«Правда» — Немецко-финские детоубийцы.
Периодическая печать
Дата: 25 декабря 1943 г. Страна: СССР В немецких сводках время от времени появляются такие сообщения: «Сегодня наша дальнобойная артиллерия вела огонь по военным об'ектам города Ленинграда». Ленинградцы знают, что это за «военные об'екты». В памяти моей — первый залп немцев по Невскому в сентябре 1941 года. По проспекту двигалась в обе стороны густая толпа. Шли машины и трамваи. В уличный шум ворвался острый шипящий звук, затем раздался тяжелый грохот, от которого содрогнулись здания. Снаряд разорвался неподалеку от Дворца пионеров — бывшего Аничкова дворца. Толпа на мгновение остановилась. Некоторые шарахнулись в под'езды и подворотни, и тогда в тишине прозвучал чей-то твердый голос: «Товарищи ленинградцы, спокойно!.. На земле лежали истерзанные тела убитых и раненых. Блестели лужи густеющей и постепенно свертывающейся человеческой крови. Раненая женщина беспомощно рассматривала красные пятна на своем светлом платье. Через минуту—две падение и грохот повторились... Так немцы начали новую фазу борьбы за Ленинград. Им не удавалось взять его прямым штурмом. Они решили сломить дух защитников города обстрелами. Они хотели во что бы то ни стало ворваться в Ленинград. Но немцы натолкнулись на беспримерное сопротивление. Люди шли на борьбу семьями. В битве участвовали два—три поколения. Партийная организация Ленинграда подняла, организовала и вдохновила миллионные массы людей... Ленинградские рабочие, моряки Балтийского флота, бойцы Ленинградского фронта и интеллигенция города проявили редкую выдержку и стойкость. Город был окружен с суши десятками немецких и финских дивизий. Падение Ленинграда дало бы немцам огромный политический и стратегический выигрыш. В руки немцев попали бы огромные промышленные и товарные ресурсы. Балтика превратилась бы в «немецкое озеро». Ленинградцы понимали все это. Они сказали твердо, что город сдан не будет. Люди бились за каждый полустанок, за каждую пядь земли. Длившийся целый месяц штурм ленинградских позиций был отбит. Немецкие атаки по огромной дуге от Ладоги до Копорского залива захлебнулись. Болота покраснели от крови. Немцам не помогала невиданная техническая насыщенность их войск. Немцам не помогло даже многократное превосходство в силах на важнейших участках. Немцев остановил железный, страстный большевистский отпор. Немцы стали закапываться в землю у южных окраин города... Обескровленная армия генерала Линдеманна, — от которой Гитлер требовал взятия северной столицы России, — зашаталась и опустилась на землю, признав, что она не в состоянии преодолеть упорство советских людей. Гитлеровское командование приняло решение зажимать город удавной блокадной петлей и, кроме того, подвергнуть его непрерывным систематическим обстрелам. Немцами была разработана программа истребления мирного населения города. Двадцать семь месяцев подряд, то-есть непрерывно в течение двух с четвертью лет, немцы зверски обстреливают город. ...За южными окраинами Ленинграда, как известно, находится ряд высот. С этих высот можно хорошо просматривать всю местность в низине, у устьев Невы, то-есть самый город. Пользуясь этим, немцы начали обстрел города, пустив в ход не только тяжелые орудия, но даже обыкновенные дивизионные пушки калибром в 105 миллиметров. Обстрел велся целыми сутками с садистской беспощадностью. Огневые налеты чередовались с изнуряющим медленным огнем: залп каждые пять минут, залп каждые десять минут. Снаряды дырявили жилые квартиры, драгоценные архитектурные памятники, церкви, больницы... Все это немцы выдавали за «военные об'екты». Немецкая артиллерия долбила: «Сдайте город, не то погибнете». Ленинградцы, и в первую очередь ленинградский актив, его коммунисты и комсомольцы, в ответ только усиливали свою работу... «Гитлеровские собаки, вы нас не возьмете!». Вот один цех. Пробитый пятнадцатью осколками, падает технолог Бородулин. Сдаться? Признать инвалидность? Нет, — и человек с едва затянувшимися ранами приходит обратно. И если вчера его участок под обстрелом давал 100 и больше процентов нормы, сегодня, в ответ на эти обстрелы, он дает 200 и больше процентов. Обстрелы были круговыми. Напрасно финско-фашистские правители вопят сейчас о том, что финны во всех этих делах не участники. Напрасно Рюти и его подпевалы прикидываются невинными. Все ленинградцы могут сказать следующее. С чьих аэродромов вылетают эскадрильи немецких и финских самолетов для удара по Ленинграду? С финских. Чьи батареи обстреливают ожесточенно третий год ленинградские трассы снабжения? Финские. Чьи войска и чья артиллерия с севера замыкали блокадное кольцо? Финские — армия генерала Эстермана. С чьих баз был совершен в октябре 1942 года разбойный налет на остров Сухо (на Ладожском озере) с целью перервать ленинградскую трассу снабжения и удушить Ленинград? С финских. Чьи батареи растерзали лучший Ленинградский лечебный комбинат — Сестрорецкий курорт? Финские... Мне недавно пришлось побывать в этом месте. Здесь все разбито и сожжено. Здесь не уцелели даже статуи в парке... Особенную злобу и агрессию по отношению к Ленинграду проявляют финны в 1943 году. В финской армии ведется агитация о том, что «Карелия, Ленинград и другие территории достанутся Финляндии» (из показаний пленного солдата 12-го полка 6-й финской пехотной дивизии Ойва Илмари Тауриайнена). Имея в виду