Из заявления Андриановой Прасковьи Ивановны в Чрезвычайную государственную комиссию об организации медицинской помощи в концлагерях г. Петрозаводска.

Заявления, Удост-ния, Карточки

Дата: 15 июля 1944 г. Страна: СССР, Карелия Я, медицинская сестра Андрианова Парасковья Ивановна, окончила Ф.А.Ш.* г. Петрозаводска в 1941 г., получила месячный отпуск и сразу поступила на работу по специальности. В сентябре месяце по эвакуации я уехала в Заонежье к родным, где жила до оккупации. В октябре месяце того года мы попали в плен к финским захватчикам. С первого дня финны показали себя хозяевами на нашей родной земле. Ломали и жгли новые дома, разоряли население и морили голодом. Эвакуированное население не имело ни куска хлеба, а финнам было все-равно, есть ли хлеб у людей или нет. Если в Советской стране была широко развита забота о материнстве и младенчестве, здесь не приходилось и думать об этом. Мать, уходя за хлебом за 15 км в 3 часа ночи, оставляла детей на замке до позднего вечера и получала с большим трудом 250 грамм овса. Финны нахальным образом отбирали последнюю каплю молока от детей, которые сидели на 250 граммах овса, не видя ничего другого. Они отбирали у колхозников хлеб, заработанный честным трудом, и отдавали вепсам и карелам, которые жили здесь. Чувствуя, что положение крайне тяжелое, финны начали увозить людей. Приказали собраться за 12 час[ов] и взять только необходимое, пообещав остальные вещи доставить в полной сохранности. Запуганное население не смело протестовать, боясь наказания, да и вполне понятно, если дают одну лошадь на две семьи, где 5-6 человек детей, тут, конечно, не до вещей, разве только увезти детей. Люди оставляли все, и, как позднее рассказывали жители, оставшиеся еще на месте, не успел народ уехать из домов, как финны растаскивали все вещи. В январе месяце нас повезли на лошадях кругом. Приехав на станцию Ватнаволок, начальник эвакуации, не говоря никому ни слова, хотя хорошо говорил по-русски, схватывал детей с саней, бросая в снег, не давая взять ни одеяла, ни постели, ни хлеба, приказал размещаться в холодных, грязных домах, а вещи провезли на станцию Илем-Сельга. В таких условиях мы прожили 2 ½ недели без хлеба, ели гнилой картофель, толкли солому. Затем подали холодные грязные телячьи вагоны и повезли до Петрозаводска 3 сут[ок] без воды. В Петрозаводск приехали в 7 час[ов] вечера, посадили всех в лагерь за проволоку. Утром в 6 час[ов] комендант лагеря гонит на работу. Если же в советской стране я сразу получила работу по специальности, у финнов же меня, медсестру со средним медицинским образованием, гнали чистить помойные ямы, уборные, мыть и подметать полы, со мной было еще много медработников, как Сысоева Клавдия, Пядина Пелагея и др. Только позднее мне удалось получить работу по специальности. 18.02.1942 г. я поступила на работу в больницу, где с первого дня пришлось встретиться с большими трудностями. Амбулаторные приемы были большие, на дому лежало колоссальное количество больных, свирепствовала во всю цинга, отеки, больные были тяжелые и при такой большой заболеваемости больница была открыта только на 20 коек, без белья, больные поступали со своим бельем, а одиночные больные, не имеющие своего белья, лежали на голых досках. Безусловно, все больные не могли находиться на стационарном лечении, да и бесполезно было лежать, т. к. медикаментов не было, больные цинготные и отечные дополнительного пайка не получали, витаминов никаких не было, о молоке не приходилось и думать. Люди умирали на глазах, не получая никакой помощи, а финские врачи и глаз не показывали. С наступлением весны открылась эпидемия дизентерии. Здесь нужна была не только лечебная помощь, но и профилактика, а наши медицинские работники, как например Феднеева Таисия, фельдшер по специальности, при все желании, не могла поступить на работу и многие др[угие] до прихода советской власти. Смертность была огромная. Мастерская не успевала делать гробов, покойники лежали 2-3 дня на земле в сарае. Особенно хорошо запомнился день 28.02., когда из одного 6-го лагеря увезли 28 гробов, можно себе представить смертность по всем лагерям. Можно было бы привести много подробных фактов, но финны, чувствуя вину за собой, сожгли всю регистрацию умерших. Умирали женщины, оставляя 3-4 детей беспризорными. Детям финны не уделяли никакого внимания, дети жили одни, с чужими, раздетые и голодные. Для престарелых был открыт дом № 88, где лежали они больные, холодные и голодные, в массе клопов, блох и вшей, без всякого присмотра. Измученных, голодных людей финны гоняли в баню, в температуру 60-80º и выдерживали больше часа с детьми, загоняли мужчин вместе с женщинами. Люди сидели