Матвеев Иван Васильевич — Помню волостной сход в селе Девятинах, Вытегорского уезда, который кулакам удалось сорвать.

Участники

Страна: СССР, КарелияПериод: Гражданская война и интервенция (1918-1922) Родился в 1886 г. в д. Горке, Шелтомской волости, Пудожского уезда, Олонецкой губернии. С 1902 г. работал па Путиловском заводе в Петербурге. В составе красногвардейского отряда путиловцев участвовал в Октябрьском вооруженном восстании в Петрограде. В апреле 1918 г. вступил в ряды большевистской партии. С 1918 по 1920 г. был помощником комиссара Олонецкого губ военкомата, комиссаром Коммунистического полка особого назначения и других частей Красной Армии. В последующие годы находился на руководящей партийной и советской работе в Петрозаводске. С 1954 г. И. В. Матвеев — персональный пенсионер; живет в Петрозаводске. Мне, путиловскому рабочему и матросу Балтийского флота, довелось участвовать в создании и боевых действиях первых отрядов Красной Армии, сформированных из революционных рабочих, солдат и матросов Петрограда. Вскоре после разгрома немцев под Псковом в феврале 1918 года с группой товарищей я был командирован в Петроград за продовольствием. Получив продовольствие и посылки для красногвардейцев, я направил все это в отряд, а сам зашел на Путиловский завод, где встретил многих из своих старых товарищей. Один из видных большевиков-путиловцев Антон Васильев выслушал мой рассказ о фронтовых делах и послал меня в Смольный. Из Смольного меня направили в Мариинский дворец, где тогда помещалась Всероссийская коллегия по формированию Красной Армии. Здесь меня подробно расспросили о работе и службе в армии. Я рассказал, что до войны работал на Путиловском заводе, потом служил в Балтийском флоте, а в годы войны был откомандирован на Путиловскую верфь, участвовал в штурме Зимнего, в разгроме Краснова и Керенского под Пулковом и Каледина на Дону. С направлением Всероссийской коллегии по формированию Красной Армии поехал я в Петрозаводск для организации частей Красной Армии в Олонецкой губернии. В Петрозаводск я прибыл в одну из морозных февральских ночей. Иду в губсовет. Дежурный Совета отвел меня в зал заседаний, в котором я прожил две недели. Ложился спать поздно ночью, после окончания заседаний губсовета, и вставал до прихода служащих. В Петрозаводском комитете большевиков и губернском Совете приняли меня радушно. Большую помощь и поддержку оказали мне фракция большевиков губернского Совета и председатель исполкома губсовета В. М. Парфенов. В беседе со мной В. М. Парфёнов сказал: «Как кстати Вы приехали. У нас только вынесено решение об организации Красной Армии, а к его выполнению мы еще не приступали». До моего приезда в Петрозаводске уже имелись отряды Красной Гвардии и был создан губернский штаб Красной Гвардии во главе с А. В. Дубровским. В особо сложных условиях действовали отряды Красной Гвардии пограничных волостей Олонецкого, Петрозаводского и Повенецкого уездов. С весны 1918 года участились нападения белофинских банд, которые расправлялись с партийными и советскими работниками, грабили местное крестьянское население, угоняли скот. Служба регулярной пограничной охраны была еще не налажена и основную роль в борьбе против белофинского бандитизма, а также шпионажа и контрабанды играли отряды Красной Гвардии. Созданные партийными организациями пограничных уездов из преданных Советской власти батраков, бедняков и бывших солдат-фронтовиков, эти отряды давали отпор белофинским бандам, задерживали на границе спекулянтов и контрабандистов, ловили шпионов. Отряды Красной Гвардии были созданы во внутренних волостях губернии для борьбы с местной контрреволюцией. Такие отряды, руководимые коммунистами, имелись в Шуньге, Толвуе, Пудоже, Повенце, Каргополе, Вытегре, Лодейном Поле. Работа по созданию и формированию частей Красной Армии в Олонецкой губернии была начата в марте 1918 года. Тогда же Олонецкий губисполком организовал губернский штаб Красной Армии в составе: комиссара М. П. Тарасова, помощника комиссара И. В. Матвеева, секретаря Молокова и начальников отделов: Смирнова, Матюшина, Дубровского, Тюкина, Фефелова и др. 14 марта 1918 года штаб обратился к рабочим, беднейшим крестьянам и солдатам старой армии с призывом записываться в ряды Красной Армии. Добровольцы в Красную Армию принимались по рекомендации партийных, советских или профсоюзных организаций. Петрозаводский