Михайлов Владимир Ильич — О нахождении в концлагере №3 г. Петрозаводска. Так начался наш плен.

Гражданские

Страна: СССР, КарелияПериод: Великая Отечественная война (1941-1944) Заключенный концлагеря №3 г. Петрозаводска, перед войной переехал из Петрозаводска в Подпорожье. На момент записи воспоминаний проживал в г. Харькове. Историк по образованию. Летом 1944 года наступавшие войска Маннергейма подвергли интенсивным бомбежкам и артобстрелам железнодорожный мост через реку Свирь, в трех километрах от которой стоял наш дом. Мы устремились в лес в юго-западном направлении от Подпорожья. Вырыли землянки. Ночью было хорошо видно зарево пылающего Подпорожья. Немцы нас заметили с самолетов по нашим кострам. Финские наступающие части вывели на дорогу и повели в сторону станции. Так начался наш плен, который продолжался до лета 1944 года. Поначалу нас разместили в деревне Усланка на берегу все той же Свири, где уже было немало таких беженцев, как и мы. А там уже распределяли по лагерям. Так, гостившие у нас тетя Вера из Ленинграда и ее дочери Тамара шести лет и трехлетняя Лариса попали в Ведлозеро. А мой друг Боря Ромашов при живых родителях оказался усыновленным бездетной финкой. Мне все же повезло: оказался с родителями в петрозаводском лагере № 3. У меня имеется документ из военного архива Финляндии, в котором в графе «ближайшие родственники» стоит знак вопроса. Возможно, и я рассматривался лагерной администрацией в качестве кандидата на усыновление. У отца открылся туберкулезный процесс, и нас троих отселили в деревушку Готнаволок, где мы спаслись от голодной смерти дарами природы. А отвары шиповника помогли организму отца окрепнуть. В лагере паек был очень скудным. Пища – несносного качества. Все ели, ничем не брезгуя, даже подножной травой. Помню, как мы с Колей Дьяконовым однажды пролезли под проволоку, чтобы выпросить у финских солдат хоть какие-либо объедки. Разные были финны среди солдат, некоторые делились своими, тоже, надо думать, не богатыми военными пайками. Время от времени над лагерями появлялись наши самолеты и сбрасывали листовки. Несмотря на строжайшие запреты, некоторые из них мы подбирали. Одна – от 3 марта 1944 года – хранится у меня до сих пор. После освобождения на месте своего дома мы нашли пепелище. Я был свидетелем следов многочисленных варварств оккупантов. Здание университета тогда было значительно меньше, и в нем находился кинотеатр. Все книги из университетской библиотеки были свалены во дворе и возвышались грудой. На месте нынешнего корпуса ПГУ в бурьяне лежала груда глыб от памятника Ленину, который стоял на Круглой площади. В июне 1944 года десант моряков во главе с капитаном И.С. Молчановым, это было 29 числа, несколько часов находился на противоположном берегу, выясняя, покинул ли противник город. Жители Зареки, собрав куски красной ткани, сшили большой флаг и водрузили его над зданием школы, стоящей возле церкви. Увидев его, десантники поняли, что противник оставил город. Спустя много лет после всех этих событий я решил провести некоторое историческое исследование, чем обернулась оккупация для мирных жителей нашей республики, по злому року судьбы оказавшихся в концлагерях, тюрьмах и других местах принудительного содержания. О лагерном режиме и его бессмысленной жестокости В шести петрозаводских лагерях 1941-1942 годов содержалось до 35 тысяч советских граждан, проживавших на территории Карелии и Ленинградской области. Кроме того, подобные лагеря были и в районах Карелии – в Медвежьегорске, в пос. Ильинском Олонецкого района, в Кутижме и в Киндасово Пряжинского района, в Орзеге и в Вилге Прионежского, а также многие местные концентрационные пункты для содержания граждан перед отправкой их в лагеря. Все взрослое население и дети с 12 лет привлекались к работе на различных объектах. В зоне лагерей оставались дети и беспомощные старики. Во многих семьях дети были предоставлены сами себе. Вот лишь некоторые из составов семей: 1.8 детей – в семье Карповых. 2.7 детей – в семье Исаевых. 3.6 детей – в семье Соболевых. 4.5 детей – в семье Амосовых. 5.По четверо детей – в семьях Харченко, Чапуриных, Никитиных, Мелюченко, Поповых, Яскелайнен, Ятаниных, Костиных, Пессонен, Шевко, Бакуты, Силкиных, Фатеевых… Возраст детей был разный. Дети с 15 лет отбирались у родителей и направлялись в трудовые лагеря, которых было немало на оккупированной территории Карелии. Ущерб, нанесенный малолетним узникам оккупационным режимом, можно обозначить по таким категориям: 1.Смертность, которая преследовала бывших малолетних узников в результате голода и холода и различных заболеваний без медицинской помощи, что сказалось на их здоровье и в последующие годы. 2.