Из воспоминаний комиссара партизанского отряда им. Чапаева М.В. Шавкуна о боевой деятельности отряда.

Участники

Страна: СССРПериод: Великая Отечественная война (1941-1944) Июль-сентябрь 1941 г. ...12 июля я был Вами срочно вызван в Петрозаводск, где состоялось экстренное совещание, на котором присутствовал К. Е. Ворошилов. Получив задание и вернувшись обратно в Беломорск, по тревоге все отобранные товарищи в Беломорске и Лехте (Тунгудский район) были собраны, и в ночь на 14 июля с отрядом в количестве 120 человек со ст. Кочкома мы выехали на ребольское направление. В районе Андроновой Горы на рубеже р. Чирко-Кемь, куда мы прибыли вместе с батальоном регулярных войск, который прибыл из Медвежьегорска, организовали оборону. Враг, при подходе к р. Чирко-Кемь, встретив яростное сопротивление, чего не ожидал, растерялся, развернул фланги. В течение десяти дней шли яростные атаки. Наши силы с каждым днем росли, формировалась стрелковая дивизия, прибыл ее командир т. Козлов со штабом. Выходили из окружения бойцы, прибыл отряд студентов из Института физкультуры им. Лесгафта. В августе в первой половине казалось, что враг на этом рубеже приутих. Было решено, и с 15 августа мы из Андроновой Горы ушли в тылы врага. Наш отряд им. Чапаева должен был действовать в районе Кимасозера и контролировать дорогу, идущую к Андроновой Горе, а лесгафтовцы — район Ребол и дорогу, идущую от Ребол. В конце августа командир отделения разведки т. Томилов Иван Михайлович, коммунист, рабочий беломорских лесозаводов, установил, что в Кимасозеро идет большая концентрация войск. Нами было принято решение при их передвижении по направлению к Ругозеру на половине пути организовать засаду. Подобрав удобное место, подойдя к тракту в составе всего отряда, тщательно замаскировавшись на протяжении километра, когда вражеские колонны (в пешем строю) с повозками, минометами и пушками (без боковых дозоров) заняли эту часть тракта, из кустов и кюветов обрушился шквал пулеметного, ружейного огня, полетели гранаты, бутылки с горючим. Это было поистине невиданным для меня зрелищем. Крики, рев, ржание лошадей, беспорядочная стрельба. Все это продолжалось какую-то минуту. По ранее разработанному плану бойцы отряда через полчаса все уже были на сборном пункте и организованно отступили километров на 20 ближе к Кимасозеру. В этой схватке мы не понесли никаких потерь, а врагу был нанесен серьезный урон. Оставшиеся в живых и не попавшие в засаду вернулись обратно в Кимасозеро, и по дороге в течение десяти дней не было никакого движения. В начале сентября после тщательной подготовки, с соблюдением всех правил передвижения, подкрепление из Кимасозера переправилось под Андронову Гору, где вновь возобновились яростные бои, и наши войска отошли и заняли линию обороны в 10 км восточнее Ругозера, где и держались до конца войны. А мы продолжали действовать в тылах. В начале сентября разгромили гарнизон в Кимасозере, убили свыше пятидесяти вражеских солдат, взяли трофеи, оружие, взрывали мосты, уничтожали связь, вступали в схватки с карательными отрядами врага, которые группами 20-30 человек с собаками-ищейками рыскали по деревням и лесам. А мы применяли тактику «налететь внезапно и исчезнуть, как метеор». Нам особенно трудно приходилось, так как с территории Ребольского, Ругозерского районов все население было эвакуировано, базы наши остались на территории Тунгудского и Беломорского районов. По несколько суток все оставались голодными, но это ничуть не влияло на настроение. Никто из нас не верил, что Беломорск будет оккупирован. Требовалась тщательная маскировка. В сентябре с 10 по 20 перейдя линию фронта, мы находились на отдыхе при штабе дивизии. Вместе с т. Козловым разработали план наших операций. Было решено нанести «визит» в штаб армии врага, который находился в районе Тикшозера. Уйдя в тыл, в первых числах октября подошли к Тикшозеру километров за пять. Разработали план налета, пути подхода, пути отхода, объекты нападения. К вечеру стали занимать исходную позицию с тем, чтобы на рассвете подходить цепочкой. Отряд вел по всем правилам командир т. Сретенский. Я был в конце цепочки. Последовала команда «ложись». Отряд залег. Последовала вторая команда «командиры взводов, комиссар к командиру». Когда все собрались, т. Сретенский начал ставить задачу, у него под ногами взорвалась мина, я был от него в одном метре, меня тоже всего качнуло, помню, как с землей летел в воздух, помню, как упал на землю, началась стрельба автоматная, минометная, помню, как подбежали товарищи, и я потерял сознание. Что было дальше, я уже знаю по рассказам товарищей. Я получил пять осколочных (из них три тяжелых) и два пулевых ранения. Оказывается, подступы к штабу уже за 5 км были минированы, и на наиболее опасных участках стояли сторожевые (охранные) подразделения, и подходы были пристреляны минометным огнем. После взрыва началась стрельба. Часть бойцов нашего отряда отстреливалась, а часть — эвакуировала раненых. Было убито наших десять человек, в том числе командир отряда т. Сретенский, зам. командира отряда по разведке Николай Федоров, ...командир второго взвода Николай Кузьмин (зав. военным отделом Тунгудского райкома партии) и семь рядовых бойцов. Ранено было 12 человек, тяжело — я и командир отделения разведки Иван Томилов. Командование отрядом принял на себя командир первого взвода Алексей Подругин, председатель комитета Осоавиахима Беломорского района. Это был подготовленный товарищ в военном отношении, смелый и храбрый, он до конца войны был в партизанах в отряде «Красный онежец», так как с января 1942 г. наш отряд им. Чапаева был влит в отряд «Красный онежец». Он сумел из этой сложной обстановки эвакуировать всех раненых, отвести отряд, даже захоронить убитых. Отход продолжался шесть дней. По лесам и болотам шли голодные, преследуемые врагом. На третьи сутки отхода на помощь отряду т. Козлов прислал батальон бойцов, которые помогли выбраться в Лехту (центр Тунгудского района), главная база всех партизан Карелии. Мой труп и труп Томилова шесть дней несли на носилках. Я помню, как уже оказался в с. Лехта. К нашему приходу там уже были врачи во главе с замечательным хирургом, начальником армейского госпиталя т. Эпштейном. Нам оказали первую помощь, до железной дороги довезли на автомашинах, а затем на дрезине в Беломорск. Говорят, у меня не было признаков для жизни, однако остался жив. Остальное, Геннадий Николаевич, Вы знаете. Вы были у меня в госпитале и знаете, как уважали меня беломорцы, где знал меня и стар и мал и, видимо, поэтому я только и выжил... В отряде у нас было 120 человек, три взвода и два отделения... Это все отважные партизаны, о каждом, кого я упомянул, можно бы написать целую книгу... Но обстоятельства сложились так, что ...о «чапаевцах» забыли. Хотя, по-моему, задание мы выполнили с честью, внесли свой посильный вклад, что Беломорск не был оккупирован, а три года был столицей Карелии... С искренним к Вам уважением, Михаил Шавкун Источник: НА РК. Ф. P-3435. On. 2. Д. 316. Л. 2-11. Подлинник. (2020) Партизаны Карельского Фронта. Сборник документов и материалов - Стр.95-97