Из воспоминаний Веры Гаврилиной (Бугай) о нахождении в концлагере №6 г. Петрозаводска. Изобретали все новые наказания.

Гражданские

Страна: СССР, КарелияПериод: Великая Отечественная война (1941-1944) Есть в Заонежье остров, который называется Олений. На острове был поселок, где рабочие добывали известь. После оккупации Заонежья мы вскоре оказались в 6-м петрозаводском лагере. Наш барак был крайним. За колючей проволокой начиналось болото. Нас мучил голод. И вот однажды я на пригорке увидела крупные листья щавеля. Было мне 10 лет. Небольшого ростика, худенькая, я без труда пролезла под колючей проволокой. Нарвала целую шапочку щавеля. Но вдруг услышала крик патруля. Побежала и увидела, что возле моих ног пули поднимали комочки земли. Я остановилась, и выстрелы прекратились. Снова побежала. Снова выстрелы. Опять остановилась. Думала в эти минуты о матери. Она и без того ночами плачет о моей 16-летней сестре, угнанной в трудовой лагерь, от которой давным-давно нет никакой весточки. А теперь, если меня часовой пристрелит, будет убиваться и обо мне. Я застыла на месте. Ко мне подошел патрульный и отвел к бараку. Тамон приказал всем выйти из помещения. Собрал всех у крыльца и устроил мне «показательный суд». Поставил меня на крыльце рядом с собой. Бросил себе под ноги мою шапочку со щавелем и стал неистово топтать сапогами. Потом снял со своего мундира ремень и стал им хлестать по перилу крыльца. И при этом произносил угрожающие слова. Что-то его все же удержало от того, чтобы избить меня ремнем. Видимо, мой вид настоящего дистрофика был настолько жалок, что он на это не решился. А может, вспомнил своих детей. Был он уже немолодым. Хотя нужно сказать, что в лагере за малейшее нарушение режима не было никаких скидок и детям. Поблизости от нашего барака находился сарай, в котором всегда хранились березовые прутья. Резиновых плеток им было мало, так лагерные палачи изобретали все новые наказания. От порки березовыми прутьями возникала неимоверная боль. А когда почки березы попадали в тело, они вызывали нарывы. Не смогли смирить свою жестокость наши истязатели и перед своим бегством в Финляндию, словно мы, ни в чем неповинные дети и беспомощные старики, были причиной их поражения. Вспоминается такой случай. Перед высадкой нашего десанта Онежской флотилии охрана лагеря была снята. Хотя какие-то отряды вооруженных частей (скорее всего саперные, чтобы взорвать мосты и обеспечить своим войскам отступление) еще в городе оставались. И дети первыми побежали за пределы колючей проволоки. И тут раздалась автоматная очередь. Упал мальчик Вова. Он был старше меня на несколько лет. К сожалению, забыла его фамилию. Он был тяжело ранен и через два-три дня умер. Иногда меня молодые люди спрашивают, в какие игры вы там играли? И я неизменно отвечаю, что в лагере у нас не было детства. Мы были маленькими старичками и старушками, и у нас была единственная «игра» - прятки от охранников и надзирателей. Жили надеждой на освобождение. Эту надежду в нас поддерживали и наши храбрые летчики, которые, невзирая на обстрелы, сбрасывали на наши лагеря листовки с рассказами, что происходит на фронтах, и умели уходить от вражеских снарядов. Некоторые из этих листовок люди прятали и хранили до самого дня освобождения. И он наступил для нас 28 июня 1944 года. А о том, как складывались судьбы моих родных и знакомых, нужно писать особое повествование. Сейчас я живу в Харькове на Украине. Очень тоскую по Заонежью, по Карелии. Источник: (2023) Мы ещё живы - Стр.56-57 (2005) Пленённое детство - Стр.39-41