Куприянов Геннадий Николаевич — Утро 22 июня 1941 года застало меня на даче в Шуйской Чупе.

Участники

Страна: СССР, Карелия Куприянов Геннадий Николаевич родился 21 ноября 1905 г. в д. Рыло Солигаличского уезда Костромской губернии. В 1935-1938 гг. на партийной работе в Ленинградской области. Накануне Великой Отечественной войны - первый секретарь ЦК компартии КФССР. В 1941-1944 гг. вместе с руководящими органами республики находился в эвакуации в г. Беломорске, являлся членом Военного совета Карельского фронта. После реэвакуации продолжал работать первым секретарем ЦК КП(б) КФССР. В 1950 г. репрессирован по «ленинградскому делу», в 1957 г. реабилитирован. В дальнейшем работал директором дворцов-музеев и парков в г. Пушкино. Награжден орденами Ленина (дважды), Красного Знамени, Отечественной войны И степени, Трудового Красного Знамени, медалями. ...Утро 22 июня 1941 года застало меня на даче в Шуйской Чупе. Стояла прекрасная солнечная погода. Солнце уже взошло. Я еще не ложился спать. Стояли белые ночи. Вечером в субботу я работал в ЦК до часу ночи. Тогда ведь не было коротких дней, и накануне выходного дня мы работали так же, как и в остальные дни недели, до часу-двух ночи... В это время в Карелии собственно ночей нет. Так что, когда я приехал в Чупу около трех часов, уже наступило утро и оно вставало таким прекрасным, что проспать его было бы просто бессовестно. Около шести часов на дежурной машине ЦК в Чупу примчался зав. военным отделом ЦК Н.М. Карахаев. Он быстро выскочил из машины и без слов вручил шифровку из ЦК ВКП(б). В ней говорилось, что фашистская Германия напала на нас. Началась война... Вопрос об эвакуации в первые дни войны даже не ставился, считали, что воевать будем на чужой территории. И самое главное, что 22 июня еще не было известно, вступит ли Финляндия в войну или нет? После заседания бюро ЦК компартии было созвано совещание наркомов и начальников управлений и их заместителей. После изложения задач, стоящих перед каждым ведомством, и ответов на многочисленные вопросы был зачитан список работников, которые должны были немедленно выехать в районы республики в помощь райкомам и райисполкомам в проведении мобилизации. Затем короткое совещание с теми, кто уезжал в районы. Около 10 часов утра во все районы республики уже выехали представители ЦК компартии и Совнаркома республики. За эти дни, до начала генерального наступления противника, мы провели большую работу по эвакуации оборудования промышленных предприятий, запасов продовольствия, горючего и, главное, полную эвакуацию гражданского населения из всех новых районов: Выборг, Энсо, Кексгольм, Сортавала, Питкяранта, Лахденпохья, ибо наступление противника здесь не было для нас неожиданным. Эвакуацию Выборга проводил Г.И. Седов - секретарь Выборгского горкома, потом с 1944 по 1946 год он был вторым секретарем ЦК компартии. Мне не довелось побывать в Выборге в те дни. Его обороняла соседняя с нами 23-я армия. Но, судя по докладам т. Седова, эвакуация там была проведена успешно. Оборудование всех крупных промышленных предприятий было своевременно отправлено в Ленинград. Эвакуировано было все население. Противник занял пустой город... Организованно была проведена эвакуация в Сортавальском районе. Первый секретарь Сортавальского райкома т. М.В. Каджев умело организовал это дело, сумел сплотить организацию и много помог войскам в строительстве оборонительных сооружений. Затем т. М.В. Каджев был назначен комиссаром штаба 168-я с. д., вместе с этой дивизией отходил на Ленинград и всю войну воевал в осажденном Ленинграде... Питкяранта и Суоярви отстояли немного подальше от границы, но и там эвакуацию мы начали за несколько дней до генерального наступления противника. И особенно усиленно стали эвакуировать все, что можно было, когда был получен приказ Главкома о переброске нашей резервной дивизии со ст. Лоймола под Лугу, так как дорога от ст. Лоймола на Кителя и дальше на Питкяранту и Салми-Погранкондуши-Видлицу-Олонец, а на восток от Кителя на Кяснясельку-Колатсельгу-Палалахту-Ведлозеро у нас осталась совершенно открытой. На Ребольском и Ухтинском направлениях не было тогда никаких промышленных предприятий, эвакуация населения из пограничных населенных пунктов проходила организованно, без паники. Весь парк тракторов МТС, лошади, мелкий скот частично были эвакуированы в тыловые районы республики, остальное было передано на месте войскам... 