А.А. Ефанов (бывший командир 3-й эскадрильи 957 ШАП). «Огненный экипаж! Кто они?».
Участники
Страна: СССР, КарелияПериод: Великая Отечественная война (1941-1944) Тем, кто закрывал своим телом амбразуру с пулеметом, кто шел с гранатой на танк, кто шел на таран и в лобовую атаку, — посвящаю я свой поиск. ...Пришит снарядом самолет, Он весь в огне, Но зов «За Родину!» ведет, Ему преграды нет. Впервые об «Огненном экипаже» я услышал в разговоре, который происходил у меня с командиром 1-й эскадрильи капитаном Михаилом Дорошенко во время боевых действий в 1944 году. Наш 957-й Штурмовой авиаполк в эти дни базировался на аэродроме Яровщина. Шла последняя декада июня 1944 года. При активном наступлении наших наземных войск по освобождению г. Олонца мы, в частности, поддерживали с воздуха наступление войск 98-й Воздушно- десантной дивизии и 37-го стрелкового корпуса. Помню, Михаил Дорошенко тогда сказал: «Я все больше прихожу к выводу, что в зенитную батарею врезался все-таки Кокляков и никто другой (Кокляков погиб 22 июня 1944 года). Ты читал заметку об «Огненном экипаже»?» — «Нет». Еще припоминаю, что в течение нескольких дней неоднократно слышал и от других о каком-то штурмовике, который врезался в зенитную батарею. И больше, по-моему, никаких подробностей. 3 июля наш полк перебазировался на аэродром Видлица. В тот же день над населенным пунктом Салми я был подбит, ранен и, контуженный, с трудом долетел на разваливающемся, плохо управляемом самолете до аэродрома Видлица, а 9 июля при освобождении г. Питкяранта погиб Михаил Дорошенко. Наш штаб полка почему-то не сумел организовать поиски этого и многих других подбитых наших самолетов, хотя точные места падений были известны. Точно так же, по халатности одних и беспечности других, был забыт и не разыскан экипаж в составе летчика Коклякова и воздушного стрелка Жилина. Прошло много лет. Снова об «Огненном экипаже» я услышал в 1969 году в селе Видлица накануне празднования 25-летия освобождения г. Олонца (я тогда посетил г. Олонец, село Видлицу и первый фронтовой аэродром Шугозеро). В Видлице познакомился со школьным учителем П. С. Политовым, который занимался розыском солдат-освободителей, собирал их воспоминания, искал родственников погибших воинов при освобождении села, был большим энтузиастом военно-патриотической работы. П. С. Политов сообщил, что в районной газете была небольшая заметка «Огненный экипаж! Кто они?» и просил помочь определить подлинных героев, совершивших этот подвиг. Одновременно посоветовал начать розыски однополчан. Приступив в 1969 году после возвращения из Карелии к исследованию подвига «огненного экипажа», я поставил перед собой задачу — быть до конца последовательным и беспристрастным. Я считал кощунством забыть этих истинных патриотов, повторивших бессмертный подвиг Гастелло и до конца выполнивших свой священный долг перед Родиной. В рассказе Политова и в заметке было примерно следующее: «...26 июня 1944 г., 302 полк, 98-й Воздушно-десантной дивизии, при наступлении обнаружил самолет штурмовик Ил-2, врезавшийся в зенитную батарею противника. Все орудия были покорежены, батарея была безжизненной!» Эта картина взволновала меня, мысли о тех далеких днях стали тревожить, не давали покоя. Политов сообщил мне адрес бывшего командира роты 302 полка Богдановского Ивана Ефимовича, который может более подробно и точно ознакомить поданному факту. Написал ему. Он отвечает так: «... Примерно в 1—2-х километрах восточнее дороги, идущей от Мегреги до Юргелиц, мы обнаружили разбитый, обгоревший самолет Ил-2, который, по всем предположениям, будучи подожженным, не имел надежды вернуться на свой аэродром и был направлен пилотом на вражескую зенитную батарею, в которую и врезался. Все зенитки от взрыва были исковерканы, крылья, хвостовое оперение самолета разлетелись по батарее врага. От самолета по сути осталась только бронированная кабина да часть фюзеляжа. Из кабины были извлечены остывшие, но еще свежие останки обгоревших двух членов экипажа. Мы хоронили героев на самом высоком берегу реки, возле останков