Матросова (Васильева) Лидия Владимировна — О начале Великой Отечественной войны я узнала по радио 22 июня 1941 г. в Петрозаводске.

Гражданские

Дата: 22 ноября 1989 г. Страна: СССР, Карелия Матросова (Васильева) Лидия Владимировна родилась в 1925 г. в г. Петрозаводске, русская. Накануне Великой Отечественной войны окончила 8 классов общеобразовательной школы. В 1941- 1945 гг. находилась в эвакуации в Пермской (Молотовской) области. После реэвакуации работала в Петрозаводске - в системе Наркомрыбпрома и Карелшвейбыта. Имеет почетное звание «Ветеран труда». О начале Великой Отечественной войны я узнала по радио 22 июня 1941 г. в Петрозаводске. Мы тогда жили на улице Вытегорское шоссе. Это известие потрясло нас, но мы еще не до конца осознали то, что произошло. Нас эвакуировали 19 сентября 1941 г. из Петрозаводска. Я была эвакуирована вместе с больной матерью (инвалид), сестрой и младшим братом на Урал в Молотовскую область, Частинский р-н, дер. Славная. Но попадали мы туда нелегко. Нас посадили на баржу, где было много народу. С воздуха постоянно бомбили финские самолеты, но это было еще не самым страшным. Наша баржа села на топляк, отчего образовалась пробоина. Мы со своими вещами сидели в трюме. Вещей было немного, ведь разрешалось брать только 16 кг* каких-либо вещей: продукты или одежда или еще что-то. Вода постепенно прибывает в трюм. Женщины лопатами, чем только можно было, выливали воду, выкачивали ее из трюма. К бортам баржи подплывали маленькие пароходы, и люди бросались через борт на палубу пароходов. Но допрыгивали не все. Многие падали в воду между суднами и тонули. Стоял ужасный шум. Вместе с нами ехала старшая сестра Вера (была беременна). Мы перенесли маму на пароход. Вместе с ней на пароходе остались младший брат и сестра. Мы же остались на барже ждать другого парохода, потому что людей было очень много, началась паника. Маму, брата и сестру увезли дальше, а мы с Верой попали в Вытегру. У Веры кончался срок беременности, и поэтому нас высадили с парохода в Вытегре. Там мы временно жили в частном доме. Мы пробыли там недолго. Когда Веру выписали, мы получили направление эвакуироваться дальше. Однажды перед самым отъездом я встретила своего брата Павла. Стала расспрашивать, как он попал в Вытегру, где отец. Павел с отцом тоже эвакуировались, их баржа остановилась на некоторое время в Вытегре. Отец был на барже. Я бросилась на баржу, отец сидел где-то в углу с грустным, скорбным лицом. Он считал, что мы утонули на барже. Он увидел меня и только смог произнести: «Доченька!» Мы расплакались. Он думал, что мы никогда больше не встретимся. Я рассказала, как все произошло. Когда отец узнал, что мама, брат и сестра находятся неизвестно где (мы ведь не знали, куда их отвезли), он очень расстроился. Мы стали разыскивать их, искали целый год, но нашли. Они продали всю свою одежду, покупая продукты, и им не в чем было даже выехать к нам. Тогда отец снял с нас одежду и отвез им. Так они приехали в Пермскую область, куда мы эвакуировались вместе с отцом и братом Павлом. Павла скоро призвали в армию (он пропал без вести). После встречи с отцом мы решили ехать вместе. С собой мы брали самое необходимое (до 16 кг). Во время эвакуации нас кормили. Давали горячий суп, хлеб. В дороге никто не болел, поэтому медикаменты не понадобились. Нас эвакуировали не предприятием, а районом, причем все старались быть со своими родственниками. Баржу иногда приходилось тянуть на лошадях, на тракторах. Среди эвакуированных было много пожилых мужчин, детей и женщин. Выехали мы из Петрозаводска в сентябре, а прибыли на место в ноябре. В деревню нас везли на лошадях, несколько семей. Люди встречали нас по-разному. Одни говорили, что приехали нахлебники, другие сочувствовали и помогали, чем могли. Нас поселили в частном доме. Папа сколотил скамейки, стол; местные жители дали чугуны на первое время. Отношение к нам местных жителей стало меняться тогда, когда мы стали работать в колхозе. В основном эвакуированные были из Ленинграда и Карелии. Когда мы добрались до Пермской области, то первой нашей мыслью было: «Наконец-то, добрались!». Деревня Славная была большой, человек 800 жило в ней. Председатель нашего колхоза был Тихон Семенович. Он относился к нам очень хорошо. Нам выделили огород. На первый год мы посадили картошку, капусту, свеклу, морковь. Ни скота, ни имущества у нас своего не было. Мы получали газеты, слушали радио. Клуба в деревне не было, так что мы собирались у кого-нибудь на квартире и под балалайку пели песни. Основное наше время мы проводили на работе. Отец работал в кузнице (помогал кузнецу), старшая сестра - секретарем парторганизации. Я закончила курсы трактористов и работала на полях. Оплата велась по трудодням. Помню, первый раз после курсов поехала на тракторе. Трактор забарахлил что-то (заглох мотор). Кручусь возле него, не могу найти неполадки. Побежала за бригадиром. Бригадиром была у нас Александра Васильевна - женщина с громким голосом, многие ее побаивались. Она пришла смотреть мой трактор. Она посмеивалась надо мной, говоря: «Проверяй в 12-м колесе искру!». Мне было очень обидно. Потом она посмотрела трактор. Причина поломки оказалась серьезной. Воспоминание об обиде осталось. Самыми радостными для меня были дни, когда получали заработанное. Нам на проживание давали авансом муку, горох. Мы сами пекли хлеб. Полный расчет с