16 августа штаб [седьмой] армии переехал в Петрозаводск. В городе шла напряженная работа по эвакуации. Многое вывозилось водой по Онежскому озеру в Пудож. И к Вознесенью. А там по Мариинскому каналу в глубь страны. То, что надо было оставить в республике, вывозилось водой по Беломорско-Балтийскому каналу в северные районы республики. С открытием рабочего движения по новой ж. д. ветке Сорока-Обозерская мы получили возможность отправлять поезда и на юг и на север, чтобы отправить женщин и стариков, и детей, оборудование крупных предприятий в глубь страны... В августе Петрозаводск уже заметно опустел. Народу стало значительно меньше, но город жил напряженной жизнью. Беломорский район в течение двух дней эвакуировал Беломорск, рассредоточив 80% жителей города в пределах своего района. Нюхча, Сумпосад, Колежма, Вирма, Выгостров и другие населенные пункты безболезненно разместили беломорцев. В городе остались лишь несколько сотен рабочих лесопильного завода, чтобы выполнять заказы фронта. Все эвакуированные были устроены и с жильем, и с работой, и с питанием вполне удовлетворительно для военного времени. Во всяком случае лучше, чем те эвакуированные, которые из других районов республики были отправлены в Вологодскую, Кировскую области и Коми АССР... .. .Помимо строительства дорог зимой 1942 года шло строительство аэродромов. Вблизи деревни Колежма был построен хороший для того времени аэродром, годный для всех типов самолетов, которые в то время были у нас на вооружении. Построены просторные полуземлянки для летчиков и личного состава батальона аэродромного обслуживания, кухня, столовая. Но аэродром «Колежма» находился в 80 километрах от Беломорска, на нем можно было базировать авиацию дальнего действия. Самолеты (истребители), назначение которых прикрывать наиболее важные объекты, базировать там было бесполезно. Они ничего не могли бы прикрыть. Такая авиация должна была базироваться или впереди (в сторону противника) охраняемого объекта или, по крайней мере, рядом с ним, чтобы истребители смогли, получив сигнал о налете бомбардировщиков противника, встретить их на подходе к объекту и не допустить до него. Мы имели все основания полагать, что противник в конце концов узнает о том, что в Беломорске находится ставка Карельского фронта и правительства республики. И, узнав об этом, попытается разрушить Беломорск с воздуха или поджечь его. Нам нужно было принять меры к тому, чтобы не допустить налетов вражеской авиации на Беломорск. Нужно было срочно построить вблизи Беломорска хороший аэродром и базировать на нем хотя бы один полк истребителей. Беломорск, как известно, находится на самом берегу Белого моря в устье реки Выг. Вокруг города местность болотистая, ровных площадок нет. Много скал, грунт очень тяжелый для перемещения. Военные и гражданские инженеры вместе с командованием авиации детально изучили местность вокруг города. И обсуждали много разных вариантов строительства аэродрома. Один из вариантов был такой: построить аэродром из досок. Многие предлагали просто положить доски на лежни, как пол. Ряд инженеров возражали, доказывая, что доски будут ломаться под тяжестью самолетов. А где взять доски? Сколько их надо. Всеми вопросами строительства Беломорского аэродрома занимался Андрей Дементьевич Богданов, бывший тогда секретарем ЦК КП по лесной промышленности. Спокойный и уравновешенный, не торопливый в движениях, но вдумчивый и умный работник. Он никогда не бросал слов на ветер и никогда не говорил да, если не знал наверное. Но уже если он сказал да, можно было быть спокойным. Андрею Дементьевичу можно было верить, он семь раз примерял, прежде чем отрезал. И вот он внимательно выслушал доклады о всех вариантах строительства, сам подсчитал и проверил на месте, сколько у нас есть готовых досок, сколько бревен на Беломорском лесопильном заводе, и доложил мне, что аэродром лучше всего построить из досок, поставленных на ребро, что досок для этого хватит. Беломорский лесозавод может дать такое количество досок. И этот вариант строительства был принят Военным советом [Карельского фронта]. На строительство аэродрома вышли все гражданские работники Беломорска, в том числе ЦК компартии и заместители председателя Совнаркома и саперный батальон штаба фронта. Аэродром строился не больше десяти дней. По оригинальности деревянных конструкций этот аэродром был единственный в своем роде из всего огромного количества аэродромов, построенных за годы Великой Отечественной войны на всех фронтах. На него было