Из воспоминаний Александры Гурской (Малышевой), нос. Ондозеро Муезерского района. По тонкому льду…

Гражданские

Страна: СССР, КарелияПериод: Великая Отечественная война (1941-1944) В петрозаводский лагерь нас везли из деревни Любосельга с Климецкого острова по тонкому льду. Он под машиной трещал, и было очень страшно: вот-вот провалимся. Приехали в Петрозаводск. Колючая проволока. Ослепительный свет прожекторов. Плач детей и женщин. Вдоль забора бегают большие злые собаки, готовые любого из нас растерзать. Перед тем как ввести нас в зону, все узлы охранники протыкали штыками. Этот ужас и страх меня преследовали всю жизнь. В бараке, в вони и тесноте, спали на голых нарах. Многих вскоре направили на лесозаготовки в Кутижму. Этот лагерь считался лагерем смерти. Если из него кто и возвращался живым, он уже на всю оставшуюся жизнь становился калекой-инвалидом. И у нас в лагере люди от голода и холода умирали каждый день. Эта участь постигла и нашего деда. Голод гнал нас под колючую проволоку, чтоб там, в городе, раздобыть что-нибудь поесть. Однажды пошла с ребятами и я. Они были постарше и половчее, а я запуталась, порвала о колючки свою шубку и поранила руки. Кое-как освободилась и побежала вдоль колючей проволоки. Кончилось дело тем, что охранник поймал меня и отвел к воротам, где уже было много народу. Взрослые просили охранников отпустить беглецов. И при смене патрулей нас отпустили. Нам еще повезло. Чаще всего в таких случаях наказывали резиновыми палками или плетками. А дома я еще получила от отца взбучку. Однажды старший брат баловался с рогаткой и нечаянно в окне у старосты разбил стекло. За это его наказали 25 розгами. Несколько дней он не мог ни ходить, ни лежать. И потянулись дни нашего плена. Ровно тысяча длинных-длинных дней, один похожий на другой, и все они сливались в одну серую угрюмо-печальную полосу, в которой трудно припомнить хоть один ясный просвет. Жили мы надеждой на освобождение. И только вера в него придавала нам силы и терпение. И вот наступила она, долгожданная свобода. Финны стали отступать. В этот день вокруг лагеря происходило что-то кошмарное. Стояла пальба, грохот, звон разбитых стекол. Но, несмотря на страх мы побежали к пристани встречать наших освободителей. Через речку пробирались по бревнышкам и камням, так как все мосты были финнами взорваны. Все три года лагерной жизни каждый день мы ходили словно по тонкому льду в ожидании беды... В свою родную деревню вернулись мы только через год. Но там уже была пустошь. Пришлось переезжать в соседние Клименицы, где находился инвалидный дом. Все деревни в округе были порушены. Остались в памяти только их названия: Любосельга, Новинки, Тухино, Обозеро, Зиновьево, Конда, Косельга, Моталово. В школу ходили в Сенную Губу. Жили там в интернате. Это тоже было холодное и безрадостное детство. И тогда мы были рады каждому куску хлеба. После школы я окончила курсы трактористов, и меня назначили бригадиром тракторной бригады. Работала дояркой, телятницей, и небезуспешно: была направлена в Москву на Выставку достижений народного хозяйства. Но судьба время от времени проверяла меня на прочность. Два раза побывала в пожаре. Лишалась не только крыши над головой, по и всего имущества. Из родных мест пришлось выехать в Ондозеро, в Муезерский район. Здесь я вышла на заслуженный отдых. Он и в самом деле заслужен мной всей моей работой и многострадальной жизнью. У меня сын и внук. У них я зимой живу в Петрозаводске. А летом уезжаю в поселок, где могилы моей матери и мужа. И когда я писала эти воспоминания, вся моя многострадальная жизнь снова прошла перед глазами. Груз былого — светел он или тяжел — с души не сбросишь. Источник: (2005) Пленённое детство - Стр.60-62