новые провокации и удары, финское командование, — как сообщает шведская газета «Ню даг», — строит сейчас главную линию фортификаций — укрепленный плацдарм — в 25—28 километрах от Ленинграда. Наконец, главными вдохновителями нынешних варварских обстрелов города являются финские офицеры. После этого финские лжецы смеют говорить о том, что они неповинны в крови ленинградцев! Ленинград доблестно и умело отвечал на изматывающие, «психические» обстрелы. Наши артиллеристы, балтийские моряки и артиллеристы фронта в контрбатарейной борьбе сумели к декабрю 1942 года вышибить немецкую артиллерию с ее позиций. Десятки немецких и финских батарей были разбиты. Обломки их валяются в котлованах, залитых водой, и ржавеют. Тогда немецкое командование — фельдмаршал фон Кюхлер — приняло новые меры. Оно подтянуло к Ленинграду специальную тяжелую артиллерийскую группировку с орудиями в 170, 210, 240 и 305 миллиметров. Орудия предназначались для нового, еще более жестокого обстрела города, его жилых кварталов, для «окончательного» подавления духа ленинградцев. Немцы неделями устанавливали сверхтяжелые, в несколько сот тонн весом, орудия — на многоскатных железнодорожных платформах и стационарные. Эти орудия могли бить с расстояния от 36 до 45 километров. Для звукомаскировки немцы применяли стрельбу целыми дивизионами. В реве их должны были тонуть звуки выстрелов этих орудий-чудовищ. Снова развороченные квартиры, снова человеческие жертвы, истерзанные деревья в садах и парках, искалеченные чудесные ленинградские решетки. Немцы стреляли с садистским расчетом: по утрам, когда люди выходят на работу; к вечеру, когда люди уходят с работы; по ночам, чтобы не дать людям отдохнуть и выспаться. Немцы били по воскресеньям как раз по тем трамвайным остановкам и маршрутам, где скапливались люди, ехавшие поработать на свои огороды. Героические ленинградские артиллеристы для того, чтобы спасти тысячи и тысячи жизней, спасти женщин и детей, вызывали огонь на себя. Наши артиллеристы находили новые методы борьбы и подавляли немцев. В стереотрубу с наблюдательного пункта видна стена далекого северного леса, разбитые дома, изумительные дворцовые постройки, где немцы устроили теперь свои вошебойки или отхожие места. Вдали блеснула желтовато-зеленая вспышка. Вот они, детоубийцы, опять бьют по городу! Вспышки все чаще. Бьет одновременно от 20 до 30 немецких батарей. И в ответ начинает бить такое же, потом полуторное и двойное число наших. Немцы замолкают. Раннее утро. Спят женщины с фабрик и заводов. Спят дети. Внезапно опять содрогание земли. Дом со скрежетом и треском закачался. Слышны стоны: «Ой, люди... Ой, миленькие!» В верхнем этаже засыпанная штукатуркой ползет беременная жена красноармейца (Валентина Шумакова). Лежит еще одна оглушенная женщина (Евдокия Иванова). В бессознательном состоянии, с перебитой бедренной костью лежит еще одна (Анастасия Богданова). Валяются щепки, осколки. Девушки-санитарки уносят пострадавших. Женщины, утерев кровь, прибрав лестницу и двор, идут на работу. Идут матери, многосемейные хозяйки, — теперь литейщики, каменщики, молотобойцы, водопроводчики, кровельщики, — женщины Ленинграда. Тишина. Хороший зимний день. Опять шипящий змеиный свист. Высоко в небе рвутся пристрелочные снаряды и лотом обрушиваются залпы прямо на парк, где играют дети. Их расшвыряло. Одна девочка отряхивается и недоуменно оглядывается. Вторая лежит на спине, и невыразимая боль застыла на ее лице. Мальчик теребит ее, но та уже не отвечает. Вот «военные объекты» Ленинграда! Идемте со мной и посмотрите ближе на эти «военные об'екты»! Смотрите и запоминайте. советские люди и все, кто бьется в эту мировую войну за правду и свободу! Вот детская больница. Вот смотрите на этих детей. У них глубокие рваные раны. У них мышцы запеклись, обуглились от раскаленных осколков немецких снарядов. У этих детей раздроблены кости. Дети лежат рядами на своих коечках. ...Печально, не по-детски серьезно смотрит четырехлетний Игорь Хицун. Ему на выписку. Он смотрит и спрашивает: «Как же я пойду домой, если я без ножки?» Опять свистят немецкие снаряды. Сегодня немцы стреляют семь часов подряд. И сегодня санитарки заботливо уносят детей в бомбоубежище в четвертый или в пятый раз. А утром берлинский и гельсингфорский дикторы пролают сводку про обстрел «военных об'ектов» Ленинграда. Все, кто читает эти строки, — сделайте, каждый на своем участке, новые усилия для того, чтобы обрушить на головы немцев столько тысяч тонн металла и взрывчатки, чтобы у них темно, совсем темно стало в глазах. Закаленный Ленинград много вынес. Он претерпел трудности, о которых многие и не знают. Ленинград не поддался. Нервы ленинградца крепки. Нет на свете крепче людей, чем русские, советские люди. Позорны и кровавы итоги гитлеровских попыток взять город Ленина. Враг понял, что этот город не для него. Алое наше знамя развевается и будет развеваться над городом гордо и победно. На каждый немецкий снаряд ленинградцы будут отвечать двойными ударами. Каждому немецкому снаряду мы ведем счет. Каждой капле пролитой драгоценной ленинградской крови мы ведем счет. Мы обвиняем немецких детоубийц. Мы обвиняем финских их пособников. И мы не успокоимся, мы будем вести борьбу до тех пор, пока возмездие не обрушится на их головы. Всеволод Вишневский. Источник: «Правда» №316, 25 декабря 1943 года
65
Добавить комментарий