Из заявления Кюршевой Надежды Васильевны в Чрезвычайную государственную комиссию о пребывании на лесозаготовках в Кутижме.

Заявления, Удост-ния, Карточки

Дата: 16 августа 1944 г. Страна: СССР, Карелия Кюршева Надежда Васильевна, год рождения 1918 26.11., русская, медсестра. Находясь в плену, я очень многое видела, а также пришлось и самой испытать, вот о чем я хочу здесь описать. В плен я попала 25 сентября 1941 г. в Ленинградской области, Вознесенский район д. Ровское; отсюда нас эвакуировали финны в петрозаводские лагеря. Из лагеря нас увезли на этап в Кутижму на лесные разработки, где я прожила 22 месяца. В это период мне пришлось видеть, как избивают ни за что наших советских граждан. В Кутижму мы приехали, там до нас был лагерь военнопленных, и первые 5 часов мы были вместе с военнопленными. Конечно, они находились в очень плохих условиях, оборванные, голодные, грязные, жили в сырых тёмных и холодных помещениях. На моих глазах избили одного военнопленного плётками до бессознательного состояния и выбросили на улицу, на снег возле барака, отлежавшись на снегу, пришёл в сознание, его посадили в "будку", а после через 5 часов увезли всех военнопленных в Кондопогу. Оставшись в Кутижме, распределили на работу кого куда. Нас было в первый год в Кутижемском лагере 580 человек одиноких, из них 26 женщин, а остальные мужчины. Конечно, женщины работали на хозяйственных работах. Я работала в столовой поваром, несмотря на то, что являюсь медицинским работником, но все они использовались не по назначению. Кормили нас так: утром (7 ч.) давали кипяток, хлеба 150 гр. и три кусочка сахару, т.е. 15 гр. В обед суп с гнилой картошкой и турнепсом без хлеба. Нас заставляли суп варить с неочищенного картофелем. Этот грязный, невымытый картофель варили, раздавали. Получая такой грязный суп люди голодные не разбирали, еще к этому в суп прибавляли крапиву и соль, покушавши такого супа, многие страдали желудочными заболеваниями, но медицинская помощь им не оказывалась. Был финский врач Колыхмайнен, он вместо оказания медицинской помощи избивал больных, пришедших к нему на осмотр. Рабочие, работая в лесу, должны были выполнять норму - ежедневно три кубометра. Кто был слабый, им никакой пощады не было; был приказ такой: кто не выполнит норму 3 куб. - тот получал хлеба не 150 граммов, а только лишь 75. Люди от недоедания стали ещё больше слабеть, не имели возможность ходить, обращаясь к финскому врачу за помощью, он их избивал палкой и кулаками. Однажды, находилась я в больнице вместе с врачом-финским варваром, пришёл больной, жалуется на головную боль и общую слабость. Доктор берет его за волосы и начал его бить о печку головой, выбил до бессознания и вытолкнул его за дверь в коридор, из коридора окровавленного мужчину унесли товарищи в свою секцию. Приходит другой больной, молодой парень лет 20, тоже жалуется на общую слабость и отказывается в этот день идти на работу. Доктор Колыхмайнен подаёт ему 20 таблеток разного сорта и заставил тут же принять сразу все и через 15-20 минут больной умер, доктор был восхищен своей помощью. Вообще он не лечил никого, избивал без жалости, без исключения всех - как мужчин, так и женщин. Он ненавидел, презирал русских людей, на каждом шагу бил и называл «рюсся сатана». Это его любимые слова. Работая в столовой, мне было очень тяжело смотреть на людей, умирающих от голода и от побоев, но помощи им оказать я не могла никакой. В один прекрасный день я обожгла руку, мне пришлось идти на перевязку […]. Подходя к зоне лагеря, подала пропуск патрулю и его обругала (назвала чухной, бандитом и т.д. и т. п.), не видя, что невдалеке находился переводчик […]. Прихожу в амбулаторию, сделала перевязку, после перевязки мне предлагает переводчик зайти к нему. Я захожу, он спрашивает мою фамилию, и где я работаю. Конечно, я ему сказала фамилию и еще сказала, что тебе нужно от меня, продажная шкура […], через полчаса приходит к нам в барак начальник, вызывает меня, спросил, как было дело. Он отметил, что надо посадить в будку и ушел. В этот день меня не посадили, т.к. была температура 40 градусов и сильные боли руки, а через 9 дней посадили в будку несмотря на то, что температура была 38,2 градуса («будка» представляла собой грязное, тёмное, холодное помещение). Сидела я трое суток, вечером выпустили из будки, и начальник лагеря приказал мне дать 15 плеток (плётка — это длинная, толстая резина, внутри неё находилась проволока, в конце эта проволока скручена). Пришли два палача, Арола и Аалто, которые лишь только избивали людей, они больше ничем не занимались. Присутствовали ещё начальник лагеря Мяямпя и переводчик. Приказали мне раздеться совсем, подали табуретку, и я легла через табуретку и меня начали бить. Били через минуту, сделают один удар, пройдёт одна минута, последует другой, и так я получила 15 плеток. Я