израсходовано около сорока тысяч кубометров досок, больше десяти тонн гвоздей. И аэродром получился очень хороший, он хорошо служил нам всю войну. Достаточно сказать, что за три года противник только два раза пытался бомбить Беломорск, но истребители с беломорского аэродрома встретили самолеты врага на дальних подступах к городу и больше противник даже не пытался прорваться к Беломорску. За всю войну на Беломорск не упала ни одна бомба. А противник, конечно, знал, что в Беломорске расположена ставка фронта и Правительство Карело-Финской республики. Всех работников Карельского фронта, когда мы бывали в Москве, расспрашивали, что за аэродром мы построили? Верховный главнокомандующий [И.В. Сталин] как-то при разговорах по телефону спросил меня, что это за аэродром, о котором ему докладывали. Когда я рассказал, как построен аэродром, И.В Сталин спросил: «А не сгорит он у Вас?». Аэродром не сгорел и не провалился, его долгие годы эксплуатировали еще и после войны... С начала войны до конца навигации 1941 года водники перевезли полтора миллиона тонн грузов и десятки тыс. людей, чем значительно облегчили работу железнодорожников. Большое количество грузов из Петрозаводска было отправлено на восточное побережье Онежского озера на пароходах. В частности, туда, в Пудожский район, мы отправили все запасы продовольствия, которые имелись в Петрозаводске, Кондопоге, Пряже, Ведлозере, Спасской Губе. Это мука, крупа, консервы, сахар и промтовары, что очень пригодилось нам для питания женщин и детей, эвакуированных в пределы своей республики. До конца навигации 1941 г. мы нормально эксплуатировали весь Беломорско-Балтийский канал... Продвижение наших войск ускоряла высадка десантов моряков Онежской военной флотилии... 28 июня был высажен второй десант в районе Уйской губы. Отдельный батальон морской пехоты занял Деревянку, выбил противника и начал продвигаться к Петрозаводску. Третий десант для разведки был высажен 28 июня в черте Петрозаводска. Противник поспешно отступал по дороге на Шую. 29 июня в Петрозаводск вступили войска 32-й армии с севера и войска 7-й армии с юга... Я пробыл на Свири до 24 июня. 24 июня с согласия и полного одобрения командующего фронтом вылетел на самолете в 32-ю армию. Аэродром был в Беломорске. Прилетев в Беломорск, я должен был решить ряд вопросов в ЦК КП. За мое отсутствие вопросов накопилось много, надо было их решать. Много работников ждало приема и в ЦК, и в Военный совет фронта... Я решил на утро 28 июня поехать догонять этот полк по дороге Медвежьегорск, Кяппесельга, Уница, Лижма, Кондопога. Хотелось скорее попасть в Петрозаводск. Дорога была очень хорошая, мы поехали на автомашине. Утром 28 июня в деревне Кяппесельга увидели первых жителей, освобожденных от оккупации. В большинстве это были молодые девушки, переселенные сюда из Заонежья. Здесь они работали у финнов на лесозаготовках и на строительстве оборонительных сооружений. Девушки подарили нам большие букеты полевых цветов. Нас было пятеро: я, три моих адъютанта, С.С. Щукин, А.И. Зайцев и А.И. Филонов, и шофер Дима Макеев. Мы говорили с девушками, спросили как им жилось при оккупации. Затем расспросили подробно, когда прошла наша воинская часть через их деревню. Распростились и поехали дальше. Надо было спешить. Следующую остановку пришлось сделать в деревне Лижма. Там тоже были наши советские люди, освобожденные от оккупации. Собралось что-то около 20 человек, беседовали около часа. К вечеру 28 июня приехали в Кондопогу, 1070-й полк только что вступил в город... Несмотря на поздний вечер, мы все же собрали митинг жителей Кондопоги, проживавших тут при оккупантах. Это были колхозники Заонежского района, переселенные сюда в 1942 году. И больше всего вопросов было о том, как им попасть домой в Заонежье. До Петрозаводска оставалось 60 км... Вечером 28 июня после митинга я объявил командиру полка. Пильщикову, что я немного изменю план командующего 32-й армией. На Спасскую Губу пойдет не весь полк, а два батальона. Один батальон пойдет со мной на Петрозаводск. И, чтобы облегчить поход до деревни Суна, этот батальон перебросить на автомашинах. Пусть их довезут до реки, а там до Петрозаводска останется около 40 км. За ночь они пройдут 20-25 км и завтра к полудню мы будем в Петрозаводске. Батальон построили. Я рассказал им задачу. Командир полка сказал небольшую напутственную речь. Посадили в машины одну роту, довезли до Суны, высадили, рота переправилась через реку на подручных