Ф.И. Канторов (командир взвода отряда «За Отечество», командир отряда «Боевой клич»)- За отечество.

Участники

Страна: СССР, КарелияПериод: Великая Отечественная война (1941-1944) Федор Иванович Канторов (1912— 1988). Русский. Член КПСС с 1942 г. До июля 1941 г. работал начальником лесного сектора Пряжинского леспромхоза. С июля 1941 г. — командир взвода партизанского отряда «За Отечество», затем — «Боевой клич», с октября 1942 г. по 1944 г. — командир отряда «Боевой клич». Награжден орденами Красного Знамени, Отечественной войны II степени, медалью «Партизану Отечественной войны» I степени и другими медалями. С первых и до последних дней войны я находился в партизанских отрядах Карельского фронта. Хочу рассказать об отдельных эпизодах из боевой жизни. Война застала меня в Пряже. Я работал начальником лесахозяйственного отдела Пряжинского леспромхоза. Враг с первых дней войны забрасывал в наш тыл диверсантов, которые на дорогах обстреливали автомашины, распространяли среди населения ложные слухи, сеяли панику. Для борьбы с ними в Пряже был создан истребительный батальон из лиц, не призванных в первые дни в армию, куда был зачислен и я. В один из июльских дней нам сообщили, что ночью кружился самолет в районе деревни Нирка, и от него отделялись парашюты. Стояли белые ночи, и на безоблачном синем небе парашюты были видны хорошо. Бойцы истребительного батальона находились на казарменном положении в клубе. По сигналу тревоги мы быстро выехали в сторону Олонца, в район предполагаемой выброски десанта. У деревни Нирка, развернувшись цепью, мы несколько часов прочесывали лес по обе стороны дороги, но никаких признаков десанта не обнаружили. Уже собирались возвращаться в Пряжу, как к нам подскакал верхом на лошади подросток лет десяти и сообщил, что в лесной поселок Гумбаручей пришел незнакомый человек в военной форме, просит продать ему хлеба и продуктов. Поселок был в семи километрах от нас, дорога туда была только конная, но мы попытались проехать на автобусе. Половину дороги пришлось продвигаться пешком. В поселке мы окружили указанный нам барак и ворвались в одну из комнат с возгласом: «Руки вверх!». Поскольку я знал в лицо всех жителей лесопункта, то сразу определил чужого. Документов и оружия у него не было. Одет был в поношенную красноармейскую гимнастерку, синие диагоналевые брюки, кирзовые сапоги и пилотку со звездочкой. Задержанный оказался разговорчивым. Он рассказал, что ему 26 лет, по национальности белорус, уроженец Брестской области, последнее время проживал в Польше, а с приходом гитлеровцев был завербован в школу диверсантов. Всего было сброшено восемь человек, из них старший был немец, остальные — белорусы и поляки, хорошо говорящие по-русски. При выброске они потеряли друг друга. Ом после приземления закопал парашют, пытался разыскать своих товарищей, но не нашел. Проплутав несколько часов, набрел на тропку, по которой вышел в этот поселок. Винтовку и гранаты спрятал под валежником перед поселком. После выполнения задания и возвращения домой ему обещали дать два гектара земли, корову и лесу для постройки дома. Задержанного повели в Пряжу. Дальнейший поиск диверсантов оказался безрезультатным. Как нам стало потом известно, они были выловлены истребительным отрядом Олонецкого района в районе деревни Кескозеро. В конце второй декады июля меня вызвал в райком партии первый секретарь Николай Михайлович Анхимов. В беседе он сказал, что наши войска оставили Ведлозеро и не исключена возможность, что придется временно оставить и Пряжу. — Ты слушал выступление Сталина 3 июля? Мне запомнились слова Сталина о том, что на оккупированной врагом территории нужно развернуть партизанское движение и не давать врагу покоя ни днем ни ночью. — Но ведь у нас нет партизанских отрядов,— сказал я. — Мы создаем