голодом, и если дети пытались ходить в город под проволоку, то расплачивались жизнью. Так, летом в 42 г. был застрелен мальчик Котмин. В сентябре месяце больница 6-го лагеря соединилась с больницей 1-го лагеря, здесь начали показываться финские врачи. Они смотрели только на чистоту палат, заправку кроватей, а на больных не обращали внимания. Приезжал врач Богоявленский, ходил всегда с палкой. Обход делал в шинели, смотрел больных в перчатках, в [за]разное отделение отделение входил без халата и после чего шел в род[ильное] отд[еление], когда наши советские врачи, зная, как скоро можно внести инфекцию в род[ильное] отд[еление], стояли в коридоре. Он всегда был злой, придирчив, всегда в лице больных старался изменить диагноз болезни, поставленный нашими врачами, не имея никаких данных на свой диагноз. Зубного врача Сюкалину Веру Федоровну за то, что она твердо отвечала ему, что работать дальше невозможно без пломбировочного материала и бормашины, за то, что она по собственному желанию, не жалея сил, зимой ходила каждый день по другим лагерям, обслуживала население, «бог» назвал ее зубадер и хотел направить в Кутижму. Труд медработников они не оценивали. Не только в больнице, но и в лагере «бог» проявлял себя. 28.I.1943 без всяких эпидемических заб[олеваний], был объявлен карантин, народ был снят с работ. За время карантина производилась поголовная стрижка волос, все вещи выносили на улицу в снег, в квартире оставались стены. Жгли по 4-5 раз серу в каждом доме со всеми вещами, а людей всех загоняли в 73 барак, где было грязно, душно, люди валялись в ногах у друг друга. Была полная изоляция лагеря от города, люди сидели голодом и если пытались уходить из лагеря, то их жестоко наказывали, вплоть до расстрела. Дети карелки, жившие у проволоки лагеря, пошли в школу, и патруль застрелил их, думая, что они шли из лагеря. В разваленном грязном бараке № 3, где были разбиты все стекла, развалены полы и потолки, были поселены битком люди, и «бог» всегда творил здесь чудеса. Этот дом для него был забавой. Он всячески издевался над людьми, заставлял выносить неделями вещи на улицу, и если люди не подчинялись, он бил их палкой. В этом доме у него произошла схватка с женщиной Черняевой Верой за то, что у нее был дым из плиты в комнате, он ударил ее палкой, но тов. Черняева не растерлась, схватила кастрюлю с плиты и тоже замахнулась на него, но ее удержала дочь, за это она была наказана снятием волос везде, где имелась растительность. Было много случаев, когда люди, имея последние вещи, прятали их, и когда вещи находили, то хозяев вещей вызывали в штаб, раздевали догола и били розгами и плеткам. Так, например, была бита учительница Гагарина Мария Нестеровна, Терешкина Анна, и многие другие. Люди, работая в городе, покупали на свои деньги хлеб, продукты и при входе в лагерь их обыскивали финны, отбирали все и садили в будку на 10 суток, день работая, а ночь сидеть в будке. Немало крови выпила помощница Богоявленского роува** Joutsalmi — Еутсалми, она тоже жестоко издевалась над лагерниками, целиком и полностью взяла больницу в свои руки, совала везде и всюду свой нос, не давая отчета в своих действиях, всегда ставила противоречия нашим врачам и осмеивала их. В мае месяце 44 г. по инициативе Богоявленского из 5-го лагеря была переведена Ольга Раутио на должность старшей медсестры, человек, не имеющий медицинского образования. Она всю работу вела на сторону финнов, а при отступлении уехала в Финляндию. […] Андрианова П.И. * Фельдшерско-акушерская школа. ** Rouva — госпожа (с фин.яз.). Персоны: Андрианова Прасковья Ивановна - окончила фельдшерско-акушерскую школу в Петрозаводске, попала в плен в Заонежском районе, находилась в петрозаводском концлагере, затем работала медсестрой в больнице. Богоявленский Виктор (Боголевский, Богомалевский, Богомалинский) - врач петрозаводских концлагерей Гагарина Мария Нестеровна - заключенная петрозаводского концлагеря Еутсалми - медсестра в больнице петрозаводского концлагеря Котмин - заключенный петрозаводского концлагеря, расстрелян при попытке выйти из лагеря. Жертва оккупационного режима Пядина Пелагея - заключенная петрозаводского концлагеря Раутио Ольга - медсестра в больнице петрозаводского концлагеря, переведена из концлагеря №5, при отступлении финнов уехала в Финляндию Сысоева Клавдия - заключенная петрозаводского концлагеря Сюкалина Вера Федоровна - врач в больнице петрозаводского концлагеря Терешкина Анна - заключенная петрозаводского концлагеря Феднеева Таисия - заключенная петрозаводского концлагеря Черняева Вера - заключенная петрозаводского концлагеря Источник: НА РК. Ф. П-1230. Оп. 23. Д. 96/32. Л. 166-169 об. Подлинник. Рукопись.