Инвалидность и плохое состояние здоровья после освобождения. 3.Принудительный труд. 4.Разрушение семей. 5.Физические увечья. 6.Этническое неравноправие. Смертность бывших малолетних узников в 1941-1944 гг. Уровень смертности во всех шести петрозаводских концлагерях в этот период был необычайно высок. Он был даже выше, чем в немецких лагерях, где смертность достигала 10%, а в финских – 13,75%. Положение несколько улучшилось лишь к середине 1943 года и в 1944 году, когда исход войны становился ясен обеим сторонам. К этому времени уровень смертности снизился до 1,4%. В первоначальный период лагерной жизни люди вымирали целыми семьями. Только за один первый год число узников в лагере №5 сократилось на одну четверть. Если в 1941 году в этом лагере насчитывалось до 8000 человек, то к середине 1942 года было уже 6000 человек. За три года – наполовину. Ежедневно в каждом из лагерей в день умирало до 20-25 узников. Особенно высокая смертность была в Кутижемском лесном лагере. В каждом лагере работала похоронная команда. Трупы складывались в сараях и отвозились на кладбище «Пески». В каждую траншею укладывалось до 40 трупов. Грудные дети умирали один за другим. Голод косил детей в первую очередь. Но и питьевая вода отпускалась по норме. Основной рацион заключенных состоял из баланды серой ржаной муки. Вместо хлеба выдавали, как правило, подпорченные галеты. И только работа Красного Креста, когда дело уже шло к освобождению, положение с питанием несколько улучшила. Режимные ограничения и наказания Каждый из лагерей был обнесен забором из двойного ряда колючей проволоки. По периметру были установлены вышки. На щитах повторялась надпись: «Вход и выход из лагеря без специального разрешения и разговор через проволоку воспрещен под угрозой расстрела». Это требование распространялось и на детей. В целях охраны или разгона заключенных в местах наибольшего их скопления использовались овчарки. Заключенным присваивались номера и нашивались красные нарукавные знаки. Систематически, иногда и по ночам, в бараках производились проверки наличия заключенных. После 20 часов передвижение по лагерю запрещалось. Старшие бараков назначались комендантом лагеря. Они следили за порядком и обо всех нарушениях режима обязаны были докладывать. Из-за отсутствия мыла и моющих средств для помывки в банях и стирки белья проводилась в принудительном порядке «прожарка» как самих людей, так и их одежды. Эта «прожарка» для многих, ослабших физически, становилась похлеще многих наказаний. Процедура с паром и карболкой при высокой температуре длилась 30-40 минут. Многие ее не выдерживали и теряли сознание. У заключенных проводился принудительно отбор крови. На этот счет имеется немало показаний. Случаи насилия и издевательств над узниками были явлением повседневным. Так, управляющий хлебозаводом некий Рачкала за малейшую провинность сажал заключенных в чаны с холодной водой. Финский врач Колехмайнен вместо лечения нередко занимался истязанием людей. Были случаи, когда в ответ на жалобы узников на изношенность одежды и обуви их выгоняли в одном белье на улицу на стылую землю. Бездетным финкам, мужья которых погибли в войну 1939-40 гг., разрешалось усыновлять (удочерять) русских пленных детей. Чаще других следовали наказания за самовольный выход за пределы лагеря. И поскольку эти требования нарушали дети и подростки, которых голод гнал в город в поисках пропитания, их тоже наказывали по всей строгости. Сажали в холодную будку, били резиновыми палками, нередко даже стреляли по ним. Многие дети были ранены и даже убиты. Лагерные охранники как могли изощрялись в своих издевательствах. Так, лейтенант Салаваара во 2-м лагере выгонял больных людей на работу с помощью плетки. Сержант Вейкко заставлял детей хлестать друг друга плеткой. Этническое неравноправие Развивая идеологию Великой Суоми до Урала, оккупанты планировали выселение славянского населения за административные границы территории, которая будет принадлежать Финляндии. На каждого узника была заведена личная карточка. В ней наряду с другими данными учитывалась и этническая принадлежность. Узники делились на две основные категории: 1.Карелы, финны, вепсы, ингерманландцы, эстонцы. 2.Русские, украинцы, белорусы… Личные карточки на лиц первой категории практически не заводились. Как правило, в лагерях они не размещались, а просто находились на оккупированной территории, имея на руках соответствующие паспорта и карточки для повышенной нормы получения продуктов. Источник: (2023) Мы ещё живы - Стр.89-90 (2005) Пленённое детство - Стр.34-38