Чернасенно (Хлапнова) Елена Кузьминична — Выучили слова: «я умираю с голоду».

Гражданские

Страна: СССР, КарелияПериод: Великая Отечественная война (1941-1944) Хочу рассказать о своей жизни в концлагере № 4 в Петрозаводске. Когда началась война, мне было 15 лет. С младшей сестрой Фаиной мы ходили к железной дороге, по которой шли составы с нашими солдатами. Мы рвали полевые цветы и бросали по букетику в каждый вагон. Солдаты их ловили и долго махали нам руками. Так мы провожали наших солдат на войну. В товарных вагонах нас увозили от врага в Петрозаводск. Везли куда-то, снова возвращались. В город прямой дороги уже не было. Привезли нас в Петрозаводск. Попали мы на окраину города. Отец с мужчинами сначала гнал колхозных коров, потом лошадей, затем приехал к нам. Задержались в Петрозаводске и попали в плен к финнам — за колючую лагерную проволоку. В лагере нам давали немного муки, чтобы только воду забелить, и две галеты. Ели два раза в день, утром и вечером. Зимой меня с другими женщинами отправляли чистить снег. Когда снег растаял, нашли другую работу. Водили нас большой колонной то ли на станцию Голиковка, то ли на Кукковку (точно не помню). Мужчины из озера вытаскивали бревна, а мы складывали их в штабеля. Работали с 7 часов утра до самого вечера без отдыха. За нами следил надзиратель. Если кто останавливался, он сразу наносил удары резиновой плеткой. Услышав свист плетки, мы чуть ли не бегом катили бревно, а надзиратель все кричал: — Русь, работай! Русь, быстрей! Когда возвращались с работы, еле тащили ноги по земле. Подходили к воротам, навстречу выходил часовой и пересчитывал нас. Были и такие, кто делал это быстро, а были и те, кто со злой улыбкой считал медленно, досчитает до середины и начнет снова считать, а то затеет спор с конвоирами: меньше нас — мол, недосчитались. Мы держались из последних сил, дрожали от усталости колени. Некоторые женщины не выдерживали и кричали: — Считайте быстрей! За эти крики им попадало. В воскресенье у нас был выходной, и нам разрешали носить воду с озера. От ворот лагеря до озера стояли солдаты с автоматами по обе стороны дороги. Так как сил принести целое ведро не было, приходилось несколько раз идти за водой. В лагере был построен сарай с большими щелями, куда сажали детей, убегавших в город. После этого их наказывали плеткой. Моя сестра Фаина тоже получила удары плетью. После этого ее трое суток трясло от холода и страха. Маленькие дети сидели возле проволоки и просили по-фински (не знаю, кто их научил): — Дай маленький кусочек хлеба, я умираю с голоду. Но никто хлеба не давал, а мимо проходила большая дорога, по которой ездили и ходили люди. Был сарай, куда свозили мертвых, три раза в неделю оттуда вывозили трупы. У нас за стенкой жила девушка Зина. Она работала медсестрой в финском госпитале. Однажды она меня встретила и спросила: — Что ты желтая такая? Что у тебя болит? Я сказала, что сильно болят ноги. Она посмотрела мои ноги, а они у меня до колен покрылись большими черными пятнами. Я заболела цингой. Зина принесла мне ветки сосны и лимонад. Потом это повторили несколько раз. И у меня все прошло. Я всю жизнь благодарю Зину, которая спасла меня от смерти. Однажды в воскресенье над лагерем появился советский самолет и сбросил листовки. По самолету начали бить зенитки, но он поднялся вверх и улетел. Пока листовки долетали до земли, конвоиры расталкивали нас прикладами, чтобы никому листовки в руки не попали. Мне удалось схватить одну. Там было написано: «Дорогие отцы и матери, братья и сестры! Потерпите еще немного — мы вас скоро освободим». Когда финны стали отступать, они хотели вывезти в Финляндию больше леса, поэтому несколько семей, в том числе и нашу, вывезли в деревню Красную Речку. Деревня была пустой, нас разместили по домам. Жизнь немного изменилась. Под автоматами не водили больше, но еда осталась та же. Мы работали на лесозаготовке, комендант проверял, чтобы никто не сидел. За нарушение — порка плетьми. Однажды нам велено было прийти во двор к коменданту. Мы пришли, но никто не вышел из дома. Появился переводчик и сказал: — Все солдаты уехали. Мы разбрелись кто куда. Я пошла по дороге. У моста стоял часовой, но мне он ничего не сказал, я перешла мост, а он был подготовлен к взрыву. По дороге уходил последний финский обоз. На телегах лежали раненые, остальные шли пешком, держась за телеги. Гнали лошадей. За последней телегой бежал финский солдат, одной рукой придерживавший штаны, по-видимому, не успел застегнуться (боялся, что не догонит своих). Я смотрела и смеялась. А он мне сказал: — Русский Иван, бегом, бегом! Я ушла обратно. Кто-то сказал, что идут наши. Все девчата и парни побежали встречать наших освободителей. Обнимались, конечно, со всеми. Солдаты спели нам три песни: «Темная ночь», «Землянка», — а третью я забыла. Нам дали хлеба, сахара, топленого сала и яичного порошка. Очень было вкусно. Так началась новая жизнь. А потом мы стали разъезжаться по своим родным местам… Источник: (2023) Мы ещё живы - Стр.143-145