А.Н. Брянгина — Воспоминания о жизни во время оккупации у финнов и их политике.

Гражданские

Дата: 22 июля 1947 г. Страна: СССР, Карелия Брянгина Анна Николаевна - 1870 г. рожд. Урожд. Кондопогского р-на дер. Лишмозеро. Беспартийная. Нац. Карелка. До войны была в дер. Сушки Конопогского р-на, где и работала в колхозе. Во время отечественной войны была в оккупации дер. Курган-Сельга и активно помогала подпольщикам Петровского р-на. В данное время живет в дер. Пялозеро Петровского р-на. Работает в колхозе Как только началась война нас эвакуировали в Заонежье, но уехать сразу мы не могли и на пристани в Типиницах попали к финнам. Они же немедленно велели всем разойтись по своим деревням. Однако еще около недели пришлось нам скитаться на пристани, пока не получили разрешения взять из вещей, оставленных на баржах, кое – какие тряпки. Все хорошее финны оставили у себя. Я ехала домой через Лишму, Кянгебру, с/с Сушков (Кондог. Р-н). Приехав в село мы увидели груды развалин и пепла. Деревня была сожжена. Есть было нечего. Тогда мы, собравшись несколько человек, решили итти в Пясоозеро искать хлеба. Народ из этого села был вывезен и кулак Козин Николай молотил себе, оставшийся на полях колхозный хлеб. На нашу просьбу дать хотя бы кг 5-10 хлеба он велел обмалотить ему три риги. Делать было нечего мы согласились. В то же время в Пялозеро оказался Александр Евсеевич Дмитриев, крепкий и сильный старик, приходящий мне еще какой-то очень дальний родней. Увидев меня, спросил зачем я здесь, а когда узнал, то предложил перейти к нему жить в Курган-Сельгу на правах хозяйки, жены и работницы. Я подумала, кроме того у меня был сын. Иного выхода не было и я согласилась. Так началась моя жизнь в доме старика, который загубил не одну человеческую душу. Жила же я у него как простая работница. На мне лежали все работы и заботы по хозяйству. Жил он с дочерью (ей лет 20-22) не знаю точно и оба решительно ничего не делали. Дочь имела у себя двух девушек [Предположительно: «из»] Святнаволодского лагеря которые за ней ухаживали, одевали ее, кормили. За малейшие провинности она сама их нещадно била или говорила финнам и ей приводили других. Условия для развития хозяйства старику создали все. Они отвели ему около 7 гк. земли, леса, луга, пастбища, даже еще скота, бесплатную рабочую силу – батраков из лагерников человек 20-25. Эти батраки даже питались в лагере. Старик только похлестывал скалкой по полям, смотрел и бил кто плохо работал. Особенно, конечно, всегда доставалась лагерникам, т.к. они были самыми беззащитными. Кормили их в лагере плохо и они очень часто они продавали последнюю обувь, одежду, оставшиеся не выкупленное и те скудные пайки, чтобы ежедневно купить положенный кусок хлеба. Кроме того старик нанимал работников на сезонные работы за деньги или хлеб. Это чаще всего были бедные крестьяне из соседних деревень. Вообще все финны с первых дней как пришли стали защищать богатых крестьян. Им они оказывали всяческую помощь. Давали им семена, лошадей, рабочую силу, орудия иногда даже даром. Жить у старика всем было очень трудно, к работающим относился, как к скоту. Финны относились к нему очень хороши и внимательно. Работал он у них старшим по всем деревням. Хотели же они его сделать первым богатеем на всю Карелию да не вышло. Очень часто к нему приезжали в гости высокие финские чины, обедали, пили чай, обо всем говорили с ним почтительно и внимательно слушали его. Однажды даже приезжал сам Алаву Карху – самый главный начальник Петровского р-на. Дочь его проводила время среди финских офицеров. С первых же дней финны по разному относились к русским и карелам. Русских они называли презрительно «Русь». Плохо кормили в лагере, меньше давали норму по деревням, ставили на самые тяжелые работы, часто жутко били. За малейшие сопротивление или грубое слово начальству, а иногда просто без причины для удовольствия. Карел они называли «Карвяли», никогда не били, давали больше норму и легче работу. Говорили, что мы их братья. Там, где были [Не разборчиво] и в центре – Спасской губе финны открыли школы. Всех детей отправили в школы. Обучали на финском языке. Во всех школах ввели старые порядки: били линейками по рукам, ставили в угол, на колени и прочее. Ввели закон божий, молитвы. К детям тоже относились по разному, но вообще совсем не любили детей. Однажды в Спасской губе загорелась школа с интернатом (школа внизу, интернат на-верху). Детишки в ужасе от огня и дыма громко кричали и прыгали из окон, а финны стояли с фотоаппаратами не давая спасать, смеялись и фотографировали. В таких условиях, видя издевательства старика над людьми, я вынуждена была жить более двух лет, из-за куска хлеба. Источник: Архив КарНЦ РАН. Ф-1. Оп. 42. Ед.Хр. 347 Проект "Места принудительного содержания населения в Карелии в 1941-1944 гг."