Из воспоминаний Лидии Литвяковой, пос. Надвоицы. Из лагеря — на лесоповал.

Гражданские

Страна: СССР, Карелия С наступлением первых морозов жителям деревни Пидьма на Свири был дан приказ финского командования собираться в дорогу. На всех дали одну лошадь. Много ли увезешь и много ли унесешь на себе? И нас отправили в неизвестность. Вскоре мы оказались в 5-м петрозаводском лагере. А перед нашим выселением из дома было немало пережито тревожных дней. Один из эпизодов той поры навсегда врезался в мою память. Как-то раз я пошла за водой на речку. Смотрю, наш красноармеец поднимается от ручья к мельнице. Наверно, не знал, что в деревне появились финские солдаты. Было начало октября. Финский солдат заметил нашего и выхватил из кобуры пистолет. Прицелился и выстрелил. И наш воин, как подкошенный, покатился по горке к ручью. Этот эпизод был первым потрясением среди множества остальных, которые мне довелось увидеть и пережить за все военные годы. Мой отец был призван в армию еще до начала войны. Жили мы втроем: мама, старшая сестра и я. Когда началась война, мне было 8 лет. О нашей лагерной жизни можно и не рассказывать, видимо, ничего нового к тому, что уже есть в воспоминаниях других бывших узников, я не добавлю. А вот кое-какие подробности о лесном лагере, его порядках стоит вспомнить. В августе 1942 года нас «освободили» из 5-го лагеря и направили на лесоповал. Это был еще тот лагерь, хотя и без колючей проволоки. Та же подневольная жизнь с голодными днями и унижениями со стороны охранников и надзирателей продолжалась. Привезли на станцию Илемсельга и погнали голодных пешком в деревню Чеболакша Кондопожского района за 10 километров. Из местных жителей в ней оставалось всего две семьи. Остальные дома пустовали, и нас с другими такими же узниками разместили по избам. Мама с сестрой, которая уже была совершеннолетней, с утра до позднего вечера работали в лесу. Было ли нам легче, чем в лагере? Как говорит пословица, хрен редьки не слаще. Вся «выгода» была лишь в том, что в этой деревне мы видели и ощущали хоть какой-то краешек свободы. Но сама работа была еще труднее. В Петрозаводске маму выводили за пределы лагеря на расчистку улиц и уборку домов. А лес — это совсем другое дело. Норма большая, и выполнять заставляли в любую погоду. Часто они приходили все насквозь промокшие и валились от усталости с ног. А питание было настолько скудным и некачественным, что оно не восполняло затраченную энергию. В сущности, и питания-то никакого не было. В лагере хоть давали баланду. А в этой деревне приходилось жить на подножном корму. По подвалам домов собирали гнилую картошку, толкли сушеную солому и клевер и из этой муки пекли лепешки. Я ходила по финским постам и пела им «Катюшу». Она солдатам очень нравилась. Иногда меня они подкармливали и давали с собой галеты. Вот так мы и выживали. Прошел год. Весной 1943-го, когда финны заставили людей сеять овес и пшеницу, у отдельных семей появились свои участки земли. Помню, как что-то и мы сажали и сеяли. Малость зерна осталось для приготовления супа. А вскоре пошли разговоры, что финны уйдут. Но это случилось уже только в июне 1944 года. За годы оккупации нашего края они немало увезли в Финляндию нашего леса, а в нем поубивали множество лосей и пушного зверя. В наших лесах тогда было много дичи и различных животных. Всем этим богатством они распоряжались, как хозяева. С тех пор прошло 60 лет. А все это и многое другое, что даже трудно высказать, хранится в памяти. Источник: (2005) Пленённое детство - Стр.59-60