партизанский отряд из олончан, ведлозерцев и пряжинцев и хотели тебя направить в этот отряд. Ты хорошо знаешь местность, будешь полезным человеком в отряде. После короткой беседы Н. М. Анхимов сообщил мне пароль и условное место встречи в лесу, на прощание пожелал успеха, крепко пожал руку и сказал, чтобы о семье я не беспокоился, если нужно будет, то ее эвакуируют в первую очередь. Утром я сказал жене, что уезжаю в командировку, а сам выехал в условленное место формирования партизанского отряда. Здесь на одной из просек у квартального столба меня встретили три человека в гражданской одежде, вооруженных пистолетами системы маузер, и после обмена паролями повели в глухой лес. В старом лесном бараке на берегу реки Топозерки, недалеко от деревни Лисья Сельга, формировался партизанский отряд «За Отечество». К моему приходу здесь уже было около 30 человек, среди них я узнал старых знакомых: мастера леса Олонецкого леспромхоза Д. М. Леонтьева, инструктора Пряжинского райкома партии И. Ф. Абрамова, директора Ведлозерского леспромхоза М. П. Кулезнева, механика Пряжинской МТС И. П. Трубки на и многих других. Первое время мы изучали оружие, знакомились с подрывным делом, о котором большинство из нас не имело представления. Увидев впервые толовые шашки, я подумал, что это куски хозяйственного мыла и спросил инструктора-подрывника, зачем в мыле сделаны круглые дырки? Вдали от барака мы создали базу, где, построив вместительную землянку, сложили одежду, обувь, продукты, оружие и боеприпасы для будущих боевых действий. Эта землянка на склоне горы была искусно замаскирована. Враг занял уже Пряжу и Олонец, упорные бои шли на подступах к Петрозаводску. Мы оказались в тылу врага. Заместитель командира отряда по разведке В. И. Абрамов (командир отряда Федоров заболел и был отправлен в тыл) и комиссар отряда В. П. Савин приняли решение развернуть боевые действия на дороге, идущей на Петрозаводск, по которой противник подвозил к фронту боепитание и живую силу. На первую операцию в составе всего отряда (46 человек) вышли в район урочища Юманишки. После разведки два отделения расположились у дороги в засаде, на возвышенности, в 120 метрах друг от друга. В каждом отделении имелся один ручной пулемет. Мне с Иваном Трубкиным было приказано взорвать мост через реку после сигнала отхода. Все, конечно, очень волновались, ведь это была первая операция, первая встреча с врагом, первые выстрелы по врагу, первый взрыв. Нервы напряжены до предела, и минуты ожидания тянулись неимоверно долго. Со стороны Пряжи послышался гул моторов, а через причеты- ре минуты послышались винтовочные выстрелы и пулеметные очереди. Вот на дороге показался автобус. Колеса его съехали с дороги в кювет, и он медленно стал крениться набок. К автобусу подбежали трое партизан из группы захвата. Через некоторое время со стороны Пряжи опять послышался гул машин, прозвучала команда: «По местам!» И опять все затихло. Натужно выли двигатели автомашин, поднимавшихся в гору. Еще несколько томительных минут, и вновь загремели винтовочные выстрелы и пулеметные очереди, потом послышались крики «ура» и взрывы гранат — это резервное отделение пришло на помощь засаде, куда подошли сразу три автомашины. Автомашины были подожжены, а оставшиеся в живых оккупанты удирали, отстреливаясь на ходу. Послышался сигнал отхода. Мы с Трубкиным еще раз проверили соединения детонаторов с толом, подожгли шнур и побежали к месту сбора. В. И. Абрамов встретил меня вопросом: почему не взорван мост? Я объяснил, что сделал все, как нас учили, а почему нет взрыва — не знаю. — Немедленно на мост выполнять задание! Мы с Иваном побежали к дороге. Но не успели мы отбежать и десятка шагов, как раздался взрыв такой силы, что взрывной волной нас повалило на землю. Уже потом говорили, что мы заложили