встала, оделась, и у меня на это невольно вырвалось слово «спасибо» и за это «спасибо» мне ещё 10 плёток дали, я с трудом дошла до барака и трое суток пролежала в постели. Второй случай, читая газету «Северное слово» сказала, что здесь не написано ни одного процента правды, всё ложь и пропаганда, а лишь только с ней можно сходить в уборную. […] Приходит начальник лагеря […], говорит «извинись передо мной, тебе ничего не будет». Но я не изволила, вернее не посчитала нужным извиниться перед идиотом, извергом, тогда он мне приказал дать 8 плеток. Третий случай. Один солдат меня назвал политруком, я ему ответила, что советские люди все политруки, я никогда не буду финской поданной, при первой же возможности вернусь в Россию, где нас ожидает радостная, светлая и счастливая жизнь, где мы будем работать сами для себя, а на ваших господ мы не намерены работать. За это меня посадили в будку на сутки вместе с пьяным финским солдатом Уккой, я с ним сидела вместе два часа, но потом командир Алотало заставил меня посадить в другое помещение. Однажды лейтенант лагеря Кутижмы швед Лундел избил Костю Фёдорова через мокрую солёную тряпку. Костя Фёдоров был раздет, положен на стол, на тело положили мокрую, солёную тряпку, всех лагерников выстроили вокруг стола для того, чтоб посмотрели, как будут избивать. Начали бить толстыми берёзовыми прутами, через минуту и с зверской насмешкой лейтенант бил, в бессознании его унесли в барак. В общем, очень много примеров издевательства было на моих глазах. В лагере начала свирепствовать эпидемия головного тифа, много умирало, так как помощи медицинской не было. Наложили карантин на 4 месяца, на работу не ходили. Сняли волосы повсюду, как у мужчин, так и у женщин несмотря на то, что что не было вшей и гнид. Стали в баню нас гонять через день, температуру нагоняли до 120 градусов и держали по 45 минут, несмотря ни на что, хотя человек с температурой, был и сердечный больной, но он должен ходить в баню. Да, когда кончился карантин, нас стали отправлять обратно в Петрозаводск работать на биржу на летний период, поместили в третьем лагере, но из 580 человек приехали обратно 150 чел. Остальные 30 человек записались карелами и уехали на волю, а 400 человек умерли в Кутижме от голода и побоев. Проработав 5 месяцев в третьем лагере, мне пришлось обратно вернуться в Кутижму, и условия немножко улучшились, стали давать хлеба по 450 гр. Утром чай, 150 гр. хлеба, три куска сахару и 40 гр сыру или селедок по три и по две штуки. В обед мучная баланда, 150 гр. хлеба, небольшой кусочек колбасы. Вечером суп с картошкой, 150 гр. хлеба и 40 гр. мар[…]**. Жизнь шла темная, незавидная, мучительная. Издевательство продолжало свою силу. Девушки сбежали из Кутижмы, Клава Храпова и Маруся Остова, их поймали в Петрозаводске. Клаву Храпову привезли обратно в Кутижму раздетую и босиком осенью, заставляли работать с 7 час утра до 4 ч. вечера и после ужина заставляли еше работать, когда что, иногда копали канавы, пилили дрова, корчевали пни, задавали задание, вернее норму, некоторые работали до полуночи. Побегов было много. В связи с побегом Сохромова Василья застрелил патруль Хейнонен. И так отбыла 22 м[еся]ца в Кутижме, прибыла в Петрозаводск, месяц не работала нигде, болела, после потребовались медработники в больницу 6 лагеря, и я устроилась здесь — вот уже 9 м[еся]цев работаю по своей специальности. Спасибо нашей доблестной Красной Армии, что она нас сумела вырвать из рук варваров. И спасибо тов. Сталину И.В. за его заботу о нас. Кюршева Н.В. г. Петрозаводск, поселок 6. Олонецкая улица дом 54 * Кюршева Надежда Васильевна, 1918 г. рождения, уроженка д. Ровское Ленинградской области, русская. ** Неразборчиво. Персоны: Аалто - охранник в Кутижемском трудовом лагере Алотало - военнослужащий финской армии Арола - охранник в Кутижемском трудовом лагере Колыхмайнен - врач Кутижемского трудового лагеря Кюршева Надежда Васильевна - жительница д. Ровское Ленинградской области, 1918 г. рождения, медсестра, находилась в Кутижемском трудовом лагере Лундел - военнослужащий финской армии, лейтенант, служил в Кутижемском трудовом лагере Мяямпя - начальник Кутижемского трудового лагеря Остова Маруся - заключенная Кутижемского трудового лагеря Сохромов Василий - заключенный Кутижемского трудового лагеря, застрелен при попытке побега. Жертва оккупационного режима Укка - военнослужащий финской армии Фёдоров Константин - заключенный Кутижемского трудового лагеря Хейнонен - военнослужащий финской армии, охранник Кутижемского трудового лагеря Храпова Клавдия - заключенная Кутижемского трудового лагеря Источник: НА РК. Ф. П-1230. Оп. 23. Д. 32. Л. 48-51 об. Подлинник. Рукопись. Опубл. с изъятиями: Чудовищные злодеяния финско-фашистских захватчиков на территории Карело-Финской ССР. Сборник документов и материалов. Ленинград. 1945. С. 133-136.