вот с таким нелегким заданием мы отправились на его выполнение. Как сегодня, стоит перед глазами Алексей Авксентьевич Васильев, получивший приказ на вывод больных и слабых и принявший это как должное. Но сколько было горечи в его прощальных словах. Чувствовалось, обиделся наш ротный, Алексей Авксентьевич. Пришлось убеждать, что только ему можно поручить столь ответственное дело как спасение больных и слабых людей. Кроме того, ведь перед ним стоят и боевые задачи. Не знаю, поверил ли он в это. Иной бы на его месте радовался, ведь это верная возможность выйти живым к своим. Провожали новую роту Васильева почти все, кто оставался, кроме охраняющих лагерь. Напутствуя своих друзей, солдаты ободряли нас: «Не тужите, доберетесь потихоньку до своих, поправитесь, еще повоюем!» Наконец вся группа собрана и построена. Командиры проверили оружие, боеприпасы и обмундирование. Сказаны последние напутствия, и нестройная цепочка обросших и больных минеров медленно потянулась вдоль озера к югу и постепенно скрылась в прибрежных зарослях. В ночь с 8 на 9 октября были сброшены еще четыре парашюта с боеприпасами и продовольствием. Соответствующее количество продуктов было выделено на долю группы капитана Васильева. Теперь надо было послать командира, который бы мог быстро и безошибочно выйти на наш лагерь и доставить продукты. Выбор пал на моего боевого друга старшего лейтенанта Воробьева Илью Михайловича. Однако его группа в составе минера Николая Кудрина и ефрейтора Бабкина после долго и безуспешного поиска вернулась на базу с полной ношей. Группа нашла даже тлеющие угли наших костров, но пошел снег и замел следы групп Васильева и Кузнецова. Наша рота, продолжая движение на юг, вышла к центральной дороге Луостари-Ахмалахти, разрушила проводную связь и заминировала дорогу. Усталые люди в темноте часто спотыкались о камни, падали, разбивая в кровь колени и руки, но рота вышла в заданный район, соединилась с группой капитана Кузнецова и стала ждать сутки наших связных с продуктами и приказом о дальнейших действиях. В ночь с 10 на 11 октября развели небольшие костры и ждали связных от майора Попова А. Ф. Помню очень хорошо совещание офицеров рот во главе с Васильевым и Кузнецовым. Что делать? К утру нам надо было перейти последнюю южную дорогу Луостари-Никель. Связных от гвардии капитана Кононенко А. П. тоже не было. Не дождавшись связных с продуктами и приказом о дальнейших действиях, уже почти на рассвете мы перешли южную дорогу. И как было приказано командирам — выйти на соединение с нашими войсками, — двинулись в свой тяжелейший последний путь. Оставшиеся два отряда гв. майора Попова А. Ф. и гв. капитана Кононенко А. П. продолжали выполнять боевые задачи. 13 октября мы, 79 человек, вышли к своим, а 16 октября прибыли в расположение батальона. Генерал-лейтенант А. Ф. Хренов встретил нас недружелюбно: «Почему ушли без моего приказа? Марш обратно в тыл!». Но двигаться голодными, с отекшими ногами мы уже не могли. 21 октября из тыла противника вышли и отряды майора Попова и капитана Кононенко в количестве 97 человек. Подтвердилось, что мы выполняли приказ командира батальона. Подозрения у начальства относительно нас стали рассеиваться. За 30 дней пройдено по тылам противника более 300 километров. Тридцать «холодных ночевок» в сентябре-октябре в условиях Заполярья позади. Батальон внес свой скромный вклад в общее дело освобождения Советского Заполярья. Взорвано 4 моста, разрушено 14 километров линии проводной связи. Уничтожено 27 автомашин, 5 мотоциклов, 31 лошадь с повозками. Убито 170 вражеских солдат и офицеров. Наши потери — 6 раненых и двое без вести пропавших. Кроме того, штаб 14-й армии регулярно обеспечивался ценной разведывательной информацией о действиях ценной разведывательной информацией о действиях противника. Движение на дорогах было прервано в общей сложности на двое суток. За успешное выполнение этого задания Указом Президиума Верховного Совета СССР от 31 октября 1944 года батальон был награжден орденом Красной Звезды. Многие минеры были также награждены орденами и медалями. Прошло более полувека. И теперь, всматриваясь в силуэт солдата в шапке-ушанке, отчеканенный на медали «За оборону Советского Заполярья», я с благодарностью вспоминаю своих боевых товарищей, с которыми участвовал в этом походе. Но до победы было еще далеко, и после короткого отдыха нашему батальону предстоял длинный боевой путь по дорогам Венгрии, Австрии и Чехословакии. Источник: (2000) Слава тебе Карельский фронт. Воспоминания ветеранов - Стр.237-249
14
Добавить комментарий