толу в четыре раза больше, чем требовалось для разрушения этого небольшого моста, а бикфордов шнур был непомерно длинным. Ну что ж, первый блин... Настроение у всех было радостное, операция прошла успешно и без потерь. На дороге остались лежать восемь вражеских трупов, сожжены три автомашины и автобус. Первые трофеи — два автомата «Суоми», шесть винтовок, документы. Все ребята действовали очень смело. Особенно отличился пулеметчик Юра Капустин, его второй номер Ф. М. Региранд, группа захвата — Е. П. Семенов, И. Ф. Абрамов и Н. Н. Якимов. Первый успех окрылил нас. Все партизаны увидели, что враг не так силен и страшен, как хвастался в листовках, сбрасываемых с самолетов. Наш отряд «За Отечество» провел несколько операций на дороге Олонец—Пряжа — Петрозаводск. Стоял холодный октябрь. Командование отряда приняло решение выйти в свой тыл в Ленинградскую область. Через реку Свирь мы переправились на лодках, которые угнали из-под носа у финского гарнизона в деревне Толстое, а через реку Оять, где проходила линия фронта, переползали по тонкому льду. Несколько партизан искупались в ледяной воде. В селе Алеховщина мы с радостью встретили первого секретаря Пряжинского райкома КПСС Н. М. Анхимова, который был здесь политработником на оборонных работах вместе с эвакуированным населением южных районов Карелии. Николай Михайлович рассказал нам об обстановке на фронтах, особенно мы интересовались положением в Карелии. Мы погрузились в теплушку с трехэтажными нарами и через Вологду и Обозерскую прибыли в Беломорск. После двух дней отдыха нас отправили в Лоухи. Здесь дислоцировался небольшой партизанский отряд «Боевой клич». Сюда же прибыли несколько мелких партизанских групп из Петрозаводска и южных районов республики. Всех нас объединили в один отряд «Боевой клич». Командиром был назначен старший лейтенант погранвойск Е. М. Кокора, а комиссаром — Ф. М. Кудрявцев. В отряде был организован штаб, созданы три взвода по четыре отделения в каждом. Меня назначили командиром первого взвода (разведки), а политруком — Л. В. Власова. В нашем взводе подобрались хорошие ребята, половина из них были карелы Кестеньгского и Лоухского районов, хорошо владевшие финским языком, прекрасные лыжники, физически здоровые и выносливые. Партизаны взвода быстро сдружились, стали одной семьей. Политрук взвода Лазарь Васильевич Власов до войны работал заведующим оргинструкторским отделом Лоухского райкома партии. Это был всесторонне развитый, доброй души человек, и в то же время отчаянно храбрый. Мы быстро с ним сдружились, в боевых походах ели из одного котелка и спали под одной плащ-палаткой. В период нахождения в Лоухи личный состав отряда усиленно занимался учебой: овладевал техникой хождения на лыжах, проводил тактические занятия по разгрому гарнизонов противника, устройству засад на лыжне и на дорогах, проведению разведки и другим приемам партизанской войны в тылу врага. Все это нам пригодилось в предстоящих походах. За три с лишним года войны в Карелии наш отряд совершил 32 боевых похода, прошел по тылам противника более 10 тысяч километров, испытал радость побед и горечь неудач. Если первое время мы были вооружены только винтовками и одним ручным пулеметом на взвод, то в последующем мы имели ручной пулемет Дегтярева в каждом отделении, 90 процентов личного состава — автоматы и лишь вторые номера пулеметного расчета — карабины. Для бесшумного снятия часовых в каждом взводе имелись специальные приборы. В отряде была походная радиостанция «Север» для связи со штабом партизанского движения, по ней же в походах мы принимали сводки Совинформбюро, с которыми политруки взводов знакомили на отдыхе партизан. В 1942 году я был направлен в Москву на трехмесячные курсы, по окончании которых в октябре 1942 года был назначен командиром партизанского