нами произвели позже... Мы вязали воинам носки, варежки из шерсти, когда было свободное время. Шерсть нам давал колхоз. Некоторые женщины пряли, другие вязали. Я тоже вязала. Помню, что мы вкладывали записочки в варежки или носочки, вроде таких: «самому красивому» или «герою» и т. д. Писали им письма. Они отвечали нам, благодарили нас... Вскоре умер отец от воспаления легких в больнице - ему вовремя не сделали укол. Я приехала в больницу забрать его тело. Спрашиваю у молодой медсестры, а она меня не слушает, разговаривает с другой молодой медсестрой. Говорит: «У меня сегодня в палате один старичок умер. Просил, чтобы укол ему сделали, а никто не подошел». Я заплакала. Пришла нянечка, говорит: «Это твой папа умер?». Мы увезли тело из больницы. Я ездила вместе с племянником в больницу (младшим). По дороге на нас напали волки, но чудом удалось спастись. Отца похоронили в Пермской области... В июле 1944 г. мы узнали, что Петрозаводск освобожден. Мы прыгали, целовались от радости со всеми без разбору. В сентябре 1944 г. нам предложили вернуться домой. Имущества у нас не было, поэтому взяли с собой питание. Реэвакуировались я, мама, племянница Тося, Валя, племянник Лева и сестра Клава. Нас собирали в районе и по месту жительства, составляли группы, затем отправляли в Петрозаводск. Нас везли в товарных вагонах, на станциях не давали выходить из вагонов. Дело в том, что в Петрозаводске и других местах было много пленных немцев, а мы были очень агрессивно к ним настроены. Проезжая Волховстрой, мы под мостом увидели немцев. Сколько они вызвали у нас негодования и ненависти! Только сейчас я начинаю кое-что понимать, а тогда нам хотелось их убить, отомстить за родных и близких. По дороге в Петрозаводск нас не кормили, мы питались тем, что взяли в дорогу. Прибыли мы на Голиковку. Жители встречали нас полевыми цветами, со слезами радости, счастья. Слезы душили нас, когда мы увидели город весь руинах. Внизу от Онегзавода была большая свалка (мы расчищали ее несколько дней). Нашего дома не было. Каждый день по 2 часа мы выходили на улицы очищать, восстанавливать город. В парке культуры и отдыха все деревья были спилены, мы сажали новые. (Люди во время войны брали их на дрова, поэтому там остались лишь старые деревья и пни.) После возвращения в Петрозаводск снова стали работать, приобретать имущество. Я пошла работать в Наркомрыбпром ученицей экономиста, но в 1948 г. произошло сокращение штатов, и я пошла работать в Карелшвейбыт приемщицей заказов, попутно мой мастер меня обучал делу швеи, портнихи. Я получила 3 разряд мастера легкого женского платья. Стала ходить с девчонками на танцы, в театры. На танцы и на работу ходили в одном и том же платье, хотя старались разнообразить чем-нибудь: воротничок новый, платочек. После войны нам в материальном плане оказывали помощь американцы. Они присылали одежду и другие вещи. Помнится, меня вызвали в Наркомрыбпром и за активную деятельность руководитель комсомольской организации сказал: «Ты у нас активная комсомолка, там пришли подарки из Америки, выбери, что нравится!» Я выбрала красивое клетчатое (в мелкую клетку) платье с кармашком на груди. Этот кармашек был как раз кстати, потому что тогда было модно носить платочки, обвязанные крючком в кармашках. Это был самый шик. Хотя тогда было тяжелое время, но на танцы мы бегали. Бывало, мама даст мне деньги на пирожок (я отдавала ей все свои заработанные деньги, а она сама не могла работать), а я лучше на танцы схожу, а пирожок в другой раз куплю. На танцах всегда было много моряков. Морякам отказывать нельзя было. Если откажешь, а потом пойдешь танцевать с другим, то дело кончалось не иначе, как дракой. Но дрались не так жестоко, как теперь. Помню, как мы встречали праздники. К празднику готовишься задолго до его наступления. Тогда была введена карточная система, поэтому нам иногда на праздник давали кусочек хлеба, пирожок и рыбку. Вручали премии. Самый любимый праздник для нас был Новый год. Игрушки на елку из газет. За 2-3 дня до наступления оставляли по кусочкам хлеб от 400 г, чтобы на Новый год была хоть тарелочка хлеба. Помню, когда мы узнали, что должны приехать демобилизованные солдаты, то на вокзале собралось много народу. Встречали с полевыми цветами всех с одинаковой радостью: знакомые - не знакомые, все родные, русские солдатики. Военные играли на гармошке, все пляшут, раненые, перевязанные. Все радовались, плакали от счастья. Мирная жизнь дала многое. Жизнь была наполнена событиями, деятельностью. На комсомольских собраниях все время что-то придумывали, выступали, делали. Но жить было все же тяжело. Бились с нуждой. Ездили на лесозаготовки вместе с мужчинами. Одеть было нечего, есть - тоже. Мужчины все время нас жалели, отправляли домой раньше, чем положено было. На работе одежда намокала, приходилось сушиться у костра. Мы почти не ругались друг с другом, понимали других... В 50-е гг. стали ходить автобусы. У нас на глазах Петрозаводск рос, строился, исчезали следы войны. Это было отрадно видеть. Люди были добры, открыты душой, помогали друг другу, работали на совесть. Годы эвакуации были хотя и трудными, но необыкновенными. * Так в тексте, в других воспоминаниях называется 40 кг и больше. Источник: АКНЦ РАН. Подлинник рукописный. (2015) Эвакуированная Карелия: Жители республики об эвакуации в годы Великой Отечественной войны. 1941-1945 - Стр.394-399