комитет партии выделил группу коммунистов для работы в штабе Красной Армии по формированию частей и для проведения агитационной работы среди трудящихся. Большевикам Титову и Власову поручили работу в Петрозаводске, Пескову — в Лодейном Поле, Аксентьеву — в Пудоже, Святицкому — в Каргополе, Метелкину — в Вытегре. По заданию партийной организации и штаба Красной Армии в марте 1918 года я выступил с докладами перед коммунистами и беспартийными рабочими на ряде предприятий Петрозаводска. Запомнилось собрание коммунистов строителей. После доклада было принято решение: всем коммунистам начать военное обучение, а более молодым по возрасту вступить в ряды Красной Армии. Тут же на собрании была организована запись добровольцев. Первыми подошли рабочие коммунисты Н. Кудряшов и М. Краснов, а за ними — десятки других товарищей. Председатель коллектива Савин, шутя, сказал мне: «Товарищ Матвеев, да ты у нас весь союз уведешь в армию». А молодежь ему ответила: «Ничего, справятся с нашей работой и старики!». После этого провели общее собрание членов профсоюза, на котором многие строители записались в ряды Красной Армии. Собрания рабочих, посвященные записи в Красную Армию, были вскоре проведены на лесопильных заводах, в типографии, в депо станции Петрозаводск, на Александровском заводе. Со стороны эсеровских элементов предпринимались попытки сорвать и дискредитировать идею создания Красной Армии. Но подавляющая масса рабочих сознавала необходимость организации Красной Армии и с воодушевлением откликнулась на призыв партии и Советского правительства. Так, на Александровском заводе на второй день после собрания в армию записалось около 100 добровольцев. Первый отряд Красной Армии из рабочих города Петрозаводска в конце марта 1918 года был отправлен в Петроград. В это время на Мурмане стали назревать события, которые насторожили партийную организацию и губисполком. Мурманский Совет объявил себя высшей властью в крае — на территории, прилегающей к железной дороге, от Мурманска до Званки. Свое решение Мурманский Совет оправдывал тем, что существовала угроза нападения со стороны немцев и финнов. При Мурманском Совете был организован высший военный совет, в который наряду с контрреволюционно настроенными офицерами вошли представители английского и французского военного командования. За этим, как известно, последовала высадка десанта союзников. После создания Мурманского краевого Совета Олонецкий губернский Совет послал в Мурманск своего представителя. Когда же стало известно, что краевой Совет стал ориентироваться на англичан и французов и заключил с ними соглашение, Олонецкий губернский Совет отозвал своего представителя из Мурманска. Связь с краевым Советом была порвана. Весной 1918 года с отрядом Красной Гвардии я выехал на подавление контрреволюционного восстания в селе Бережной Дуброве, Пудожского уезда. Во главе этого мятежа стояли купцы и лесопромышленники братья Ермолины. Контрреволюционеры разогнали волостной Совет, подбивали крестьян к непризнанию Советской власти. В волости была вновь создана земская управа. Наш отряд арестовал контрреволюционных главарей и навел в Бережной Дуброве порядок. Красногвардейцы конфисковали у местных кулаков и купцов хлеб, пшено, овес, чай, сахар, табак, мануфактуру, спрятанные от населения. Все это мы передали в кооператив и распределили среди неимущих. Кроме того, торговцы и лесопромышленники были обложены налогом в пользу Советской власти. Волостной Совет был вновь восстановлен, а земская управа распущена. После этого отряд был переброшен на подавление кулацких выступлений в Каргопольском и Вытегорском уездах. Мы с Н. Н. Дорофеевым вели политическую работу среди крестьян, разъясняя им политику партии и Советской власти. Помню волостной сход в селе Девятинах, Вытегорского уезда, который кулакам удалось сорвать. Мы назначили собрание на следующий день. Перед началом собрания ко мне подошло десятка два крестьян, бывших солдат, которые заявили: «Мы за Советы». Собрание прошло успешно. Был избран новый состав волостного Совета и организован отряд Красной Армии. Самым серьезным и опасным из контрреволюционных выступлений кулачества в Карелии в 1918 году был кулацкий мятеж в Олонце. Мятеж вспыхнул в июне 1918 года в момент распределения чрезвычайного налога, которым были обложены все местные купцы и кулаки. Мятежники захватили