отряда «Боевой клич» и командовал им до конца войны в Карелии. Боевые действия нашего отряда проходили в основном в тылу врага на территории Кестеньгского и Ухтинского (ныне Лоухского и Калевальского) районов, а в 1944 году — в Суоярвском районе. Мы заходили за линию фронта на десятки, а иногда и сотни километров, где устраивали засады на дорогах и громили колонны автомашин противника, взрывали мосты, прерывая врагу обеспечение фронта. Мы нападали на вражеские гарнизоны, превосходящие в живой силе и вооружении, и в большинстве случаев выходили в этих схватках победителями. Нередко мы углублялись даже на территорию Финляндии. Из захваченных вражеских писем мы знали, что появление партизан за линией фронта вызывало панику и страх среди солдат. В письмах к родным солдаты писали, что боятся ехать в отпуск домой, так как по дороге можно получить партизанскую пулю. Командование немецко-финских войск вынуждено было снимать с фронта воинские части на охрану гарнизонов, коммуникаций, посылать их на преследование партизан. Наши боевые действия осложнялись тем, что из северных районов Карелии население было эвакуировано. Нам трудно было доставать продукты, боепитание и разведданные о противнике. Приходилось рассчитывать только на себя. Все нужно было нести на себе. Наши вещевые мешки — «сидоры», как мы их называли, весили иногда до 45—50 килограммов. Кроме того, у каждого на плече оружие. Тот, кто сам не испытал этого, не поверит, как тяжело с такой ношей передвигаться по азимуту, без дорог и троп, по болотам и буреломам, особенно зимой на лыжах. Тяжесть боевых походов наравне с мужчинами переносили и наши боевые подруги — медсестры и санитарки: Лида Николаева, Тося Иванова (теперь Андрианова), Зина Фролова (Якобсон), Дуся Ивакина (Игнатова), Надя Кучерявинкова. Но они никогда не жаловались на тяжесть походов. Особенно памятен двухмесячный поход лета 1942 года, когда отряд почти месяц вел боевые операции без продуктов, питаясь «подножным кормом» без соли: грибами, иногда убитым оленем или пойманной рыбой. Нам нередко выпадала удача отбить продукты у противника. Находясь вблизи гарнизона или дороги, чтобы не демаскировать себя, мы не разводили костров; особенно тяжело это было зимой, приходилось спать прямо на снегу, подстелив под себя хвойные ветки и укрывшись плащ-палаткой. Успех боевых операций, высокий патриотический настрой в отряде обеспечивался прежде всего тем, что на самых трудных участках всегда были коммунисты и комсомольцы. Перед походом, перед боем, в трудные дни мы проводили партийные и комсомольские собрания, определяли конкретные задачи. На этих же собраниях мы принимали самых достойных в ряды партии и комсомола. Ко времени окончания военных действий коммунисты и комсомольцы составляли 93 процента личного состава. Большую воспитательную работу вели политработники во главе с комиссаром отряда Ф. М. Кудрявцевым. В отряде были люди многих национальностей — карелы и финны, вепсы и коми, русские и украинцы, белорусы и латыши, татары, удмурты и мордвины. В боевых действиях отрядом уничтожено несколько сот вражеских солдат и офицеров, взято в плен 28 фашистов, взорвано 7 мостов, выведено из строя и сожжено 62 грузовые автомашины, 3 автобуса, 6 легковых лимузинов, 3 танкетки, 6 мотоциклов, 2 зенитные установки, 3 казармы, более 100 жилых и хозяйственных построек врага. Минировались дороги, взрывалась связь, захвачено много трофейного оружия и боеприпасов. Так воевали патриоты Родины. Тогда мы были молоды, полны энергии, горели ненавистью к врагу и желанием изгнать наглых оккупантов. Мы горды тем, что в дело разгрома фашистской Германии и ее сателлитов внесли свой вклад и партизаны нашего отряда «Боевой клич». Источник: (1990) За родную Карелию. Партизаны и подпольщики Воспоминания, документы - Стр.25-30