Из воспоминаний Екатерины Гончаровой (Латаковой), г. Петрозаводск. Паспорт бордового цвета.

Гражданские

Страна: СССР, КарелияПериод: Великая Отечественная война (1941-1944) В одной из бригад нашего трудового лагеря переводчиком был некий Филиппов. У него одна семья жила в Кяппесельге, а другая — в Финляндии. Как он там оказался, нам было неведомо, но он был душевный человек и нам сочувствовал. Порой недоедал сам, а нам приносил украдкой то кусочек галеты, то сыра. Но вот однажды из его бригады ночью пропало шесть девушек. В лагере был страшный переполох. Многих из нас допрашивали, угрожали. Как потом выяснилось, Филиппов, оценив обстановку и изучив местность (у многих финнов были подробные карты районов Карелии), увел девушек через линию фронта, до которого от лагеря было всего шесть километров. Над лагерем часто пролетали советские самолеты. Нас они не бомбили, а несли свой смертоносный груз в ближайший поселок, где размещалась финская воинская часть. Когда мы шли на работу, солдаты-охранники подгоняли нас, а иногда и толкали прикладами в спину. Основными орудиями труда на строительстве дорог были топор, пила, лопата, лом и носилки. Работали группами по 4-6 человек. За день одному человеку нужно было вырубить шесть погонных метров леса на трассе дороги. Одежды не выдавали. Иногда привозили сапоги и ботинки, снятые с убитых красноармейцев. Однажды «повезло» и мне: выдали сапоги 46 размера. На ноги пришлось наворачивать всякие тряпки, чтобы сапоги не соскочили с ног в грязи или в болоте. Наш лагерь значился под номером 1. А лагерь №2 находился в районе станции Кяппесельга. Условия жизни и работы там были еще тяжелее. В том лагере находился мой двоюродный брат Александр Мошин. В августе 1942 года наш лагерь перевели в деревню Малая Медвежка. В лагерь влили и семейных. Это были женщины с детьми от 10 до 13 лет. Среди них были семьи Кочановых, Овчинниковых, Забавимых и другие. Характер работы не изменился. Бревна, землю и камни носили в отвалы на плечах или на носилках. По-прежнему было голодно, и в пищу шло все, что могло хоть как-то притупить чувство голода: так, из голов селедок, которые удавалось найти, варили суп, собирали грибы и ягоды, так как в этом лагере забора не было, уже не хватало колючей проволоки. Украдкой ходили на станцию Кяппесельга и покупали у солдат галеты, если заводились хоть какие-то марки. В Малой Медвежке работала баня. Была открыта церковь. В марте 1943 года лагерь был переведен в деревню Мелой-Губа, на берегу Уницкой губы Онего. Расселили в трех деревнях: в Кокорино, в Бардово и в Мелой-Губе. В Мелой-Губе молодежь работала на лесозаготовках. В связи с большим скоплением людей в этих деревнях был установлен строгий режим, ограничивающий общение. Я, к примеру, не знала, что одновременно со мной в Мелой- Губе работал мой двоюродный брат Александр Мошин, о котором я уже упоминала. Осенью финские власти (это был 1942 год) выдали лагерникам паспорта. Этот документ представлял собой две тонкие корочки, внутри которых были вписаны фамилия, имя и отчество владельца, а также рост, цвет волос, глаз и внесены отпечатки трех пальцев. Русским паспорта выдавали бордового цвета, карелам и вепсам — голубого. Источник: (2023) Мы ещё живы - Стр.60-61 (2005) Пленённое детство - Стр.72-73