склад с оружием, где находилось около 1000 винтовок, 5 пулеметов, много патронов, и разоружили местный красноармейский отряд. Работники уездного Совета, в том числе председатель Совета «левый» эсер Чубриев и военком Федулов были арестованы. Во главе уездной власти мятежники поставили царского таможенного чиновника Петрова. С отрядом в 85 человек я в июне 1918 года был направлен губисполкомом в Лодейное Поле. Здесь уже имелись два отряда Красной Армии — местный (при военкомате) и железнодорожный. Местный отряд Красной Армии остался для охраны города и станции Лодейное Поле. Железнодорожному отряду Красной Армии было дано распоряжение выступить с нами и занять Свирский монастырь, находившийся на полпути между Лодейным Полем и Олонцем. В Олонце не знали о количественном составе нашего отряда. Мятежники забили тревогу. Они принимали все меры к тому, чтобы воспрепятствовать или, хотя бы, задержать движение отряда, рассчитывая, вероятно, на прибытие белофиннов из-за рубежа. Мятежники с этой целью пошли на такую хитрость. Они явились в тюрьму и предложили Чубриеву подписать телеграмму на мое имя о том, что в вооруженных силах нет надобности. Чубриев сначала отказался подписать телеграмму, но под угрозой расстрела подписал; однако он написал телеграмму так, что я смог понять — там дело неладно. Я дал ответную телеграмму такого содержания: «Прибыл в Лодейное Поле с отрядом Красной Армии 1-го Петрозаводского полка и отряда железнодорожников, сегодня прибывают отряды из Вытегры и Вознесенья. К вам в Ильинское прибывают из Петрограда миноносцы с десантом в 500 чел. Поэтому вам будет дана большая поддержка". Необходимо было позаботиться о продовольствии для красноармейцев и в первую очередь о хлебе. Я пригласил игумена монастыря и попросил у него несколько мешков хлеба. Игумен ответил, что запасов у них никаких нет и продовольствия осталось всего лишь на несколько дней. Между тем, один крестьянин-бедняк, работавший в монастыре, рассказал мне, что хлеб в монастыре находится в подвалах угловых башен и там его следует искать. В подвалах мы действительно нашли до 100 мешков муки, бочки с капустой и огромные корзины со снетками, а в глубине закромов лежало несколько сот рогожных кулей с овсом. В другом складе мы обнаружили мешки с горохом, ячменем, овсом, белой мукой, пшеном и гречневой крупой. Взяв продуктов столько, сколько было необходимо для отряда, мы оставили в монастыре муки из расчета— один фунт на человека в день, остальное зерно отдали крестьянам-беднякам для посева, дали им и муки. Крестьяне-бедняки, получившие семема, пришли всем миром к монастырю передать спасибо отряду за помощь. Один старик сказал: «Не знаю, как вас звать, но народ вы добрый, помогаете несчастным людям, земной вам поклон». После двух дней «сидения» за монастырскими стенами в ожидании данных о положении в Олонецком уезде, наша разведка привела странных «гостей» с завязанными глазами. Начальник разведки доложил, что это делегация повстанцев из Олонца, а глаза им завязали, чтобы они не видели, сколько у нас боевых сил. Оказывается, с получением моей телеграммы, контрреволюционные элементы струсили. Они ожидали помощи из Финляндии, но не получили ее, а тут пришла телеграмма с перечислением крупных сил, направляемых на подавление восстания. Главари восстания испугались и решили направить для переговоров делегацию из 15 человек. Прибыло на место только 7 посланцев, остальные, опасаясь расстрела, побоялись идти к нам. Посоветовавшись с прибывшими в отряд членом губисполкома Проскуряковым и начальником губчека Елпидинским, мы решили начать переговоры с делегацией повстанцев. Для этой цели с нашей стороны тоже была выделена делегация. Мы потребовали восстановления Совета, освобождения арестованных советских работников и красноармейцев, роспуска вооруженных отрядов и сдачи оружия. Делегация повстанцев согласилась принять наши требования в случае, если наш отряд не вступит в Олонец. Мы на это согласились при условии, что проверка выполнения требований будет проходить через наших представителей. Своими представителями мы выделили Проскурякова и Елпидинского, и они с делегацией повстанцев поехали в Олонец. Предварительно мы предупредили делегатов, что если через 36 часов о результатах переговоров не будет известий, то отряд вступит в Олонец. Прошло 36 часов, а известий от наших представителей не было. Как