средствах и пошла по дороге на Петрозаводск. Впереди пошли несколько человек саперов с миноискателями. Затем на этих же машинах перебросили вторую роту, за ней - третью. Я простился с командиром полка и поехал со второй ротой. Свою легковую машину я оставил в деревне Суна. Написал записку командиру саперно-мостового батальона, который должен был к утру прибыть сюда строить мост, чтобы он срочно, как это только можно, переправил мою машину на другой берег. Переправились через Суну и пошли пешком, шли быстро, но несколько раз отдыхали. Мои адъютанты ничего не взяли перекусить, я сам тоже не догадался. С нами не было никаких повозок. Бойцы получили в Кондопоге сухой паек на трое суток. И на одном привале пришлось попросить сухарик у одного из бойцов. После этого многие потянулись, предлагая попробовать его сухарика. Мы сидели на траве, пили студеную воду из ключика, размачивали в ней сухари и ели. Эти сухари после 15-километрового перехода показались мне такими вкусными, что кажется ничего лучшего я не ел за всю войну. За несколько километров до деревни Шуя около 12 часов дня 29 июня нас догнала моя машина «Виллис», но в ней кроме шофера сидело еще три человека... Шофер оказался догадливее адъютантов, он знал, что у нас с собой нет никаких запасов продовольствия, и поэтому в деревне нашел картошку и натушил с мясными консервами большую кастрюлю (тоже где-то взял в пустом доме) в расчете досыта накормить очень голодных, по его мнению, четырех здоровых мужчин. Картошку мы съели, ее хватило на всех семерых. Срочно помчались к Шуе догонять головную роту. Корреспондентов я не хотел брать, но они взмолились не бросать их на дороге. Пришлось взять. В кузове «Виллиса» они разместились как-то все шесть человек. Я сидел рядом с шофером. Подъезжая к Шуе, услышали перестрелку. Оказывается, от Петрозаводска на Спасскую Губу через Шую отходили финские арьергарды. Рота вела перестрелку с ними. Мост через реку Шуя был, очевидно, только что взорван. И финны отходили по южному берегу, надеясь переправиться на дорогу где-нибудь выше. Перестрелка длилась недолго... Не терпелось! Хотелось скорее в Петрозаводск. Жители деревни Шуя тепло встречали нас, расцеловали, плакали от счастья. Нас угостили молоком и карельскими калитками. Жители деревни быстро соорудили паром из двух лодок и переправили мою машину через реку. Головная рота уже ускоренным шагом двигалась от Шуи на Петрозаводск... Мы помчались на машине с предельной скоростью. И около 2 часов дня [29 июня] были на окраине Петрозаводска. В городе было несколько очагов пожаров. Поехали в центр города. На площади Ленина встретили моряков-десантников, они шли от озера. Здание ЦК [компартии] стояло целым и невредимым. Двери были открыты. Я вошел в свой кабинет. В нем на полу были груды бумаги и мусора. Поехал на берег Онежского озера, там стояла военная флотилия... Поехали в лагеря, где содержались наши советские люди. В деревянных домах лыжной фабрики обнесенных колючей проволокой, жило около 2,5 тысячи человек. Комнаты были битком набиты. Мы долго беседовали с народом. Большинство людей было из Подпорожского района Ленинградской области. Среди них много детей, стариков и женщин. Самым злободневным вопросом всех освобожденных был вопрос, когда и как можно добраться до дому. Я заверил их, что это дело нескольких дней. Всех отправим организованно, как только дороги будут очищены от мин. А пока помогите немножко очистить город от мусора и грязи, обратился я к ним. И сразу же с метлой и лопатами вышли сотни людей. Подметали улицы, площади, собирали в кучи бумагу, мусор. К вечеру 29 июня в городе было чисто. Когда я вечером снова приехал в ЦК, в здании все блестело, мусор убран, полы вымыты, в моем кабинете на столе лежало несколько больших букетов полевых цветов. Первые посетители, которых я принял в ЦК вечером 29 июня, были девушки, комсомолки Бультякова Мария Васильевна, Семенова Александра Петровна и Антипова А. Это отважные патриотки, которые были посланы нами в 1942-43 гг. на подпольную работу, в исключительно тяжелых условиях выполняли они задания Родины... Начальнику тыла 32-й армии надо было срочно направить в Петрозаводск 50-60 автомашин с мукой, сахаром, консервами и печеным хлебом, чтобы кормить народ, освобожденный из лагерей. К утру эти машины прибыли. И 30 июня всем жителям города были выданы хлеб, сахар. Организовали варку пищи в котлах и походных кухнях и всех накормили горячим обедом. Днем 30 июня на