самолета». Прислал Богдановский и выкопировку с двухкилометровой карты с нанесенным на ней местом падения самолета и местом захоронения экипажа. По имеющимся в моем архиве записям точки падения самолета по наблюдениям наших экипажей с точкой, нанесенной Богдановским, совпали. Значит, все-таки это самолет Коклякова? В 1969-1970 годы несколько месяцев работал в Архиве МО СССР. Документов было просмотрено много, много снято копий, но по существу дела материала еще не доставало. Выяснил, что действовавший совместно с нашим полком другой полк нашей дивизии также имел потерю самолета в районе Олонца-Мегреги — но он был опознан по номерам и находился примерно в 10-12 километрах северо-западнее нашего. Для его опознания приехал и наш представитель, старший техник Антонов. Осмотрев самолет и убедившись по номерам, что этот самолет не наш, дальнейшие поиски прекратили, не дойдя 10-12 км до места падения самолета Коклякова. Другая дивизия в этом районе боевых действий не вела, никаких поисков больше никто не вел, и самоотверженный подвиг экипажа, таким образом, был по халатности не признан и забыт. Работая в Архиве и анализируя зафиксированные сводки боевых потерь 257-й Отдельной Смешанной Свирской Авиадивизии (Арх.МО СССР), пришел к выводу о потере экипажа Коклякова. В сводке говорилось: «... группа из четырех самолетов, ведомая командиром 1-й эскадрильи капитаном Дорошенко в составе: 1. Дорошенко — Абдулаев (ведущий) 2. Анисимов — Юсупов 3. Пучкин — Дедовских 4. Кокляков — Жилин вылетела на уничтожение резервов противника на участке ст. Мегрега-Куйтежи. Атаковала станцию и скопления войск противника, но по группе был открыт сильный огонь зенитной артиллерии. Летчик Кокляков П. Н. с воздушным стрелком Жилиным А. П. имели задание в группе подавлять зенитные средства. Кокляков, обнаружив ведущую огонь зенитную батарею противника, атаковал ее, но при атаке самолет был подбит и загорелся. По наблюдению экипажей группы, на месте падения самолета Коклякова был взрыв и все в огне...» Одновременно я приступил к розыску фронтовых однополчан, чтобы организовать с ними встречу, вспомнить фронтовые годы войны, восстановить в памяти все, что было известно о Коклякове. Беседы с однополчанами, с Богдановским, архивные данные еще больше склоняли меня к Коклякову. Именно с этим именем были связаны мои поиски. Теперь я был убежден: Кокляков и только он совершил этот подвиг. В силу своего характера он был способен на его свершение и свершил, когда того потребовали обстоятельства. Это была настоящая истина. Их было двое. Напомню еще раз их имена: Кокляков Петр Николаевич, 1922 года рождения, уроженец Татарской АССР, Кайтацкого района, село Турминск (там жил его отец), летчик, младший лейтенант; Жилин Алексей Петрович, 1920 года рождения, уроженец Читинской области, село Кутумара (отец жил в Быркинском районе, село Калчука), старший лейтенант, воздушный стрелок. Из всего вышеупомянутого следует, что Кокляков строго выполнял порученное ему задание по подавлению зенитных средств и, защищая своих товарищей от их губительного огня, о другом исходе не думал, направляя свой горящий самолет во вражескую зенитную батарею. Твердо знал, что спасти горящий самолет Ил-2 также невозможно, как и возвратиться на свой аэродром (бензобаки находились впереди и за летчиком), а на принятие решения требовалось только секундное мгновение — ценой собственной жизни уничтожить зенитную батарею. И он это выполнил. Однополчане свято чтут память о своих павших в боях товарищах и на каждой встрече вспоминают об их боевых делах, подвигах, вкладе в дело Победы над фашизмом, к которой мы шли долгие четыре года. Они живут в сердцах однополчан такими же молодыми, какими их видели перед последним часом их жизни. Они погибли в честном бою за освобождение своей Родины, за процветание нашего социалистического отечества, за мир и свободу на земле. Вечная им память, слава, вечные почести и преклонение перед их геройством и подвигом. Источник: (2000) Слава тебе Карельский фронт. Воспоминания ветеранов - Стр.250-253
174
Добавить комментарий