Из воспоминаний Анны Игнатьевны Баранцевой, жительницы п. Пряжа.

Гражданские

Страна: СССР, Карелия Баранцева Анна Игнатьевна, карелка, родилась в 1895 г. в д. Пелдожа Пряжинского района Олонецкой губернии. С юных лет до 1933 г. жила в родной деревне, занималась домашним хозяйством и воспитывала детей. С организацией колхоза им. Ярвисало работала в колхозе, накануне Великой Отечественной войны переехала с семьей в Пряжу. Как бомбили Пряжу Помнишь ли, как бомбили Пряжу, когда война началась? Конечно, помню. Прилетят самолеты, ну, один, два - черные-даже страшно смотреть. Однажды я пошла нетель искать. Там был штаб, к штабу иду, не осталась ли там моя корова. Подошла - вижу там нетель наша вместе с другими коровами кормится. Как посмотрела - Боже ты мой, бомбит... не бомбит еще, летит из-за Лиетегоры большой черный самолет. Я - «Ой, ой, ой, нужно бы посмотреть, как хоть бомбит». Там был сарайчик, я туда спряталась. Самолет стороной так пролетел, раз бомба, вторая, третья, дым поднялся, ничего не видно. Я уже нетель не ищу, бегу смотреть, где хоть дети находятся, ведь они остались спать. Как только пришла домой, самолеты снова вернулись от конца озера сюда. Забежала во двор банка, прыгнула в окоп — там дети почти голые стоят. Валя, Шура и Лиза со сна как вскочили, одежонку на себя набросили, а муж был в укрытии дома... штанов на ногах нет. Все окна выбило у людей, в ресторане столы раскидало, тут раненых ведут, смотришь, ой, здесь теперь и нас убьет. Все лето только и ждем: прилетят самолеты, и мы в лес убежим. Нельзя в доме быть под крышей, иначе убьет, разбомбит нас всех. В лес или на болотце убежим. Так жила до отправления, пока в сентябре или августе нас не эвакуировали. До тех пор все время только и бомбили, так часто бомбили. Однажды мы решили посмотреть (тогда еще первый раз бомбили нашу деревню), какие образовались взрывами бомб воронки. В жизни ведь не видела их. Пришли мы туда с детьми, другие бабы тоже пошли. Посмотрели да подобрали осколков. Война думаем (скоро кончится, так хоть покажем, какие бомбы самолет бросал, жалкие осколки были. Осколки бомбы были словно лучина (лучижа?). Только успели мы уйти с полей, пришли в конец деревни, у7же воздушную тревогу кричат: снова прилетели самолеты, бомбит. Куда укрыться? Кто куда в хлев забежали, затиснулись кто под бочки, кто куда - не рады ни детям и ничему. Потом утихло, самолеты прогнали, мы попали домой — больше трех суток я никуда не выходила, даже в магазин не ходила. Мы поехали в эвакуацию Когда эта война началась, мы жили в Пряже. Мужик мой работал в райисполкоме, а я тут за коровой ухаживала, сено косила за детьми ухаживала дома. Дети уехали, старшая дочь взяла их в город, мы остались вдвоем. Ждем - может уладится, не кончится ли война. Да что кончится - уже летом, в конце июня, июля или в августе, команда: «Собирайтесь! Всем собираться в эвакуацию. Берите с собой кто что может. Два часа сроку». Ну, мои дети в городе, а мужик только водку пьет. Уже разбомбили всю Пряжу, ресторан и дома, нельзя близко подойти, так бомбят. У нас еще корова не сдана, нужно государству сдать. Сено заготовили, но все это осталось там. Все окна в нашей избе разбило, чуть старика не убило, он от злости только водку пьет. «Уедем быстрее, поедем хоть к детям, ведь дети...» - «Нет, не поедем еще, побудем еще немножко дома». Я говорю: «Хочешь-оставайся здесь, а я уеду к детям, весь народ уже уезжает». Оделась, три сорочки, два платья надела на себя. Думаю, что ненадолго... нас отправляли только на две недели. Скоро, говорили, обратно вернетесь. Пошли, на машину не можем попасть, так много везли народу, все из дальних деревень. Едва попали на машину. А вдали пожары видны. Дома горят, так пламя видно очень хорошо, страшно смотреть - давай и мы уйдем. Приходим, попали на машину, отвезли нас в город на пристань. Ну, я увидела там детей своих, дочери и сыновья все вместе собрались. Потом нас погрузили на баржу, в баржу туда посадили, поплыли по Онего. Кто плачет на пристани, кто с коровами хлопочет, кто что. Мы корову сдали еще в Пряже, так хоть от этой заботы избавились. По дорогам эвакуации После того как выехали в эвакуацию, куда ехали и как? Когда началась война, дети мои уехали раньше меня из Пряжи. Дети плачут: «Ой, бомбит очень сильно! Ой, мама, я уеду, ой, мама, я уеду». Валя, Шура и все остальные уехали. Аня приезжала в Пряжу, чтобы забрать их. Я осталась вдвоем со стариком. Народ на оборонные работы посылали да все. У меня корова, сено заготовляем, ходим косить. Когда пулемет... самолет там белогвардейский или не знаю чей, ну, немецкий, наверно, прилетит, то так стреляют, что в лес сто раз в день бегаешь. «Ой, Павши, давай уедем мы куда-нибудь».- «Не поедем пока. Потерпи еще - еще побудем немножко». Он в райкоме работает, так куда поедешь. А бабы говорят: «Ой, ой, ой, еще ли нас увезут или нет...» Соседка рядом говорит: «Если красноармейцы ощетинятся, то Пряжу не возьмут финны, ничего не сделают». Мне тяжело на душе, я и говорю мужу: «Ой, Павши, весь народ шьет себе сапоги да все, так сошьем и мы сапоги».— «Не нужны сапоги, никуда не поедем, не выгонят нас». Лиза уже уехала. В Прякке был штаб или вышка какая-то красноармейская. Они отступают, все пограничные деревни эвакуируются, а у меня детей нет дома. А он все твердит: «Ничего... давай, мужики... пойдем сети запустим». Рыбу ловит, - а уже Пряжу бомбит, окна все разбило. Однажды приходят к нам и говорят: «Эвакуироваться надо, два часа для сборов, чтобы уехать!» А у нас детей нет дома. Два-три дня не можем на машину попасть. Наконец, попали. Я переживаю: дети в городе от семьи отдельно. Приехали мы с город. Корову куда дели? Корову не взяли с собой, сдали ее и документов не могли взять. Куда? На мясокомбинат, государству. И документов и ничего не взял, ну, ладно... Интервью записал А. П. Баранцев, Институт языка, литературы и истории Карельского филиала АН СССР, 1978 г. Источник: (2020) Пряжинский район в годы Великой Отечественной войны. 1941-1945 - Стр.24-27 Эвакуированная Карелия. Жители республики об эвакуации в годы Веткой Отечественной войны. 1941-1945. Воспоминания / Сост. В. Г. Макуров. Петрозаводск, 2015. С. 19-21.