площади Ленина состоялся митинг в честь освобождения Петрозаводска. На митинге собралось все население города от мала до велика. В строю прошел один стрелковый полк 368-й дивизии, батальон 1070-го полка, батальон морской пехоты и личный состав кораблей Онежской военной флотилии. За сутки в город наехало много корреспондентов разных газет, фотокорреспондентов и кинооператоров. Об этом митинге много писали, есть много фотоснимков, есть кадры в кинокартинах, поэтому я не буду подробно писать о нем. Скажу только, что на меня этот митинг произвел большое радостное впечатление и запомнился на всю жизнь. Многие из освобожденных плакали. И это были слезы радости, радости освобождения от жуткой неволи, радости одержанной победы... После митинга все войска пошли на запад от Петрозаводска преследовать отступающего противника. В городе остался лишь один батальон морской пехоты и тылы 368-й дивизии. К вечеру 30 июня в город приехал секретарь Петрозаводского горкома Н.А. Дильденкин с группой работников: И.В. Власов-зав. орготделом ЦК КП, секретарь ЦК по пропаганде И.С. Яковлев, несколько наркомов. 1 июля весь аппарат ЦК КП и Совета народных комиссаров был уже в Петрозаводске. Началась работа по восстановлению городского хозяйства. ...В июле-августе уже велись восстановительные работы Кировской ж.д. на участке от станции Масельгская до станции Лодейное Поле протяженностью 350 км. Затем на восстановлении железнодорожной линии Петрозаводск-Суоярви. Строились мосты на шоссейных дорогах, ремонтировались школы, и 1 сентября во всех освобожденных районах начался учебный год. За первые два месяца, июль-август, были проведены большие работы по восстановлению городского коммунального хозяйства г. Петрозаводска. В городе уже были свет, вода, работала баня. Отремонтированы жилые дома, не требующие большого ремонта. Отремонтированы и приведены в порядок служебные помещения ЦК компартии, Совнаркома, помещения наркоматов, горкома и горсовета. 11 освобожденных районных центров к 1 сентября уже действовали нормально. Сортавала, Лахденпохья, Ругозеро, Реболы были освобождены лишь в конце сентября в силу условий договора о перемири с Финляндией, подписанного 19 сентября. Финские войска оставили эти районы без боя и отошли за линию государственной границы. Кестеньга была оставлена немецкими войсками под напором [советских частей]. В конце сентября - начале октября и эти пять районных центров тоже стали жить нормально. Главный вопрос, которым мы все занимались с первых дней освобождения, - это вопрос о возвращении населения из эвакуации. И как только пошли поезда по всей Кировской ж.д., население возвращалось из эвакуации целыми эшелонами, и к середине октября 1944 г. большинство населения уже вернулось из восточных областей страны в Карелию... По нашей просьбе Совнарком СССР разрешил нам взять в Мурманске энергопоезд мощностью 6 т кВт из того оборудования, что поставляли нам наши союзники. Этот энергопоезд, прибывший из Англии в первой половине октября 1944 г., был установлен на берегу Онежского озера на территории судостроительного завода «Северная точка». И в течение двух лет снабжал город электроэнергией, пока не была полностью восстановлена высоковольтная линия передачи, дающая электроэнергию Петрозаводску от Кондопожской гидроэлектростанции. Уже в июле 1944 г. в городе был восстановлен водопровод и пущена канализация. Все население города помогало строителям. Передовые коллективы брали на себя обязательства отработать на восстановлении города по 100 часов в месяц каждому и работать ежедневно по 4 часа после основной работы. Были введены особые трудовые книжки восстановителя, в которых ежедневно отмечалось, где, на какой стройке и сколько часов отработано. Это всенародное участие в восстановительных работах значительно ускорило строительство новых домов, школ, больниц, восстановление полуразрушенных, давало строителям дополнительный кирпич от разборки разрушенных зданий. Кроме того, по нашей просьбе нам прислали три тысячи человек немцев-военнопленных. Правда, они работали очень плохо, едва ли делали 1/5 часть нормы наших строительных рабочих, но все же если даже 5 чел. немцев давали норму одного нашего рабочего, то 3 тысячи человек заменяли уже 600 человек наших... *Декабрь 1962 г. - июнь 1964 г. Датировано по времени написания воспоминаний. Источник: (2015) Эвакуированная Карелия: Жители республики об эвакуации в годы Великой Отечественной войны. 1941-1945 - Стр.213-223