Из воспоминаний Николая Костина. Не знал, что главное горе будет ещё впереди.

Гражданские

Страна: СССР Очень тяжело вспоминать прошлое, но и забыть его нельзя. В нем видишь и потерянное детство, и в разное время потерю родных людей. А вспоминая их, мысленно возвращаешься в детство. Перебираешь страницы воспоминаний. Слышишь голоса дорогих людей, их наставления и ласки, видишь выражения их глаз и улыбок. Эти воспоминания и переживания здоровья не добавляют. Но заставляют жить и поступать так, чтобы родным людям и окружающим, было хоть чуточку легче. Начало войны отразилось на всех — на взрослых и детях. Их лица вдруг стали суровее и озабоченнее. Меньше стало улыбок и почти совсем исчез смех. Эту беду мы почувствовали еще больше, когда к нам в Кижи пришли вражеские солдаты. А потом всех жителей — от мала до велика погрузили на машины и повезли в Петрозаводск по льду Онежского озера. Одежда была лишь та, что на себе да еще на коленях лежали узлы с пропитанием на первые дни. Морозы уже стояли такие, что в наших деревенских домах трещали стены. Это «путешествие» для всех нас не прошло бесследно. Что касается меня, то я потом всю войну от этой простуды испытывал мучительную зубную боль. Почти все зубы вскоре были удалены. Мучил и фурункулез. Сама одежда причиняла страшную боль. Даже и сегодня воспоминания об этом вызывают болезненные судороги. Когда нас привезли в Петрозаводск, я в первый же день потерялся в водовороте людского муравейника. Ходил и искал маму. Толпа обезумевших людей принесла меня к воротам лагеря. Одна из женщин, видя какое неутешное горе я испытываю спросила меня: «Как выглядит твоя мама?» Я ответил, что она одета в черную юбку и на ней темный платок. И тут я вдруг увидел маму. От радости я заплакал еще громче. Она увидела меня и тоже заплакала. Тоже от радости, потому что считала меня потерявшимся. Но в те минуты я еще не знал, что меня и всю нашу семью впереди ждет главное горе. Запомнился такой эпизод лагерной жизни. Старшего брата Виктора, которому исполнилось 14 лет, зачислили в похоронную команду. Он копал траншеи на кладбище Пески. Он убежал с места работы и был пойман, кажется, на границе с Пудожским районом. На глазах всей нашей семьи (в лагере нас было четыре брата и сестра да отец с матерью) так избили резиновой плеткой, что мать не вытерпела и бросилась его защищать. Это происходило в нашей комнате. С финнами был староста барака некий Локкин из-под Вознесенья. И тогда финский офицер так стегнул маму по плечу, что она той рукой долго ничего не могла делать. А после один из финнов с силой ударил Виктора в предплечье. Он отлетел к стене и наскочил на гвоздь. Потерял сознание. Защитить нас было некому. Отец сразу же был направлен в Кутижемский лагерь на лесоповал. Оттуда его привезли помирать. Через неделю после приезда он и скончался. Было это 2 августа 1942 года. А незадолго до этого ему исполнилось 37 лет. Когда умирал, изо рта шли кровяные пузыри. Не хватало воздуха и он говорил матери: «Дуня, открой окно — нечем дышать». В тридцатые годы он находился в УСЛАГЕ на строительстве Беломорканала. В 1933 году при выполнении там тяжелых работ получил серьезную травму и был отпущен домой. Его правая рука действовала настолько плохо, что он даже расписывался левой. А поэтому не был призван и на фронт. С началом коллективизации и до начала войны был бессменным бригадиром колхоза, который носил название «Память Куйбышева», а соседний, размещавшийся тоже на острове Кижи, назывался «Северная искра». Надо сказать, что жили мы неплохо, сытно до самой войны. Старшие сестры Антонина и Маруся работали в Петрозаводске на лыжной фабрике. Всем нам меньшим они подарили по лыжам. Вот было у нас радости! Вспоминая лагерную жизнь, хочу привести такой эпизод. Наш Виктор очень хорошо играл в карты. Финские солдаты-интенданты об этом узнали и нередко приглашали его в компанию. Так вот он почти всегда их обыгрывал, а значит с игрального стола ему что-то перепадало из продуктов. Это помогало нашей семье как-то выживать. Он и после того неудачного побега еще несколько раз пытался убежать к своим. Его вновь ловили, избивали и держали в «холодной». Наши войска освободили его от верной смерти. После третьего, кажется, побега он содержался в тюрьме и ожидал приговора. От всего увиденного и пережитого наш младший брат Саша перестал говорить. Заболел и вскоре после смерти отца тоже скончался. Из нашей ближайшей родни только меньшая половина сумела выжить. Все они похоронены в Песках в Петрозаводске. На том месте ныне воздвигнут Мемориал памяти узников концлагерей. После освобождения Петрозаводска в июле 1944 года нас первой же баржой привезли обратно домой в Кижи. Так мы вновь оказались в своей родной деревне Ямка. Начались новые трудности и новые испытания. Но после всего пережитого они нам уже не казались особенно суровыми. Источник: (1991) Судьба: Воспоминания - Стр.14-16