Лебедева Анна Анатольевна — Вокруг уже было неспокойно, приближались белофинны, да и местное кулачье поднимало голову.

Участники

Страна: СССР, Карелия Родилась в 1892 г. в Петербурге в семье рабочего. Трудовую деятельность начала с 19М г. В феврале 1917 г. вступила в ряды большевистской партии. Участница Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде. С июля 1918 г. стала работать секретарем Сямозерского волисполкома. В 1919 г. принимала участие в партизанской борьбе против интервентов. В последующие годы работала на хозяйственной и партийной работе. В настоящее время — персональная пенсионерка, живет в Петрозаводске. До июля 1918 года мне не приходилось бывать в Карелии. Родилась я в Петербурге, и в этом городе прошли мои детство и юность. Работая на обувной фабрике «Скороход», я повстречалась с Василием Дмитриевичем Лебедевым. Позднее он стал моим мужем. Он родился в Карелии, в деревне Занкелице (в настоящее время Пряжинского района, Карельской АССР) в очень бедной крестьянской семье. Муж мой вступил в большевистскую партию еще в 1906 году. Постепенно он втягивал и меня в революционную работу, готовя к вступлению в партию коммунистов. Вместе с ним я участвовала в маевках, в демонстрациях. Помню, в марте 1917 года во время демонстрации, посвященной похоронам борцов революции, он сказал мне: «Будут стрелять, из строя не выходи, если уж придется голову сложить, то только в рядах своих товарищей». Это я крепко запомнила. Приходилось мне прятать дома винтовочные затворы, патроны, которые приносил муж. Рабочие Сестрорецкого оружейного завода по частям выносили с завода оружие, а потом собирали винтовки. В июле 1918 года мой муж по заданию партии поехал в Карелию, к себе на родину, я поехала вместе с ним. Приехали в деревню Занкелицу. Муж мой стал работать председателем Сямозерского волисполкома, который находился в соседней деревне Угмойле, а я работала секретарем волисполкома. Положение в деревнях в то время было очень трудное, и крестьяне приходили в волисполком с самыми разнообразными вопросами: о земле, о зерне для посева, об изъятии излишков хлеба у кулаков, о сельскохозяйственных орудиях и т. п. В волисполкоме они видели свою народную власть. Народ голодал, но кулаки отказывались сдавать государству хлеб, все еще надеясь на то, что молодая Советская власть будет свергнута. В деревнях создавались комитеты бедноты. У нас комбед находился в Эссойле, занимал большой дом. Председателем его был Чукаев Павел Григорьевич из деревни Чуккойлы. Часто крестьяне приходили в волисполком и комитет бедноты, чтобы рассказать о кулаках, которые скрывают от государства хлеб. Мне вместе с председателем комбеда Чукаевым и другими пришлось отбирать хлеб у кулака Малосовкина, который на добровольных началах отказался сдать излишки. Пришли мы к нему вечером, час был еще не поздний. Стучимся. Малосовкин из-за закрытой двери допытывается: кто, зачем пришел. А как узнал зачем — шум поднял, кричит: «Не пущу ночью в дом! Приехали тут питерские, сеять не сеяли, а хлеба захотели! Нет у меня хлеба!». Решили искать хлеб. А кулаки уже знали, что если начнем искать — обязательно найдем. Тогда Малосовкин и закричал из-за двери: «Ладно, не ройтесь, сейчас вынесут вам хлеб». И вынес 2 мешка зерна. Вместе с другими товарищами я участвовала в реквизиции кожи у купца Мяммиева, жившего в 4 километрах от нашей деревни и имевшего кожевенный завод. Нас было 4 человека: я, два брата Агеевы и Жуков. Приехали мы к Мяммиеву, спрашиваем про кожу, а он отвечает, что ничего у себя не оставил, все сдал. Но мы-то хорошо знали, что это не так, нам крестьяне сказали, что кожа где-то спрятана. Стали искать. Следы помогли мам найти большую яму, а в ней 8 бочек кожи, подошв, голенищ. Ох, и разозлился же купец, когда понял, что не удалось ему нас провести! Больше всего на меня кричал: «Приехала питерская голодающая, мы тебя повесим на первой осине!». Через 2 дня волисполком собрал всех бедняков и роздал им всю отобранную у Мяммиева кожу. В конце 1918 года у нас была организована сельскохозяйственная коммуна. Многие крестьяне не представляли себе, что такое коммуна, разные разговоры пошли, пришлось разъяснять. В коммуну вошло 23 человека, это были крестьяне-бедняки нескольких близлежащих деревень. Поля, которые предполагалось обрабатывать, находились в 7 километрах от Занкелицы, на берегу озера. Из Петрозаводска получили семема для посева, сельскохозяйственные орудия, а у мае были рыболовные сети, невод. Но развернуться коммуна так и не успела. Вокруг уже было неспокойно, приближались белофинны, да и местное кулачье поднимало голову. В апреле 1919 года Сямозерский волисполком был закрыт, а его работники в составе партизанского отряда, которым командовал председатель волисполкома В. Д. Лебедев, ушли в лес. Перед тем, как покинуть деревню, решено было спрятать все имущество коммуны. Помню хорошо, как 23 апреля мы вывезли за 7 километров и закопали в песчаной горе плуги, бороны, рыболовные сети, невод, хлеб, а также 2 пулемета и 2 ящика патронов. Я ушла вместе с партизанами. Белофинны захватили и расстреляли моего мужа, а осенью 1919 года мы вернулись в освобожденную от врага волость. Источник: (1957) В борьбе за власть советов. Воспоминания участников борьбы за установление Советской власти в Карелии - Стр.172-174