Из воспоминаний Валентины Гришиной (Титовой), г. Лахденпохья. Красивая была плетка …

Гражданские

Страна: СССР, КарелияПериод: Великая Отечественная война (1941-1944) Была в Заонежье замечательная деревня Барковицы, но война смела ее начисто. Вот оттуда я родом. По рассказам матери знаю, как проходила у нас коллективизация. У нашей семьи в колхоз отобрали четырех коров и две лошади. Не успела семья оправиться при колхозной жизни, как в конце 1941 года в деревню заявились финские солдаты. Отобрали последнюю корову. Нашли-таки зерно, припрятанное под полом. А мать нашу, словно это добро было ворованным, солдат из полевой полиции огрел несколько раз плеткой. Красивая такая была плетка... Вот ведь осталась же в памяти! Отец был на войне. А уходя из дома, сказал матери: «Береги детей!». Было нас четверо. Мне, старшей — девять лет, а младшему Шурику не исполнилось и года. И невзирая на это маму угнали в трудовой лагерь. Вначале это было дорожное строительство, а потом, по слухам, увезли не то в Финляндию, не то в Германию. Так с тех пор мы о ней ничего и не слышали. У меня на руках осталось трое детей. После того как нашу деревню сожгли, мы убежали в пустовавшую деревню Уница. Жители ее были перед приходом финнов эвакуированы. Мне там какой-то бородатый дед посоветовал идти к финским солдатам и просить еду, а то мы все помрем с голоду. По-разному относились они к таким, как мы. Помню, как один паренек попросил у солдата хлеба, а получил ногой под зад. А я стояла за деревьями и плакала. У меня были Коля, Галя и Шурик и ждали, что я их чем- нибудь накормлю. Несмело подошла к солдату. Дрожащим голосом по-фински попросила кусочек хлеба. Посмотрел на меня финн, дал большую галету и немного каши. И так же по-фински я его поблагодарила. Так и ходили все мы просить — и дети, и старики. Потом всех осиротевших детей поместили в дом приюта. Он находился в селе Космозеро. В комнатах было темно и душно. Спали на двухэтажных наскоро сделанных «кроватях». В той же комнате за грубо сколоченным столом и ели. Имена и фамилии нас заставляли забыть. Дали клички. Моя была Черная, подруги — Белая. Разговаривать по-русски не разрешали. Перед едой произносили слова молитвы: «Синахювя, руоками аминь» («Спасибо тебе, Бог, что дал нам пищу»). Водили к батюшке, который учил, как правильно следует молиться. Чаще всего нам варили суп из крапивы, которую мы сами и рвали. Хлеба давали совсем мало. Этот приют и жизнь в нем мне никогда не забыть. Галя, а вскоре за ней и Шурик умерли от недоедания и простуд. Это было уже в 1943 году. Одна из девочек от всего этого кошмара тронулась умом. Я тяжело болела малярией. За малейшую провинность нас наказывали. Один мальчик взял из туалета бумагу, и за это его наказали плеткой. Он потом убежал в лес и не вернулся... Другой от приступа голода забрался на кухню. Его поймали и с крыши сарая подвесили за ноги. А потом голым задом посадили в снег. Финн командовал: «Пой «Катюшу»!». А мы все стояли рядом и вынуждены были смотреть. В 1944 году нас самолетом хотели вывезти в Финляндию. Но самолетом улетали только Майри тати и Хильпи тати. Это были большие военные чины. И для нас, слава Богу, самолетов не хватило. При отступлении финнов было много стрельбы. Мы остались в доме без еды и питья. Ждем, что-то будет с нами? Но вскоре появились партизаны и сорвали с нас финские крестики. Приказали не разбегаться. А вскоре отправили в Сенную Губу, где был только что организован детский дом. Там я жила до 1946 года. После детского дома устроилась в Петрозаводске на слюдяную фабрику. Здесь же работали и некоторые мои подруги по детскому дому, в том числе и та самая Шура Белая. Сейчас она Феклистова, а в детдоме была Бесовой. Живу сейчас на хуторе в пригороде г. Лахденпохья. У меня четверо взрослых детей, и все, как говорится, вышли в люди. Приезжают ко мне, помогают вести хозяйство. У меня есть корова и некоторая другая живность, огород. Полвека прошло с тех печально-памятных событий, а ничего забыть не могу. Источник: (2023) Мы ещё живы - Стр.62-63 (2005) Пленённое детство - Стр.81-82