потом выяснилось, руководители повстанцев в ожидании прибытия помощи от белофиннов, всячески затягивали переговоры, задерживали у себя Проскурякова и Елпидинского. Мы приняли решение выступать. В монастыре удалось достать 16 лошадей и отряд разместился на подводах. Выехали. Вскоре наша разведка доложила, что передовые посты повстанцев находятся близко, а в ближайших деревнях имеются повстанческие отряды по 30—40 человек. Когда показалась наша пулеметная тачанка, передовые посты повстанцев струсили. Между красноармейцами и группой повстанцев произошел, примерно, такой разговор: «Что вы тут делаете?» «Да нас послали караулить, — говорят они, — чтобы красные не прошли». «А что вам красные сделали худого?» «Не знаем, пока ничего». «Красные вас защищают, а вы против них выступили!» «Да нет, тут сход был, нам велели идти, а мы что, да и времени у нас нет — сеять надо». «Так вот что, идите домой и сейте, оружие сдайте, мы — красные». На всем пути от Мегреги нам удалось разоружить повстанческие группы и собрать около 200 винтовок. После длительных переговоров на мосту в селе Мегреге командир роты повстанцев, бывший унтер-офицер, сложил оружие и распустил своих людей по домам, а сам присоединился к нам. Тем временем отряд железнодорожников, направленный мною правее Мегреги, подошел к Олонцу. Высланная вперед разведка достигла Олонца, сняла сторожевые посты и захватила пулемет. Наш отряд, двигавшийся через Мегрегу, вскоре тоже вступил в Олонец и стал разоружать мятежников. Заняли телеграф, телефонную станцию, казначейство и помещение исполкома. Все арестованные советские работники и красноармейцы были освобождены. Так, без потерь, нами были подавлены основные силы контрреволюции. Весть об этом разнеслась по всем соседним с Олонцом селениям. Там начались волнения и паника, многие из мятежников решили сложить оружие. Имел место и такой случай. Один из повстанческих отрядов прибыл для сдачи оружия в Олонец и заявил, что в полном составе хочет служить в Красной Армии. Мы предложили уездному военкому Федулову отобрать из этого отряда всех, кто по классовым признакам может быть принят в Красную Армию. Когда я приехал в Петрозаводск, мне вместе с А. В. Дубровским было поручено заняться формированием отделов губвоенкомата. Были созданы отделы: обороны, организационно-агитационный, финансово-хозяйственный, транспортный, всевобуча, вооружения, ветеринарный, санитарный и особый. Губвоенкомат провел большую работу по формированию, обучению и снабжению армии. Эта работа была новой и трудной. Командиры и комиссары подбирались из рядовых красноармейцев. Они не имели командных навыков и не обладали военными знаниями и должны были овладеть военной наукой в предельно короткие сроки. Мы собирались на учебные занятия, читали военную литературу, рассказывали о прочитанном и были рады, когда находили специалиста, соглашавшегося с нами позаниматься. Остро стоял вопрос о привлечении к строительству Красной Армии офицеров старой армии. Большинство старых военных специалистов не хотело идти на службу в Красную Армию, а с теми, которые поступали на службу, надо было держать ухо востро — многие из них шли в Красную Армию для контрреволюционной работы. Еще в марте 1918 года губернский штаб Красной Армии обратился к офицерам старой армии с призывом вступить в ряды Красной Армии, но ни один из них не откликнулся на обращение. Между тем количество офицеров в Петрозаводске с каждым днем увеличивалось. К лету 1918 года их насчитывалось уже около 300 человек. Как выяснилось потом, многие из них через Олонецкую губернию пробирались на Мурман к интервентам. Вот один из случаев задержания группы офицеров, направлявшихся в Мурманск. Жители Красновской волости, Пудожского уезда, заметили группу людей, одетых в военную форму, но без погон, рано утром высадившихся в деревне Красновском Погосте, а затем направившихся в лес. Коммунисты и работники Совета, вооружившись берданками, стали следить за ними. Было установлено, что неизвестные пользовались картой и компасом. Местные жители, хорошо зная местность, устроили на болоте засаду, остановили неизвестных и предложили им следовать обратно в деревню. Однако незнакомцы стали сопротивляться, некоторые даже побежали. Тогда один из красновцев выстрелил из берданки и тяжело ранил пожилого человека, оказавшегося бывшим полковником, а вся группа подозрительных была захвачена и доставлена в Бережную Дуброву, где стоял наш отряд. Задержанные оказались бывшими офицерами царской армии. При обыске у них были найдены мандаты, выданные Петроградским военным округом, якобы для организации частей Красной Армии. Этими документами офицеры пытались козырять, но верить им нельзя было. Офицеры были направлены в штаб 6-й армии. 11 июля председатель коммунистической фракции губернского исполкома П. Ф. Анохин пригласил к себе А. В. Дубровского и меня. Было решено разоружить «левых» эсеров*. В ночь на 12 июля взвод красноармейцев занял помещение комитета «левых» эсеров, изъяв при этом большое количество оружия: винтовки, наганы, гранаты, патроны. Часть членов левоэсеровской организации была арестована на квартирах. Через несколько дней мы арестовали бывшего председателя губисполкома, главу петрозаводских «левых» эсеров Балашова. Одновременно с разоружением «левых» эсеров был раскрыт в Петрозаводске контрреволюционный центр во главе с бывшим царским полковником Петровым и офицером генштаба Поленовым. Центр объединял антисоветски настроенных офицеров, часть которых устроилась на работу в губвоенкомат и на Мурманскую железную дорогу. Как выяснилось во время следствия, это контрреволюционное гнездо могло было быть давно обезврежено, если бы не покровительство со стороны левоэсеровского губернского руководства. 16 июля 1918 года было созвано пленарное заседание губисполкома по вопросу об отношении «левых» эсеров к мятежу в Москве. От фракции большевиков выступили Зуев, Копнин, Дубровский. Фракция большевиков требовала от «левых» эсеров определить свое отношение к событиям в Москве и к своему ЦК. «Левые» эсеры заявляли, что большевики не вправе требовать от них отчета, и своего отношения к мятежу не высказывали. Тогда В. М. Парфенов от лица большевистской фракции заявил, что совместная работа коммунистов и «левых» эсеров невозможна, что последние должны покинуть места в губисполкоме. После ухода «левых» эсеров большевистская фракция губисполкома объявила о создании губернского революционного исполкома во главе с П. Ф. Анохиным. В августе 1918 года военное положение в крае в связи с оккупацией интервентами беломорского побережья осложнилось. Войска Антанты развернули наступление на восток в сторону Архангельска и на юг — вдоль Мурманской железной дороги. Петрозаводск был объявлен на военном положении. Окружной комитет партии провел мобилизацию всех коммунистов. На всех дорогах появились заставы. Были выделены специальные отряды для несения караульной и патрульной службы в городе и вне его. С винтовкой не разлучались. Даже на заседания губернского и Петрозаводского городского исполкомов являлись с оружием. К осени 1918 года в Петрозаводск прибыли из центра новые войсковые формирования. Эти части направлялись командованием Петроградского военного округа, ведавшего обороной северо-западных губерний России: Петроградской, Псковской, Новгородской, Череповецкой и Олонецкой. В сентябре 1918 года, находившиеся в Олонецкой губернии части Красной Армии, были объединены в Олонецкую группу войск, подчиненную Петроградскому военному округу. Олонецкая группа имела два направления обороны: северное (Мурманское) — по обе стороны Мурманской железной дороги и южное (Олонецкое) — пограничный с Финляндией район южной Карелии, между Ладожским и Онежским озерами. Кроме того, несколько воинских частей находилось в резерве в Петрозаводске. Здесь же с конца 1918 года базировалась Онежская военная флотилия. Части Красной Армии, находившиеся на территории Олонецкой губернии, в том числе и сформированные из коренного населения, вписали славные страницы в историю борьбы советского народа против иностранной военной интервенции. * Левоэсеровский мятеж был организован 6 июля 1918 г. в Москве во время работы V Всероссийского съезда Советов. «Левые» эсеры намеревались арестовать Советское правительство, произвести контрреволюционный переворот. С целью спровоцировать открытые военные действия Германии против Советской России эсеры убили германского посла в Москве Мирбаха. В течение двух дней мятеж «левых» эсеров был подавлен. 9 июля V съезд Советов возобновил свою работу и принял директиву об исключении «левых» эсеров из состава Советов. — Ред. Источник: (1957) В борьбе за власть советов. Воспоминания участников борьбы за установление Советской власти в Карелии - Стр.66-77